Ответ: Удивляйте, удивляйте и еще раз удивляйте!
Проснувшись утром, сладко потянувшись, я сразу посмотрела на часы – без двадцати восемь – отличное время для сладкого «доброе утро, дорогой». И ничего, что на заснеженном дворе суббота: если мой муж спит, в чем я сомневаюсь, то я его разбужу, а если он не спит, то я его обрадую…
Долой майку и шорты, долой скромность и надуманную тактичность, да здравствуют пеньюары, приятные неожиданности и непредсказуемые семейные отношения!
Дмитрий Сергеевич, я девушка отходчивая, но, увы, злопамятная и вредная…
Соскочив с кровати, почистив зубы, взлохматив волосы, я за секунду надела пеньюар и задержалась минут на пять около зеркала. От меня шли такие флюиды нерастраченной энергии и женственности… Нет, не так. Какие еще флюиды?! От меня летели стрелы, самые настоящие стрелы страсти! Я даже не помню, когда еще я была так сногсшибательно хороша! Тепленькая (только что из постели), слегка растрепанная (будто маленький воробей), без лифчика (а кому нужны эти формальности?), в тоненьких трусиках и коротком кружевном пеньюаре, который просвечивал нужное и прятал тайное, я могла убить одним видом кого угодно! Да где вы еще найдете такую?!
– Нигде, – улыбнулась я и решительно вышла из спальни.
Мой путь лежал безошибочно к кабинету Дмитрия Сергеевича. Это для нас, простых смертных, суббота выходной, когда можно поваляться в постели или злоупотребить сразу двумя чашками кофе под звуки телевизора, а у трудоголиков и зануд совсем иная жизнь – жизнь строго по ежедневнику, строго по пунктам и ни-ни влево или вправо. Ни-ни.
Босые ноги то шлепали по паркету, то ступали на мягкие коврики, а душа пела «дэнс-дэнс-дэнс» и «па-па-па». Золотая клетка? Да пропадите вы пропадом! Анчоусы не живут в клетках!
Бом-бом-бом– донесся бой часов, и я распахнула дверь кабинета…
Миллионы несуществующих светлячков полетели ко мне со всех сторон, они облепили руки, шею, плечи, ноги… они сделали меня светящейся и особенной, они поддержали в трудную минуту, и я оказалась на сцене перед малочисленной, но значимой публикой. Сделав несколько шагов, остановившись, прислонившись к узкому шкафу, забитому одинаковыми толстыми папками, я наклонила голову набок и улыбнулась, утопая в шоке Дмитрия Сергеевича Кондрашова и Германа.
– Доброе утро, дорогой, – отомстила я, не сводя глаз с окаменевшего мужа. (Его помощника я нарочно не заметила, ни к чему отвлекаться во время виртуозного и интимного пассажа.) Ах, у вас важная беседа? Но если однажды в этом кабинете мне выделили пятнадцать минут на разговор, почему бы не побаловать меня еще разок? – Сегодня суббота, а ты рано встал… – дав возможность присутствующим оценить мое бесподобное тело, я двинулась дальше, а именно к столу.
Герман стоял около окна, рядом с буйно растущим цветком и темно-коричневым креслом, и, кажется, потерял способность двигаться. Краем глаза я уловила его покрасневшие уши и подлетевшие на лоб брови. Какая реакция! Любо-дорого посмотреть. И все же я должна была признать, что присутствие Германа меня немного огорчило. Я бы предпочла побыть с Дмитрием Сергеевичем наедине. Только он и я, и между нами не слишком большое расстояние, и между нами дрожит тайна, и между нами «да» и «нет»… Кажется, я размечталась, кажется, я бросилась вплавь по бурной реке романтики… к чему бы это?
Дмитрий Сергеевич сидел за столом и тоже не шевелился – о чем он думал? Полагаю, понимал, что этот спектакль – маленькая месть за вчерашнее.
Я подошла сзади и положила руки на его плечи, погладила, смахнула несуществующую пылинку, опять погладила, наклонилась, прижалась, коснулась пальцами гладковыбритой щеки и горячо шепнула в ухо:
– Ты же не будешь сегодня работать, правда? Может, сходим куда-нибудь?
Не дожидаясь ответа (это было бы глупо, какие еще ответы, когда сердце Дмитрия Сергеевича перестало биться три минуты назад), я подняла голову и сфокусировала взгляд на Германе.
– Ой! – воскликнула я, изображая смущение. – Здравствуйте, Герман. Я не заметила… Извините, но сегодня суббота, я не предполагала…
– Доброе утро, Наташа, – выдохнул Герман и автоматически обмахнулся блокнотом, как веером.
– Ну, не буду вам мешать. – Еще одна очаровательнейшая улыбка и шлеп-шлеп-шлеп – быстренько за дверь. Миссия выполнена! Отличный прицельный удар по врагу!
К левому крылу я уже бежала, перед глазами мелькали вытянувшиеся лица Германа и Кондрашова. Не буду вам мешать…Буду, буду, буду!
– Да! – поздравила я себя, оказавшись в спальне. Раскинув руки в стороны, превратившись в самолет «Як-7», я бухнулась на кровать. – Да! Да! Да!
Представляя, как они сейчас стараются сделать вид, будто ничего не произошло, как они натужно выдают слова, как листают бумажки, я засмеялась. Да, вот такая она – семейная жизнь. Удивительная и непредсказуемая!
* * *
– Как поживаешь, старушка?
– Вполне, – легко ответила я, радуясь родному голосу Середы. Эх, если бы он сейчас выскочил из телефонной трубки, было бы совсем хорошо.
– Гостей ждешь?
– А ты приедешь?!
– Не-е, я в отличие от некоторых не любитель портить выходные ни себе, ни другим.
– Негодяй, – хмыкнула я в трубку и тут же поймала намек за хвост: – Подожди… ты хочешь сказать, что сейчас ко мне приедут гости?
– Угу, верно мыслишь.
– Но кто?
– Считаю до трех – раз, два…
– Бережков? – вопросительно произнесла я и тут же заметалась по каминному залу. – Не может быть! Он точно приедет? Прямо сейчас? Но сегодня же суббота! Хотя у некоторых это вполне рабочий день… Во сколько?
Середа безжалостно захохотал, а я заныла, надеясь разжалобить его гранитное сердце протяжными стонами и всхлипами.
– Приедет, приедет, – весело ответил Лёня, – минут через сорок. Наш сливовый дружок наступил на те же грабли, что и ты, и теперь крутится ужом, боясь провалить заказ и огорчить Бондаренко.
– Подробности, мне нужны подробности! – воскликнула я, нарочно плюхаясь на новенький диван (сидя на нем, мне будет особенно приятно слушать о потугах подлизы и карьериста Сливы Бережкова).
– Твой муж отказался с ним встречаться, и пришлось нашему незаменимому дизайнеру удовлетвориться общением с Германом. Сама понимаешь – это приличный пролет. Менять интерьер без одобрения хозяина – весьма рисковое дело.
– Еще бы!
– К тому же Слива знает, что в заказе обозначена переделка всего левого крыла, а его пустили только в каминный зал, вот он и дергается, как бы не сесть в лужу, и недоумевает: отчего вдруг такие перемены. Вчера осторожно выспрашивал у меня про тебя – интересовался твоими успехами в доме Кондрашова…
