мне кончик носа. Я сморщилась, потерла его рукой, но реакция не возымела должного действия. Свет лизнул меня за ухом. Я зажалась и засмеялась:
— Щекотно!
Его улыбка стала шире:
— Сильно? — голос был тихий, хрипловатый, такой пробирал до самых костей.
Я отрицательно покачала головой.
— А так? — теперь он легко подул мне на шею.
Я зажмурилась, засмеялась и закрыла ему рот ладонью. Увы, это плохого мальчика не остановило, он мне ладонь лизнул.
— Ай!
Я отдернула руку.
В коридоре послышалось шуршание, возня, затем тихий топот. Сообразить, что это Тём — сообразила, испугаться — испугалась, на большее мне времени не хватило. Зато Свет успел все то же самое, плюс дотянуться до моей юбки на полу и накрыть ею меня с головой.
Ощущения непередаваемые! Поза — неприличней некуда, полностью закрыта тканью со спины, дышать боюсь, думать не могу, смотрю только перепуганными глазами на лицо Пересвета и все. А тот за сыном следит напряженно.
Босые ступни прошлепали по кафельному полу, чашка звякнула о кувшин с водой, затем кувшин глухо ухнул о буфет, и спустя несколько секунд обладатель босых ног удалился.
Свет взглянул на меня. В синих глазах искрился смех.
— Боже, — прошипела я, спрятала лицо в ладонях и уткнулась ему в плечо.
— Он иногда лунатит.
С меня сняли юбку и ласково погладили по голове.
Я пробубнила «все равно ужас», но настолько невнятно, что он вряд ли разобрал.
— Он не пьет воду. Наливает только и уходит.
А вот это заинтересовало настолько, что стыд ушел на второй план. Я перестала прятаться и оглянулась. Стакан и вправду стоял полный. Еще одна любопытная особенность. Интересно, часто Тём так делает? Включен ли он в такие моменты? Сможет осознанно откликнуться? И что будет, если оставить возле кувшина сразу полный стакан?.. У меня в голове еще пара вопросов приобретала конкретную форму, когда теплые ладони мое лицо обняли, мягко возвращая к зрительному контакту с их обладателем. Дальше последовал поцелуй. Очень настойчивый поцелуй и осторожный. Я прерывисто вздохнула и отложила все вопросы на потом.
Свет улыбнулся мне в губы.
— Если я тебя отпущу, пойдешь со мной?
Вообще-то первой реакцией было спросить «куда?», но вовремя себя одернула и вместо очевидно неуместных уточнений утвердительно кивнула. Меня аккуратно сняли с колен и повели в спальню. Окна не были зашторены, и в освещении уличных огней комната казалась таинственной и немного пугающей. Впечатление совсем не схожее с тем, которое производило это же помещение сквозь линзы зюка. Невольно напомнило, как я безбожно ошибалась с самого начала.
Свет обнял меня со спины и поцеловал за ухом. Я улыбнулась в ответ и прижалась к нему.
— Уже не щекотно?
— Не-а.
— Это интересно. — Он медленно провел указательным пальцем от скулы до плеча, заставив меня склонить голову, подставляя шею под новые прикосновения.
Я не услышала, скорее почувствовала его беззвучный смех. Свет осторожно подтолкнул меня к кровати. Сообразила, что послушалась, только когда уже лежала на ней, а темный силуэт хозяина квартиры нависал надо мной. На фоне окна я совершенно не видела выражение его лица, не видела его глаз, но чувствовала его запах и тепло ладоней, ласкающих мое тело. В противоположность он видел меня хорошо и откровенно наслаждался этим. По едва заметным движениям головы я наблюдала, как он внимательно изучает каждый участок, которого касается. Словно перед ним не женщина, а картина. Словно совершенная картина… Я и пребывала в блаженстве, и была напугана таким его поведением одновременно. Хоть одна женщина довольна своим телом? Конечно, нет! Вот и я никогда не считала себя красавицей, а он, кажется, считал, и это порождало панику.
Беспокойство несомненно отразилось на моем лице, а Свет его заметил. Он склонился и легким поцелуем коснулся моих губ, затем чуть отстранился. Ласка продолжилась, но теперь он не изучал меня, теперь он ловил каждый мой блаженный выдох, каждый мой тихий стон, едва заметно повторяя их за мной следом. Он не ощущал сам, он чувствовал то, что чувствую я. Ему нравились мои эмоции, и он стремился сделать их как можно ярче, испытывая каждую вместе со мной, наслаждаясь тем, что испытывает. И когда я забыла обо всем на свете, когда давно перестала контролировать себя, теряясь в диком и всепоглощающем удовольствии, он вошел в меня. Я ощущала только его, он был всюду. Его горячее, тяжелое тело. Он кончал в меня и одновременно целовал так, что сам по себе поцелуй напоминал секс. Если можно было кому-то принадлежать полностью, то сейчас я принадлежала ему. Не было мыслей или желаний, вселенной не было, только он.
Свет не отпустил меня даже тогда, когда безумие закончилось. Я лежала под легким одеялом в его объятиях и не то, что говорить, дышать боялась. Он водил пальцами левой руки по моей спине вверх-вниз и молчал. Мысли в голове появились, но настолько невнятные и путанные, что странно вспоминать впоследствии было. Я зажмурилась и попыталась собраться, хоть немного сосредоточиться. Да вот беда: все, на чем я могла сосредоточиться — это тепло его кожи под моей щекой, дорожка потревоженных рецепторов на спине и ощущение собственной абсолютной удовлетворенности.
Некоторое время спустя я осторожно запрокинула голову и взглянула на его лицо. Свет отрешенно созерцал вид за окном — успела заметить до того, как он переключил внимание на меня.
— Не делай так, — улыбнулся вдруг он.
— Как? — не поняла я.
Вместо ответа мне осторожно указательным пальцем прижали нижнюю губу. Я смутилась. На самом деле не такая уж и частая привычка, просто с ним выходит так чересчур.
— О чем задумалась?
Вопрос на миллион! Если б сама знала.
Я тихо рассмеялась собственной беспомощности.
— Понятия не имею. А ты?
— Я первый спросил.
На этом наступило довольно долгое молчание. Я непроизвольно улыбалась и обдумывала, что бы такое ответить или хотя бы просто сказать.
Неожиданно ко мне пришла первая за последние полчаса умная мысль. Это я знаю, что по утрам после операции таблетки пью. Я и
