закину, – добавляю поспешно.
– Конечно, конечно! Это можно. Денег мне не надо, еще чего придумали, – Галина Петровна, шаркая тапочками, скрывается в комнате. Идет обратно и протягивает мне кнопочный телефон. Вот это древность подъехала. Давно такие не видел.
Набираю по памяти номер Саши. Так много раз его мусолил взглядом за последнюю неделю, что выучил наизусть.
“Абонент не отвечает или временно недоступен, попробуйте перезвонить позже”.
Что за черт?! Она что, и бабку заблокировала? Набираю еще раз. То же самое.
Отдаю телефон обратно.
– Слушайте, Галина Петровна. Не знаете, номер телефона Саша не меняла? – уточняю на всякий случай.
– Ох, милок, да я и не знаю. Я ей не звонила, как она уехала. А что?
Пиздец. Убегать — малая мастер, конечно! Ищи-свищи ее теперь. Домой, значит, вернулась. Вспомнить бы еще, откуда она. Нихера не помню. Говорила ведь тогда, в ресторане. Но я ни о чем, кроме ее киски, думать не мог.
– Да не, ничего. Вы мне номерок ее мамы дайте тогда, – говорю, натягивая самую очаровательную улыбку. Если не даст – это пиздец. По номеру матери, можно хоть пробить область или даже город.
– Ну, хорошо, сейчас, только очки возьму, – снова, переваливаясь с ноги на ногу, идет в комнату. Возвращается с блокнотом и очками на носу. – Таааак, вот он. Записывай, милок.
Это хорошо. Уже что-то. Сердечно благодарю Галину Петровну. Вручаю ей букет цветов. Отчего та чуть в обморок не падает. Расплылась, как девица раскраснелась. Смешная такая.
Уже в машине пробиваю номер. Определилось, что это может быть Ивановская, Костромская или Нижегородская область. Точно, Нижегородская! Говорила, что из маленького городка в Нижегородской области!
Только, пока что это нихера не дает. Решаю отыскать ее рыжеволосую подругу. У Володи оказалось расписание Сашкиных пар. Осталось со времен, как возил ее после аварии.
– Эй, девушка! – окликаю ее, когда она, вместе с другими студентами, вываливает из Универа.
Рыжая поворачивает голову в мою сторону, застывает и сразу же заливается краской.
– Э-э-э-э, я? – спрашивает то ли смутившись, то ли злобно.
По ней видно, мужиками вертит только так. Но подруга боевая. Как она тогда с битой прибежала за Сашку заступаться!
– Здарова. Как дела?, – подхожу к ней, включаю все свое обаяние.
Та смотрит на меня застыв, как кролик в свете фар на автостраде.
– Сашу ищу. Не знаешь, где она?
– А…она академ взяла. – оглядывает меня изучающе, поправляет волосы за ухо. – И уехала.
– Угу, – киваю, – а куда?
– А этого я вам не скажу, – вдруг смотрит на меня ехидно. – Сами у нее и уточните.
Как сговорились, ведьмы! Тру щетину, раздумываю, как бы ее расколоть.
– Тебя как зовут? – спрашиваю, глядя на нее с прищуром. Та снова теряется.
– К-ка-катя, – отвечает, поправляя сумочку. Опускает глазки вниз и снова на меня. Небось, с радостью бы сама мне номерок оставила.
– Катюш, вы ж с Сашкой подруги? Наверное, в курсе, что у нас недопонимание вышло. Хочу все исправить! А она мой номер заблокировала.
– Да уж, в курсе! – отвечает враждебно, скрестив руки на груди. – Номер она поменяла. Но я вам его не дам. И, вообще, ничего вам не скажу больше. Не ищите ее, она вас больше знать не хочет!
Бросает мне тираду с таким апломбом и дерзостью, словно у нее снова бита в руках. Потом разворачивается, чуть ли не проехавшись волосами мне по роже, и шагает прочь, виляя бедрами.
Блять, ну это попандос. Выпускаю злобный рык. Разворачиваюсь, иду к тачке.
– Козлина! – слышу себе вдогонку.
Вот рыжая стерва. Скрутил бы в бараний рог! Кидаю на нее прощальный злобный взгляд.
Сажусь в мерс. Что мы имеем? Старый номер Сашки. Номер ее матери, который тоже, по сути, бесполезен. Не позвоню же я как дибил: “Здрасти, а можно Сашу к телефону?”
Пиздец просто. Так уже, наверное, даже школьники не делают.
Похоже, придется старые связи поднимать. Есть у меня номерок на такой случай. Ставлю задачу — достать адрес Сашкиных родителей.
Результаты поиска занимают пару часов. Пока могу немного поработать, но не получается сфокусироваться. В башке одна Саша: где она сейчас, что с ней. Мечусь по хате, как зверь в клетке.
Узнаю адрес, и что? Заявлюсь в дом ее родителей? Или буду караулить у подъезда? Мда, докатились.
Упрямая мелкая. Говорил же, не убегать!
Я тебя все равно найду.
Сейчас
Яхта на фотографии точь-в-точь, как у Босса. “Фридом” читаю на корме. Руки и ноги леденеют. Нет-нет-нет, этого не может быть! Что он здесь делает?
Сердце стучит, как бешеное. Бросаю ложку в нетронутый суп. Есть перехотелось.
Может, он продал яхту? Или он искал меня? Приехал на своей шикарной яхте, чтобы просить прощения?
От волнения и мыслей щеки начинает щипать румянец, внутри вспыхивает надежда.
Нет, не может быть. Дурочка. Наверное, это не он. Просто продал кому-то яхту.
Не успеваю подумать, как хлопает калитка. Дик, наш пес во дворе, начинает истошно лаять. Он так только на чужих реагирует.
Подскакиваю на месте еще до того, как раздается звонок в дверь.
– Саш, ты чего? – мама смотрит удивленно. – Пойду открою.
– Я сама! – настойчиво вскрикиваю.
Но из-за стола мне так просто не выбраться: с одной стороны сидит отец, с другой — мама. Она — ближе всех к выходу и уже встала.
– Сиди, ешь, – машет на меня и плывет к выходу.
Пробравшись, бегу за ней. Мама уже открывает двери. Замираю за стенкой у прихожей, прислушиваюсь.
– Здравствуйте! А вы к кому? – спрашивает мама растерянно.
– А я к вам!
Узнаю его голос. Начинают трястись поджилки.
Капец! Это он! Как он меня нашел?!
Сейчас скажу, чтобы немедленно убирался!
Блин, как я выгляжу-то хоть? Гостей мы не ждали. На мне короткие домашние шорты и футболка с Бэмби. Капец, детский сад, стыдоба!
– Виктория Сергеевна, меня Дмитрий зовут! Теперь понятно, в кого ваша дочь такая красавица выросла! – продолжает Дима.
Включил свое боссовское обаяние. Мама против такого точно не выстоит. Делаю глубокий вдох. Вылетаю в прихожую. Нацепляю на себя самую злобную маску. Сжимаю губы и скрещиваю руки на груди.
Дима бросает на меня взгляд. Улыбка на лице становится еще шире. В руках
