— Я решил, что стоит забыть.
— Забыл? — криво усмехается.
— Нет. Увидел снова, накрыло уже совсем по-другому.
— В этот раз узнал не сразу. Бесил ты меня дико. Потому что я на Машу запал. Сразу запал. И…
— Сашенька, — дверь в квартиру открылась и выглянула Машка, — тут тебе уже четвёртый раз звонит отец. Я боюсь поднимать.
Поднялся и забрал из рук сестры телефон и принял входящий вызов.
— Да.
— Саша. Срочно приезжай. Тут такое случилось. Никита Васильевич… Такое горе… Никита Васильевич выпал из окна.
— Он жив? — с надеждой на отрицательный ответ спрашиваю я.
— Да. Его забрали в больницы в тяжёлом состоянии. Он в реанимации. Я ничего осознать не успела. Какие-то люди вломились. Я слышала грохот наверху. Крики. А потом… какой кошмар. Что же будет?
— Ольга Сергеевна, езжайте домой. Сегодня ужин готовить точно не нужно.
Сбросил вызов.
— Что там? — Маша нервно переступает с ноги на ногу, обхватив себя руками за плечи.
— Отец в реанимации.
Маша ахает, и в её глазах появляются слёзы.
— Машка-мышка, только не говори, что тебе его жалко! Я могу только надеяться, что он не выживет.
— А что будет с нами теперь, Саш?
— Всё будет в полном порядке, — раздаётся спокойный голос незамеченного раннее свидетеля нашего разговора.
Глава 35
Маша
Сашина машина останавливается у подъезда многоэтажки.
— Приехали, — брат поворачивается ко мне. — Ты уверена, что это хорошая идея, Маш?
— Не уверена, — отвечаю тихо, опуская глаза на свои руки и нервно заламывая пальцы. Горячая ладонь любимого обхватывает руку. Переплетает наши пальцы вместе и мягко сжимает, даря поддержку. Перевожу взгляд на любимое лицо. Улыбаюсь слабо.
— Ничего не бойся, малыш, — пальцами левой руки проводит по щеке. Склоняется ниже и шепчет в губы, чтобы слышала только я. — Ты у меня сильная, Кукла. Ты невероятная. Если он откажет, ничего не случится, маленькая. Мы внизу. Ждём тебя.
— А что мы будем делать, если откажет, Лёва? Я… я не хочу в детский дом, — глаза начинает пощипывать от слёз.
— Маленькая, — губы Лёвы поочерёдно касаются уголков моих глаз, — мы этого не допустим. — В крайнем случае, есть мои родители.
— Ладно, — киваю и выдыхаю, чувствуя, как тревога немного отступает. — Я пойду, — набираю в грудь побольше воздуха и тянусь, чтобы открыть дверь. Но сильная и надёжная рука ныряет мне в волосы. Мягко разворачивает меня лицом к Лёве. Жадные губы прижимаются к моим, язык напористо проскальзывает внутрь.
— Удачи, малышка, — оставляет ещё один краткий поцелуй на моих губах, позволяя мне выскользнуть на улицу.
Зардевшись, прикоснулась пальцами к губам. Такое ощущение, что их до сих пор касаются губы моего Лёвы. Как же я люблю этого парня. И как же сильно я счастлива! Просто безгранично! Даже страх того, что теперь по документам я скоро официально стану сиротой, ни капли не отравлял то чувство безграничного счастья, что поселилось в моей груди.
Уже собираюсь идти в подъезд, который указал нам Демьян, как сзади окликают:
— Машка.
Оборачиваюсь. Ко мне спешит Саша, держа в руках коробку с тортом, который мы вместе с Миленой готовили для сегодняшней встречи.
— Торт забыла, — криво улыбается. И только сейчас я понимаю, что Саша волнуется. Сильно волнуется. Даже больше меня.
— Спасибо, — улыбаюсь ласково, забирая коробку из его рук и осторожно прижимая к груди, чтобы случайно не выронить.
— Машка, всё получится, ты не переживай, — проводит рукой по волосам нервно, смотря мне за плечо. — Я… — запнулся. — Уверен, что он согласится. Ты ж у меня… — снова запинается. Я улыбаюсь, прекрасно зная, как ему сложно выдавить из себя признание. — Чудесная. Вот… — замолкает. Я уже улыбаюсь настолько широко, что зубам становится холодно от мороза. — В любом случае, Машка-мышка, в обиду я тебя никому не дам. И…
— Я тоже тебя люблю, Сашка, — я сжимаю ладонь брата. — Очень. И знаю, что без тебя моя жизнь никогда бы не стала такой. Ты мой личный ангел хранитель, — вижу, что на скулах брата появляется румянец смущения. — Я всё знаю, Саш.
Брат улыбается и благодарно кивает.
— Беги, Машка-мышка. Всё получится.
Я разворачиваюсь к подъезду и подхожу к двери. Набираю номер квартиры, но прежде, чем нажимаю кнопку вызова, дверь в подъезд открывается. Я ныряю внутрь и оборачиваюсь. Лёва, Саша и Даша стоят у машины. Улыбаюсь им нервно и скрываюсь в подъезде. Застываю у двери на пятом этаже. Смотрю на номер квартиры и нервно кусаю губы. Сейчас я прям оцепенела от страха. А что если он меня видеть не хочет? Ведь я дочь того, кто убил его дочерь. Вдруг он меня прогонит? Вдруг просьба будет совсем бредовая? Вдруг…
Тряхнув головой, отбросила все страхи и подрагивающей рукой нажала на дверной звонок, чтобы не передумать. Уже поздно. Не попробую, никогда не узнаю, что мне ответит Виктор Павлович.
— Машенька? — дверь открылась практически мгновенно. Виктор Павлович в одних спортивных штанах и с полотенцем в руках стоит на пороге.
В его глазах я вижу удивление и радость. Мигом я чувствую, как страх уходит. Но неловко отвожу глаза от крепкого тела мужчины.
— Проходи, — отступает назад в квартиру. — Ты как здесь оказалась?
— Я к вам, Виктор Павлович. Тортик вот принесла, — приподнимаю коробку. — Сама пекла.
По лицу мужчины проходит ряд самых разнообразных эмоций. Я неловко переступаю с ноги на ногу, готовясь сорваться с места и убежать.
— Сама?
— Ну, мне помогали немного. Я…
— Проходи, Машенька, — мужчина осторожно забрал из моих рук торт. — Замёрзла как. Иди быстрее мой руки. Вот тапочки, — на пол передо мной Виктор Павлович поставил тапки с зайцами. — Вот полотенце на крючке, — мужчина включил свет в помещении, где всё ещё стояли клубы пара после принятия душа. — Я пойду пока чай греть.
Мужчина уходит, плотно закрыв за собой дверь. Я пальцами вцепляюсь в край раковины. Как же страшно озвучить главную причину, за которой я сюда пришла. Когда Демьян сообщил, что даже если отец выживет, то навсегда останется прикованным к кровати, я испытала ужас. Такого никому не пожелаешь. Испытывающим взглядом глядя мне в лицо, Демьян потребовал рассказать мне всё. Он не поверил ни единому слову, которые я в отчаянии выкрикивала в амбаре. Под этим взглядом я не смогла ничего утаить. Выложила всё, почти дословно вспоминая каждую фразу. И Демьян предложил мне поехать к Виктору Павловичу и попросить его стать моим опекуном. Дашин брат пообещал, что наш с Сашей отец больше никогда не приблизится к нам.
И сейчас я стою в ванной комнате Виктора Павловича и не знаю, как начать разговор. Вымыв с особой тщательностью руки и плеснув в лицо водой, чтобы хоть немного остудиться, пошла на кухню. Мужчина стоял спиной ко мне у разделочного стола и меня не заметил. Села на стул и обвела взглядом кухню. Чисто и убрано. Ничего лишнего. На окнах жалюзи, на подоконнике пепельница с окурками. Никаких милых прихваток, никаких занавесок с бабочками, никаких цветов. Такое ощущение, что Виктор Павлович живёт один. Перевела взгляд на хозяина квартиры. Мужчина надел футболку пока я была в ванной комнате. Высокий и крепко сложенный. Тёмные волосы уже поседели на висках. На левой щеке едва заметный шрам.
Виктор Павлович развернулся ко мне с двумя тарелками в руках, на которых лежали кусочки принесённого мной торта. Поставил на стол. Положил чайные ложки. Поставил полные чашки чёрного чая и сахарницу. И всё в гробовой тишине. Я поёжилась от неловкости.
— Я рад, что ты пришла, — наконец сказал мужчина. — И мне жаль, что так всё вышло. Ты уж прости меня, Маша.
— Я не злюсь, Виктор Павлович! Клянусь! Может… может так нужно было? Я… — я начинаю скакать с мысли на мысль. Сбиваясь и смотря куда угодно, только не на него. — Отец в кому впал, — наконец выпалила я.
— Я знаю. Видел в новостях.
— Я… Я ещё несовершеннолетняя. И… Я не знаю, как сказать… Чтобы меня больше ничто не связывало с ним, совсем скоро по документам я стану сиротой. И… Я пришла, чтобы вас попросить…
