class="p1">— Куда?
— Сюда, — Яся тычет пальчиком в бумажный прямоугольник. — Мы должны поехать сюда и найти дверку, которую открывает этот ключик.
Тяжело вздыхаю.
И почему мне сейчас кажется, что у некоторых дверок ключики давно и безвозвратно потеряны?..
— Объясни, что всё это значит.
Дамир поднимает на меня свои ледяные глаза. И вновь в его взгляде нет ни капли тепла. Такое ощущение, что в тех глазах застыла бескрайними льдами вечная мерзлота. И ничто её больше никогда не растопит.
— При входе в мой кабинет положено стучаться, — чеканит тиран металлическим тоном.
— Что?.. — меня буквально рассыпает на части от такой грубости. — Ты не стучался, когда пришёл ко мне среди ночи.
— Вы.
— Что?..
— Вы, — повторяет Тарханов с нажимом. — Тебе следует обращаться ко мне на «вы».
Ещё секунду назад я готова была подойти, но теперь меня словно гвоздями прибивает к полу.
— Дамир…
— Ирина, — обрубает он мой новый порыв, — у нас сегодня масса важных дел. Остальное может подождать.
Нет, это просто невыносимо… Это издевательство какое-то!
Напрягая все возможные силы, делаю шаг вперёд, с огромным трудом. Да я еле стою на ногах. Но я должна добиться ответа.
— Что это за квартира? Твоя? — прямо задаю вопрос.
Мы всё-таки съездили с Ясей по адресу, указанному в записке. И обе, честно сказать, офигели.
Никто из нас в жизни не видел таких хором. Это, блин, не квартира. Это чёртов стадион! В элитном жилом комплексе на самом высоком этаже. У меня аж голова закружилась при виде из окна.
А Яська радовалась и прыгала:
— Здорово! Мама, как здорово! Мы будем здесь жить?!
Что я ей должна была сказать?..
— Да, — режет меня ответом тиран.
— Что «да»?
— Да, пока что моя, — произносит он, будто дрова рубит словами. — Потом перепишу на тебя.
— На меня?..
— У тебя проблемы со слухом?
Дрожь пробирает меня до костей. За что он так со мной?.. Что я сделала?..
— Дамир, ты можешь объяснить?..
— Нет.
— Почему?
— Потому что нечего мне тебе объяснять, — за секунду он вырастает передо мной чёрной непробиваемой стеной. Убивает наповал ненавистью, сочащейся из глаз. — Разговор окончен.
— Не окончен…
— Окончен, — тиран повышает голос.
— Но что это за подарки такие?.. Я не понимаю…
— Это не подарок, — Тарханов жёстко пресекает любые мои попытки поговорить. — Я всего лишь не желаю, чтобы мой сотрудник жил в обшарпанной коммуналке.
— С..сотрудник?.. — запинаясь, переспрашиваю я.
Дамир молчит. Его горло напрягается. Кадык нервно вздрагивает.
— Да, — отвечает он чуть тише и чуть спокойнее. — Сотрудник, — и вновь усаживается в кресло. — Въезжать можете в любой день. Переезд сама организуешь. Свободна.
Но я не двигаюсь с места.
Мне… так больно.
Эта жестокость… это безразличие. Этот холод.
— Дамир, — тихо произношу я, почти шёпотом, — ты хотя бы помнишь, что было той ночью?..
Снова молчание. Тарханов смотрит в стол, но вряд ли что-то видит. Его взгляд на эти несколько секунд молчания рассеивается.
— Нет, — звучит короткое, но ёмкое слово, вроде бы спокойное, но в котором так много крика. — Нет, Ирина, я ничего не помню. И вспоминать не собираюсь. Мы забудем этот эпизод раз и навсегда. Я — уже забыл.
Задыхаюсь от застрявшего где-то в груди вдоха. Я будто тону. Не могу больше дышать. Лёгкие парализовало. Глаза наполняют слёзы.
— Иди, — говорит Дамир. — Иди, Ира. У нас много работы.
Работы… Работы… Работы…
Какая, к чёрту, работа?! Меня только что убили! Безжалостно размазали о стену. Меня уничтожили.
Меня… бросили.
Снова.
— Иди, — требует тиран, опять повышая голос.
Если не уйду, он начнёт орать.
Потому ухожу.
Ухожу. Потому что мне платят за то, чтобы я ушла. Да. Вот так.
Я словно погружаюсь в глубокую кому. Хотя продолжаю двигаться, выполнять поручения, общаться по телефону.
И всё же за эти действия отвечает лишь моя оболочка. А я, я настоящая, нахожусь где-то очень далеко. На дне северного океана голубых глаз. Там, под многотонной водяной толщей моя душа надёжно спрятана.
Так что у моего тела больше нет души.
Не об этом ли я так мечтала?..
— Иришка, привет! — подлавливает меня Егор.
Я улыбаюсь. Я теперь умею улыбаться, как робот. Прям как в «Терминаторе», помните? Но у меня лучше получается, правдоподобнее.
— Как дела?
— Прекрасно. Как твои, Егорка?
Мой вопрос — чистая формальность. Мне глубоко по барабану, как дела у Егора или кого бы то ни было ещё.
— Спасибо! Супер! Я как будто сто лет тебя не видел! А прошло-то всего две недели!
Егор уезжал в командировку. Дамир поручил ему какие-то дела в другом городе. Полагаю, в скором времени Ступин сменит должность водителя на что-то посерьёзнее.
Мы беседуем ни о чём, просто болтовня двух коллег. Можно даже не вслушиваться в вопрос, чтобы ответить на него впопад.
Потому я не сразу правильно реагирую, когда Егор вдруг спрашивает:
— Поужинаем вместе вечером?
— Да, отличная идея, — и замолкаю.
Немного отрезвлёнными глазами гляжу на Ступина. Он точно не верит моему ответу.
— Правда?..
До меня запоздало доходит, что именно Егор мне предлагает. Он зовёт меня не на ужин. Он зовёт меня… на свидание.
— Э-э… Здорово, — не спешит радоваться Ступин. Замечаю, как его улыбка то гаснет, но вновь появляется, чтобы в следующий миг снова погаснуть. — Нет, Ириш, правда?..
С того разговора в кабинете Тарханова прошла неделя. А для меня — точно год. Или даже больше. Просто всё настолько изменилось. А потом ещё раз изменилось. И ещё.
И вернулось почти туда, откуда начиналось.
Хотя — нет. Не вернулось. Потому что, когда происходит столько изменений, прежнее вернуть невозможно, как ни старайся. Единственное, что роднит ту, прежнюю — «доберлинскую», меня и теперешнюю, — абсолютное понимание, что я и Дамир Тарханов живём в совершенно разных мирах. Нам не по пути.
— Так ты пойдёшь со мной на ужин?.. — Егор смотрит с такой надеждой, что на краткий миг моё сердце чуть вздрагивает, но затем опять покрывается арктическими льдами.
— Конечно, — уверенно отвечаю я. — Сегодня?
— Д..да.
— Супер. Увидимся вечером, — кидаю на ходу и отправляюсь дальше вершить важные дела огромной бизнес-машины.
— А помнишь, как к твоей юбке жвачка приклеилась? — вспоминает Егор.
Я заливисто хохочу. Потому что он очень пытается быть смешным и забавным.
Я смеюсь, потому что так надо.
Ступин — хороший парень. Даже если он шутит совсем неумело, он заслуживает того, чтобы кто-то его поддерживал. И, возможно, Егор и сам это понимает.
— Ты всегда была ко мне очень добра, Иришка.
— И
