Молча прохожу мимо Луизы, давая ей понять, чтобы шла за мной.
Значит, поговорить ей надо. Хорошо. Только вот чутьё подсказывает, что разговор мне не понравится.
Захожу в кабинет, пропускаю уверенно идущую Луизу и закрываю дверь на ключ.
Медленно разворачиваюсь к ней, стоящей в центре комнаты, и начинаю более внимательно её разглядывать. Луиза собрала волосы в идеальный конский хвост и надела светло-голубые брюки, полностью прикрыв изящные ножки. Зачем?
«Луиза, ты же знаешь, я больше люблю платья»
В холле я уже заметил белый топ с небольшим вырезом под голубой рубашкой в тон брюк. Думаю, наряд был намерено подобран так, чтобы не отвлекать меня. Но от чего?
— Я тебя слушаю. — Первым прерываю я затянувшуюся тишину.
Мой голос действует, и она прерывает свой осмотр картин, что висят на стене. Думаю, Луиза уже догадалась, что это мои работы.
Но не это меня в данный момент интересует. Только сейчас, присмотревшись к ее рукам, я замечаю в них белоснежный лист бумаги. Она прижала его к своей груди.
— Что это? — хмуро бросаю я ей.
Луиза молча протягивает его, и я мысленно ругаюсь, надеясь, что это не то, о чем думаю. Я грубо хватаю лист, смотрю на изящный почерк и застываю.
«Заявление на увольнение»
Глава 22
До боли сжимаю челюсти и читаю все, что написано на листе. Не выдаю никаких эмоций, лишь хмурю брови.
Какого?!
Эта чертовка собирается сбежать, когда так нужна мне. Когда я впервые за долгое время, наконец, начал интересоваться кем-то.
Спокойно кладу эту злосчастную бумажку на стол и спокойно, скрывая внутри разгневанного льва, продолжаю смотреть на Луизу. Если я сейчас наброшусь на неё с возмущениями, то она может серьезно напугаться и снова заткнуться, а мне этого не надо. Поэтому ничего не остаётся, как затолкать по глубже разъярённого зверя. Луиза с любопытством разглядывает картины, смотрит в окно, на мой массивный деревянный стол, стоящий в центре, белый потолок, куда угодно, но только не на меня. Я готов разломать все в клочья из-за того, что ситуация выходит из-под контроля. Но она, чертова искусительница, остаётся спокойна и невозмутима! Как это понимать?!
— Не хочешь объяснить? — серьёзным тоном спрашиваю я. Главное, держать себя в узде и не наброситься.
Луиза поднимает на меня свои спокойные глаза и, наконец-то, открывает рот.
— Здесь нечего объяснять, мистер Бейтман.
— …А-а теперь мы снова по фамилии, и, вероятно, на вы? Правильно?
В ответ она молчит, опустив взгляд и вздёрнув курносый нос вверх. Знаю, её попытки казаться отстраненной — это всего лишь попытки и ничего более. За ними она скрывает свои настоящие чувства.
Я хочу на неё наорать, высказать всё, что меня сейчас гложет. Потрясти её немного, чтобы сбросила наконец мраморную личину с лица. Но я боюсь, что мои попытки достучаться могут её спугнуть.
Черт бы побрал эту несправедливость!
— Что происходит, Луиза?
— Я увольняюсь! — уверенно повторяет она то, что написано на этом долбанном листе.
— Да это я понял! — спокойно, Бейтман! — Не потрудишься ответить, почему?
Луиза делает небольшую паузу, бросая взгляд то на меня, то на дверь, что я запер на ключ. Если она думала, что я отпущу её просто так, не объяснив эту глупую (хотя, с другой стороны, не такая она и глупая) выходку, то глубоко ошибается. Сегодня я вытяну из неё всю правду. И мне не важно, что именно для этого придётся сделать.
— То, что происходит между нами не может больше продолжаться. Я не могу….
— …не можешь что? — раздражённо фыркаю я, закатив глаза.
— Терпеть…
— Что терпеть?
— Всё это. Это неправильно!
Вот теперь я молчу. Жду. Не хочу перебивать. Пусть выскажет всё, что хочет. Наконец, я смогу понять, о чем думает её соблазнительная головка, когда она оказывается в моих руках. Наконец-то она хоть немного раскроется.
— Ты не думал, что будет потом? — продолжает Луиза, в упор смотря на меня. — Чем это закончится?
— Удивишься, но думал.
— И что же произойдёт в твоих представлениях? Дай угадаю. Ты уволишь меня, как только эта игра тебе надоест. А что будет со мной, тебя мало волнует. И я не виню тебя. Но для себя я очень важна. Поэтому… — делает она передышку, а я лишь улыбаюсь, следя за эмоциями, вырывающимися с каждым словом все ярче. — Поэтому решила, что нужно прекратить это вовремя, чтобы потом не было больно.
О чем она?
— Больно?
— Нет, я имела в виду обидно, — растерянно поясняет Луиза, но я уже уловил это слово, слетевшее с её уст.
— Хорошо, — улыбаюсь я, прекрасно понимая, к чему она ведёт. — За что же тебе будет обидно?
— За то, что… Неважно.
Я все слежу за ней, за реакцией на мои слова, за растерянно моргающими глазками и нервным кусанием нижней губы.
— Ты уверена?
Мое лицо не выражает никаких эмоций. Я держу их в себе. Так надо. Это часть плана. Так я подталкиваю её к желаемому, что в свою очередь подтолкнёт Луизу ближе ко мне.
— Да, — произносит она без той самой уверенности. Я и это улавливаю.
— Сможешь без секса? От него становятся зависимыми. Он, своего рода, наркотик.
— А с чего ты решил, что я буду без этого? Спешу тебя огорчить, не только ты им занимаешься.
О-о она определенно хочет остаться. Не знаю только, зачем притащила это письмо. Я бы принял её и без него. Принял бы самым радушным образом.
— Я не сомневаюсь в этом, но вопрос в том, захочешь ли ты с кем-то другим?
Луиза растерянно выдыхает в ответ, чем подтверждает мои слова.
«Попалась, зайка!»
— Не захочешь. — довольно заявляю я.
— Это уже не твоего ума дело. Я сама решу, с кем и чем мне заниматься. Ты мне не преграда.
А вот это меня злит. Она прекрасно знает, что решение остаться со мной, в моем доме, на моем языке, она уже давно приняла. Это необратимо. Уж я-то знаю. Луиза говорит это лишь для того, чтобы позлить меня. И, признаюсь, у неё это получается очень даже неплохо.
Но я не собираюсь её отпускать. И в доказательство своих слов я хватаю этот злосчастный лист, что ютится на моем столе и, глядя ей в глаза, рву на мелкие кусочки. Да с таким рвением, что Луиза на секунду замирает, следя, как как я разбрасываю белые клочки бумаги в воздухе.
— Что теперь?
— Зачем ты порвал его? Это же мое….
— …а затем, что не собираюсь тебя увольнять.
— Ты не увольняешь меня. Я сама ухожу. И ты не можешь меня насильно держать рядом с собой.
Ох, детка.
— А кто говорит о насилии? Ты же сама этого хочешь. Да-а, Луиза, я вижу это по твоим глазам. Даже сейчас ты противоречишь своим словам. Как там говорят? Разум говорит одно, а сердце совсем другое.
— Сердце? Размечтался!
Меня умиляет то, как она хмурится. Как дергает носом и мило, до бесконечного мило, смотрит мне в глаза. Именно такой наш контакт я считаю интимным. Будто целуемся, не касаясь друг друга.
Я подхожу ближе к ней, оставляя лишь небольшое расстояние.
— Ты много сказала. Достаточно. Теперь моя очередь. Не возражаешь? — Принимаю её молчание как знак и продолжаю. — Ты пришла ко мне на работу с целью кинуть мне в лицо этот лист, — показываю я на куски бумаги, что лежат на полу под нашими ногами, — хотя могла бы отдать его завтра. И назревает вопрос — зачем отдавать его сейчас, здесь? Потому что ты знаешь, что в моей квартире, на твоей работе, мы можем не дойти до таких откровенных бесед. Умно. Признаю. — Я делаю небольшую паузу, слежу за реакцией Луизы, за тем, как она прижимается к столу, стараясь сохранить дистанцию между нами. — На вопрос «Почему?» ты отвечаешь, что так не может дальше продолжаться. Конечно, тебе ведь нужны отношения. Иначе ты себе не можешь представить секс между мужчиной и женщиной. — Я снова делаю паузу, ожидая, что теперь она взорвется от возмущения. Но этого не происходит. Луиза остаётся спокойна. — Но меня возмутило то, что ты решила за меня мою же, якобы, тактику в дальнейшем. Из всего, сказанного тобой, вытекает один важный вопрос. И я хочу, что бы ты на него ответила, Луиза. С чего ты взяла, что я бы тебя уволил?
