– Мне? – удивленно переспросил он.
– Ну да, ведь Рождество ты провел в больнице в Майами, Новый год – в больнице в Лос-Анджелесе и почти каждый уик-энд ты мчишься сюда наблюдать, как я иду на поправку, – сказала она, с легким сарказмом подчеркнув последнее слово.
– И я счастлив видеть, как ты поправляешься, – ответил он, придавая этому слову особый оттенок, поскольку ему было прекрасно известно, что Джастин еще не верит в возможность своего полного выздоровления.
Но усилия Логана были тщетны.
– Ну что за жизнь у тебя – ожидание от операции до операции? Я так устала от этого. Уверена, что и ты тоже, однако конца этому не предвидится.
– Да что ты, он непременно будет, – заспорил Логан. – Еще одна операция на следующей неделе, последняя и наименее болезненная, как говорит доктор. После нее ты станешь почти прежней.
Джастин пощупала свой шрам и упрямо покачала головой.
– Ну ладно, может, останется слабый след, – признал Логан, – но со временем он рассосется, а осенью, после завершающей операции, не будет заметно ничего вообще.
– Да, как же! – заметила она прежним саркастическим тоном.
– Джастин, эта манера тебе не подходит.
– Может, я и сама себе не подхожу, – внезапно вспылила она.
Смущенный этой вспышкой, Логан попытался подойти к делу по-иному:
– К Дню благодарения ты будешь выглядеть великолепно, а если на лице и останется какая-нибудь крохотная отметина, всегда можно спрятать ее под косметикой.
Послышался горький смех.
– Пока я буду пребывать в образе Джастин, все пройдет великолепно, но если мне захочется опять стать Кларой Джонсон и избавиться от театрального грима?
– Отлично! – заметил Логан. Когда-то именно такой образ Джастин ему и понравился. – Не важно, кем ты хочешь быть, все равно я люблю тебя.
Последовавшая пауза так затянулась, что, казалось, никогда не кончится. За время этого молчания к Логану опять вернулись воспоминания, и он хорошо понимал, что и Джастин тоже все помнит: долгие больничные дни, когда она лежала, тихая и бледная, под трубками капельниц с забинтованным лицом. Тогда его сердце буквально рвалось к ней. Он чувствовал бесконечную нежность, боялся за нее и очень, очень беспокоился. Джастин тогда ничего не могла ему ответить. Она лишь лежала и слушала. Потом, когда они оказались вдвоем в Палм-Спрингс во время ее выздоровления и между операциями, к ней вдруг пришло горькое осознание случившегося, и обнаружилось ее странное отношение к Логану.
Когда он держал ее в объятиях, она казалась такой хрупкой, что он мог думать лишь о том, как сильно он ее любит, а сейчас так близок к тому, чтобы потерять. Ее хрупкость, как и невосприимчивость к его ласкам, удерживала их все это время от любовных объятий. Он не мог даже себе представить, что они когда-нибудь вернутся к той степени близости, которая когда-то существовала между ними.
Логан почувствовал разочарование, беспомощность, а затем и почти полное оцепенение чувств.
Сейчас наконец Джастин заговорила, но то, что она выдавила из себя, его просто потрясло.
– Логан, полагаю, тебе лучше завтра же вернуться в Нью-Йорк.
– Что? Я ведь только что прилетел, Джастин.
– Моего хирурга не будет до среды, а тебе, конечно, не стоит так надолго бросать свою контору. Фрэнк, вероятно…
– К черту Фрэнка! – отрезал Логан, удивив своим гневом не только Джастин, но и себя. – Сейчас меня волнуешь только ты.
– Вот ведь незадача, – промолвила Джастин, и тут он услышал такое, чего никак не ожидал.
Нет, конечно, Логан хотел, чтобы она поговорила с ним, но совершенно не рассчитывал услышать подобное.
– Я уже по горло сыта твоей заботой и участием! – бросила ему Джастин.
Логан отпрянул, а потом, озадаченно потирая подбородок, опять взглянул на Джастин, стараясь уловить в ее глазах еще что-то помимо вырвавшихся у нее слов.
– У меня и в мыслях не было подавлять тебя, Джастин!
– Ты заставил меня чувствовать себя еще беспомощнее и никчемнее, чем на самом деле!
– Ты не никчемная, Джастин! – Логана словно ударили, и причиненная ее словами боль вызвала у него острое раздражение.
– Нет, так оно и есть! – резко бросила Джастин.
– Ну что ж, если ты сама этого хочешь… – возразил он.
– Спасибо. Пусть так, но я совершенно не нуждаюсь в твоей жалости и твоей… виновности.
И опять ее слова его встревожили. После многих недель упорного молчания она наконец высказала ему все, что накопилось у нее на душе.
– Прекрасно, – признал он. – Я и в самом деле чувствую себя виноватым, но не в том, что вытащил тебя на Ла-Кинту, а в том, что не настоял на вызове профессиональных светотехников.
– Я знаю, что ты постоянно думаешь об этом, – заявила она убежденно. – Но ехать или не ехать на Ла-Кинту, выбирала я сама, а отнюдь не ты. Что касается освещения, ты старался поддержать мою уверенность в том, что они все сделают по-моему. Это я так захотела. И это тоже мой выбор. Я не обвиняю тебя, Логан, и, уж во всяком случае, совершенно не хочу твоей жалости.
– Я тебя и не жалею, Джастин. Может, – добавил он мягко, – это ты сама себя жалеешь.
Джастин встала, демонстративно поправила свою шляпку и направилась к дому.
– Думаю съездить за молочным коктейлем.
– Я поеду с тобой, – сказал он.
– Нет, Логан…
– Пожалуйста!
Он ринулся вслед за ней и схватил за руку.
– Раз уж мы начали этот разговор, я хочу его закончить. Хочу узнать о твоих чувствах. И желаю, чтобы и ты узнала, что чувствую я. Мы так долго отдалялись друг от друга. Так как, я поведу машину или ты? – спросил он, не позволяя ей ускользнуть от себя.
Она безразлично пожала плечами, и они вместе вышли через заднюю дверь.
– За руль сяду я, – сказал Логан, ведя ее к взятой им напрокат машине.
Она молчала до тех пор, пока они не выехали на шоссе, а потом вдруг заявила, словно защищаясь:
– Ты и представить себе не можешь, что я чувствую. Ты не знаешь, что творится у меня в душе.
– Так расскажи мне, Джастин, – предложил он.
– Я боюсь думать о будущем. Я не знаю, что со мной будет.
– Мы можем обсудить это вместе.
– Нет, это мое дело. Я должна найти все ответы сама, Логан.
Он довольно холодно возразил:
– Я не хочу вмешиваться в твою жизнь. Я знаю, что это вызовет у тебя только раздражение.
– Именно, – быстро вставила Джастин. – Поэтому я и не в состоянии выносить твою снисходительную опеку. Полагаю, ты просто не понимаешь, что мне пришлось испытать.
– Как раз наоборот, Джастин, – отрывисто ответил он, – поэтому мне и тяжела твоя скрытность, жалость к самой себе, попытка отказаться от своих чувств ко мне.
