с кем ты раньше спал, было бы неплохо, если бы ты сообщил мне об этом.
— Будет сделано, — сказал он. — Но, детка, Андреа, пожалуй, единственная, о ком тебе нужно беспокоиться. На самом деле мне не нравится говорить об этом, но нам, вероятно, все равно нужно это сделать.
— Поговорить о чем? — спросила я.
— О прошлом. Я бы предпочел, чтобы мы просто двигались вперед, но этот город слишком мал, чтобы не слышать о слухах. Я бы предпочел, чтобы ты узнала правду от меня.
— Ладно, ты снова начинаешь меня пугать.
— Только не сходи с ума, — сказал он. — Просто послушай. За всю свою жизнь у меня не было серьезных отношений. Только отношения без обязательств. Ни разу за тридцать четыре года. До тебя. Андреа и я были просто случайной связью. То сходились, то расходились в течении года. Кроме нее и девушки, с которой я переспал в старшей школе, я никогда не был с одной и той же женщиной больше одного раза. У меня всегда были женщины на одну ночь, проезжающие через город, так что нет никакого риска, что я когда-нибудь увижу их снова.
Мне не нравилось это слышать, но, по крайней мере, теперь я знала правду.
— Хорошо, — я вздохнула. — Слезь с меня. Мне нужно привести себя в порядок и одеться ко сну. Я устала.
Джесс не сдвинулся места.
— Что? — спросила я.
— Не сегодня, детка. Но скоро мне нужно будет узнать об отце Роу.
Я кивнула, прошептав:
— Скоро, но не сегодня.
Он отодвинулся от меня, чтобы я могла поплестись в ванную, боясь, что «скоро» превратится в «сейчас» и мне придется рассказать об отце Роуэн — человеке, которого я поклялась никогда больше не видеть.
Мужчине, чей голос говорил мне в глубине души, что я недостаточно хороша для Джесса.
— Меня не волнует, что вы видите на этой штуке. Это неправильно, — закричал мой пациент. Он указывал на мой Айпад и, прежде чем я успела ответить, пробормотал: — Идиотка.
— Извините, мистер Джонсон, — сказала я. — Меня здесь не было, когда вы получали свои лекарства, но, судя по тому, что написано в вашей карте, я не могу дать вам больше прямо сейчас. Это может быть опасно для вашей печени, если вы принимаете слишком много обезболивающих препаратов за такой короткий промежуток времени.
Его карта показывала, что он уже получил более чем достаточно оксикодона от боли в спине. Я не знала, почему он еще не подействовал, но дать ему больше было невозможно, пока я не поговорю с врачом.
— Найди кого-нибудь другого. Ты слишком тупа, чтобы понять. Где Ида? Позови ее.
Я глубоко вздохнула и попыталась сохранить хладнокровие. Мне не нравилось, когда кто-то называл меня идиоткой или тупицей.
— Позвольте мне уточнить у доктора Карлсона насчет ваших лекарств, хорошо?
Мистер Джонсон поступил в отделение неотложной помощи сегодня днем с жалобами на такую сильную боль в спине, что его тошнило. Он пришел, когда у меня был обеденный перерыв, так что Ида впустила его и дала ему окситоцин по приказу Эверетта.
— Отлично. Убирай свою задницу отсюда и сходи к врачу, сука. Меня не волнует, что ты видишь на этой чертовой штуке. Ничто из того, что вы мне дали, не помогает.
С меня хватит. Я собиралась забыть о других оскорблениях, но этого последнего оскорбления было слишком много.
— Прекратите. Мне жаль, что вам больно, мистер Джонсон. Но если вы будете грубить мне, это не поможет. Вы будете относиться ко мне с некоторым уважением. Хватит обзываться и орать, — сказала я, используя голос моей мамы.
Он фыркнул, но ничего не сказал в ответ.
— А теперь, если вы меня извините, я пойду и найду доктора Карлсона.
Я сразу же направилась к столу медсестер, где закрыла глаза и попыталась расслабить руки, которые были сжаты в кулаки.
— Джиджи? Ты в порядке?
— Отлично, — невозмутимо сказала я, поворачиваясь, чтобы увидеть Эверетта. — Вообще-то я собиралась найти вас, но мне нужна была минутка.
— Все в порядке?
— Да, — я громко выдохнула и опустила плечи. — Мистер Джонсон находится в третьей палате скорой помощи. Последние десять минут он орал на меня, потому что ему все еще больно, и я не стала давать ему больше оксикодона. В его карте было указано, что он получил максимальную дозу около часа назад. Поэтому я сказала ему, что поговорю с вами и посмотрю, можем ли мы еще что-нибудь сделать.
— Странно. Доза уже должна была подействовать, — сказал он. — Но позволь мне пойти и поговорить с ним. Посмотрим, какие у него симптомы.
— Звучит неплохо. Пойдемте.
— О, я могу справиться с ним сам, если ты хочешь, Джиджи. Если он был груб или неуместен, тебе не нужно снова иметь с ним дело.
— Это очень мило с вашей стороны, Эверетт. Но я хочу быть там, чтобы, если что-то понадобиться, я могла позаботиться об этом. И я не хочу, чтобы он подумал, что может запугать меня. Со мной все будет в порядке.
После еще одного тщательного осмотра мистера Джонсона Эверетт решил ввести ему небольшую дозу морфина через капельницу. Я оставалась в задней части комнаты, наблюдая, пока Эверетт не отдал мне приказ. Я думала, что морфий в сочетании с оксикодоном — это ужасно много лекарств, но я не была врачом и решила довериться тому, что Эверетт знал, что делал.
И это, казалось, сработало.
Пятнадцать минут спустя засранец мистер Джонсон превратился в хорошего парня мистера Джонсона и извинился за свое поведение.
— Спасибо, Эверетт. Сейчас ему, кажется, намного лучше, — сказала я, подойдя к стойке скорой помощи.
— Ты не должна благодарить меня, Джиджи. Это моя работа. Я рад, что помог.
— Как думаешь, почему окситоцин не подействовал? — спросила я.
— На самом деле я сам немного озадачен. Я проверил его карту, и количества, которое дала ему Ида, должно было быть более чем достаточно. Но я видел некоторых пациентов, у которых высокая переносимость, — сказал он.
— Тогда разве морфию не потребовалось бы больше времени, чтобы подействовать? Казалось, он сразу почувствовал себя лучше, как только я начала капать.
— Морфин и окси — это принципиально разные соединения. И, возможно, морфий подействовал лучше, потому что мы ввели его ему внутривенно. Но я согласен, действительно кажется странным, что он так быстро отреагировал на одно и якобы совсем не отреагировал на другое, — сказал он.
— Якобы?
Он придвинулся ближе, чтобы говорить тихим голосом.
— Я уже видел таких пациентов, как он,
