– Что за дело? Раз ты приходишь ко мне сам. Обычно все подобные проблемы решали адвокаты твоего отца.
Сцепил зубы, не желая комментировать этот момент.
– Ну и? Собираешься молчать, растрачивая мое время?
От мужика повеяло зарождающимся раздражением. Больше тянуть время не было смысла. Ввел в курс дела, не вдаваясь в подробности, которые ему ни к чему.
– Максимум, что могу, дать полностью инфу по тому, что у нас есть. Устраивает?
Наклоняет голову и чиркает на бумажке цифру, подталкивает ко мне. Сумма как раз чуть больше той, которую я выиграл на гонках.
– Когда? – даю понять, что согласен на его условия.
– Сутки.
– Договорились. Когда и где?
Имею в виду бабки, и он меня понимает с полуслова.
– По факту. Уведомлю.
На этом и распрощались.
Ушел, зная совершенно точно, что шила в мешке не утаить. С лица всё время не сходила улыбка. Злая. Довольная.
***
Телефонный разговор прокурора и Банковского
– Дима. Разговор к тебе.
– Слушаю.
– Помнишь то дело о наезде? Твоего сынка прикрыли.
– Мы же договорились обо всем, – напряженный голос Янковского-старшего.
– Тут сын Загорского нарисовался. Копает под тебя. Мои ребята нарыли, с помощью той девчонки копает. Повезло, что ко мне обратился, а не к Филиппову, тот против меня прет, так что всех нас мог под статью подставить.
– Разобрался с ним?
– Э, нет, твой крестник, ты с ним и решай вопрос. И побыстрее. Мы о чем с тобой договаривались? Что всё будет спокойно, и родители девчонки бабки взяли. Даю тебе меньше суток.
– Услышал тебя. Решу.
***
Разговор Дмитрия и Виктора Ланковских
– Что значит, ты с ней встречался?
– С каких пор тебя волнуют мои отношения?
Взгляды отца и сына встретились и застыли. Напряженные. Вот-вот и заискрит.
– Эта девчонка хочет узнать правду. С Дамиром они создадут шумиху. Своего друга ты знаешь, он в отличие от тебя упертый и...
Виктор сжал кулаки и подорвался с места, как только услышал привычные и ненавистные ему слова.
– А пусть меня посадят. Я ведь этого заслуживаю? Так же ты думаешь, правда?!
Ярость, сквозившая в голосе парня, не могла скрыть потаенную боль. Он прикрыл глаза, а затем открыл и стиснул челюсти, вскидывая на отца взгляд, полный вызова.
– Мы заплатили такие бабки не для того, чтобы ты сидел!
– Деньги-деньги! Ты только о них и думаешь. Не зря тебя ее мамаша бросила.
Последнее Виктор бросил на эмоциях, но когда понял, что выболтал, прикусил язык и сделал шаг назад. Сам не верил, что вскрыл тайну, которую узнал совершенно случайно.
– Что ты несешь? – с недоумением переспросил Дмитрий.
– Забей. Отвали от меня и сам решай свои вопросы. Мне плевать. Посадят, так посадят.
Парень отвернулся и направился к своей комнате, где скрывался большую часть дня, по вечерам и ночам же пропадая в клубах и барах. Топил там свою боль и агонию.
Дмитрий посмотрел вслед своему сыну и скривился. Не понимал, где упустил парня. Давал ему всё самое лучшее: лучшие учителя, брендовая одежда, репетиторы, поездки за границу. Всё, чего не было у него самого.
А вырос Виктор. Полное его разочарование. Сын от нелюбимой жены.
Стукнув кулаком от злости по столу, выдохнул, выпустив пар, и решил сам наведаться в больницу.
Нарушать договоренности со стороны Завгородних может плохо для них закончиться.
***
Кристина
Родители не приходили уже двое суток, и это меня, действительно, напрягало.
Никогда раньше они не пропускали ни дня, навещали постоянно, контролируя, как я. Тревога вытеснила все остальные мысли, моя мнительность достигла пределов, и я не могла найти себе места.
Еще и Дамир куда-то запропастился, вынуждая снова сомневаться в себе. И пусть он сказал, что занимается делами моей аварии, мне казалось это ненужным. Внутри хоть и горела обида, желание узнать правду, но нехорошее предчувствие не отпускало.
– Хей, – окликнула Нину и помахала рукой, но ее стеклянный взгляд был устремлен к порогу.
Словно она кого-то ждала. Напряжение сквозило в каждой клеточке ее тела – в плечах, сжатых кулаках и хмуром лице.
Снова подняла ладонь, надеясь, что она увидит мое действие боковым зрением, как вдруг в коридоре появилось два женских силуэта. Постарше и помладше, по виду родственницы.
– Фу, что за вонь, – сморщилась младшая и демонстративно зажала нос.
Нина скукожилась, словно чужие слова были про нее, а я насторожилась, чуя неладное.
– Это больница, дорогая моя, здесь и лежат только сирые и убогие, – насмешливый голос старшей, явно молодящейся женщины.
Обе стройные блондинки, фигуристые и высокие, на фоне моей соседки по палате вели себя надменно и так вызывающе, что у меня ныли виски.
– Папа что, не мог выбрать другое место? Почему я должна сюда приходить?
– Это я выбрала, тихо, – прошипела женщина и ущипнула по-видимому свою дочь.
Та промолчала, но покосилась на мать с удивлением.
– Ну как ты? – дежурный вопрос от женщины, обращенный к Нине.
Та не стала доставать телефон, как обычно для разговора со мной, подняла руки и стала изъясняться жестами.
– Понятно, – скупо улыбнулась женщина, подошла ближе, не став присаживаться, словно заглянули они ненадолго.
Они не были похожи на родственниц Нины, однако вели себя, словно она бедная сиротка на их иждивении, с которой они вынуждены мириться.
– Мы ненадолго. У нас сегодня запланирован поход по магазинам. Тебе мы обязательно купим шарфик.
– Вы мама Нины? – не выдержала и спросила.
– Перебивать нехорошо, милочка.
Меня окатили таким ледяным взглядом, что я застыла, сидя в своем кресле. Медбрат, который должен был положить меня на кровать, всё еще не подошел, так что под взором надменной тетки мне стало вдвойне не по себе.
– Мама, скажет тоже, – закатила глаза девица помоложе. – Мачеха.
На этом они обе отвернулись, демонстрируя выпрямленные, словно в позвоночник им воткнули палки, спины.
– Где твои манеры, Нина? Ты же знаешь, что мы эти твои кривляния не понимаем. Если хочешь что-то сказать, доставай смартфон. Ты же знаешь, как твой отец не любит, когда ты меня расстраиваешь.
От сказанного у соседки на глаза навернулись слезы, но пару раз она сморгнула их и всё же потянулась к тумбочке. Будто боялась отца и его решений.
– Господи, как ты мне надоела, убогая, – прошипела молоденькая гламурная фифа и оскалилась, когда ее сестра отвернулась.
– Веди себя прилично, – осекла дочь женщина и покосилась на меня.
– Почему мы должны приходить к ней? У нас на это слуги есть, – гордо вздернула подбородок девушка, не впечатлившись моим присутствием.
Ее глаза словно просканировали меня, и она сразу же причислила меня к невидимке, которая не стоит ее внимания. Губы презрительно скривились, а в глазах отразилось пренебрежение.
– Главврач здесь друг дедушки Глеба, он часто ходит к нему, а мы должны предстать перед семьей Вознесенских в выгодном свете.
– Глеб? Он здесь? – сразу же загорелась девушка, а затем замолчала, когда моя соседка по палате обернулась, достав из тумбочки телефон.
– Ты поправляйся, дорогая, – сухо улыбнулась ее мачеха и похлопала по руке, еле сдерживая на лице проступающую брезгливость.
Видно было, что находиться здесь ей не нравится.
Они даже не стали дожидаться, когда Нина что-то напечатает. Она так и осталась сидеть на кровати с занесенной рукой и телефоном, глядя лишь им вслед. Только удивления на ее лице написано не было.
– Мы пойдем.
Они встали и развернулись, направляясь к выходу, продолжили разговор, более не скрываясь, ведь видеть их губы Нина не могла.
– Они хотели видеть женой Глеба Нину, ее мать была аспиранткой главврача, но твой отец не может так опозориться и предоставить им ущербную невесту, так что ты вытянула счастливый билет в семейную жизнь, дочь. Твоя задача – понравиться этому Глебу, и отец сделает тебя единственной наследницей. Тогда нам больше не придется содержать Нину.
