Насмотревшись на это зрелище и решив, что с нее достаточно, Лайла отпустила ручку чемодана, и тот с глухим стуком шлепнулся на пол. Ричард и Рей, подскочив от неожиданности, разом повернулись к двери. Стояла такая тишина, что, казалось, можно было услышать, как по комнате ходят потоки воздуха. Сквозь занавески лился матовый свет, в комнате царил полумрак, и нужно было прищуриться, чтобы хоть что-то разглядеть. Разглядеть, чтобы увидеть, но к Лайле это не относилось. Всю дорогу от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса она думала о том, как войдет в свой дом и вернется к прежней жизни. Теперь стало ясно, что это невозможно.
— Ничего-ничего, продолжайте! Не обращайте на меня внимания, — сказала она.
Лайла ушла на кухню и, закрыв за собой дверь, стала думать, что ей теперь делать. Она даже не заметила, что не сняла теплое пальто и сапоги. У нее возникло странное чувство: будто она попала не только не в то место, но и не в то время. Еще в самолете она представляла себе, как вернется домой — с чувством вины, конечно, — но такого предательства она не ожидала. Лайла даже забыла, что, так же как и Ричард, не сидела в одиночестве. И привезла с собой свою дочь.
Когда Ричард вошел на кухню, Лайла уже решила, что будет вести себя как ни в чем не бывало. Она налила чайник и поставила его на плиту. Правда, каждое движение давалось ей с трудом. Атмосфера дома давила на нее, как давит воздух в реактивном самолете сразу после взлета.
— Ну и как это называется?! — произнес Ричард. — Тебя так долго не было, а теперь ты проходишь мимо, не удосуживаясь хоть что-то объяснить?
Лайла взяла с подоконника лимон и разрезала его на четыре части. Заметив, что рука, в которой она держит нож, дрожит, она бросила нож в раковину.
— Почему ты не хотела со мной говорить, когда я звонил? — спросил Ричард. — Почему отец вел себя так, словно у вас была какая-то чертова тайна?
Было слышно, как в гостиной Рей встает, обувается, собирает с пола подушки, перематывает магнитофонную ленту. Звук перематываемой пленки очень напоминал булькающие звуки, точно кто-то тонул.
— Я могла бы догадаться, что ты обязательно с ней свяжешься, — сказала Лайла.
— В каком смысле? — поинтересовался Ричард. — Ты уехала, и она осталась без помощника.
— Ты с ней спишь? — спросила Лайла.
— Ты что, с ума сошла?! — воскликнул Ричард.
— Не знаю, — ответила Лайла. — Разве это ненормально — желать, чтобы муж был тебе верен?
— Не понимаю, как это тебе удается, — сказал Ричард. — Как тебе удается повернуть все так, что я всегда оказываюсь в чем-то виноватым?
Находясь высоко над землей, где-то над Мичиганом, Лайла внезапно поняла: еще немного — и она кого-то потеряет. И если ей придется выбирать, то она уже знает кого. Салон самолета был залит светом. Чтобы разглядеть облака или землю внизу, нужно было надеть темные очки и прищуриться. Это как подбросить монетку и с замиранием сердца ждать, что будет — орел или решка.
— Ты можешь объяснить, почему ты уехала? — спросил Ричард.
Чайник вскипел, и Лайла достала из сушилки чашку с блюдцем. Если бы она привезла с собой взрослую молодую женщину, то объяснила бы ему, что нашла свою дочь. Она сказала бы, что давным-давно, в холодную зимнюю ночь, когда замерзал огонек зажженной спички, с ней произошло нечто страшное и справиться с этим у нее не хватило сил. Она могла лишь судорожно цепляться за матрас и кричать до хрипоты, заранее зная, что ей не суждено выиграть. И она проиграла — окончательно и бесповоротно. Какая разница, что у нее не было никаких доказательств, не было ребенка из плоти и крови, которого она могла бы представить мужу? Она все же была матерью, пусть даже ее дочь давно уже превратилась в призрака.
— Объясни мне, что происходит, — попросил Ричард. — Я что, слишком многого хочу?
Лайла открыла шкафчик над плитой. Заглянув в него, она поняла, что их брак распадается. Вспоминая день своей свадьбы, сейчас она не могла даже сказать, какие цветы росли у дома. В шкафчике больше не было коробок с чаем. Ричарду даже в голову не пришло, что, переставляя баночки в шкафчике и убирая в другое место коробки с чаем, он подводит черту под их совместной жизнью.
— Куда ты подевал чай? — спросила Лайла.
Ричард распахнул другой шкафчик, рядом с холодильником. Коробки с чаем стояли теперь рядом с консервами, сухими супами, солонками и серебряными приборами.
— Так гораздо удобнее… — начал было объяснять Ричард.
— Как ты мог так со мной поступить?! — воскликнула Лайла. — Как ты мог это сделать?
Бросив на нее испуганный взгляд, Ричард провел рукой по волосам.
— Бред какой-то, — сказал он. — Все это просто безумие.
Напряжение на кухне нарастало, и виной тому был не пронзительный свисток чайника — напряжение возникло между ними. Они стояли, не в силах отвести глаза друг от друга, и оба понимали: один промах — и дело зайдет слишком далеко.
Рей, сидевшая в гостиной, знала, что ей нужно уйти, только не знала как. Ей очень хотелось, чтобы один из супругов вышел к ней из кухни, и тогда она немедленно распрощалась бы с ними. Лучше бы это был Ричард. Но, судя по голосам, о ней давно забыли. Тогда Рей сделала то, что было, по ее мнению, проявлением вежливости. Она деликатно постучала в дверь кухни.
— Простите, мне пора идти, — сказала Рей.
— Господи! — простонала Лайла, чувствуя, что Рей, как и при их первой встрече, вытягивает из нее энергию. — Ты не мог бы ее отсюда выпроводить? — попросила она Ричарда.
— Она здесь совершенно ни при чем, — ответил он.
Но даже сквозь закрытую дверь кухни Лайла ощущала тяжесть тела Рей и медленные движения ее ребенка, ворочающегося во сне. Хуже всего было то, что она чувствовала счастье Рей, ее сладкое чувство ожидания, которое жгло Лайлу, словно оголенный электрический провод. Не задумываясь над тем, что делает, Лайла бросилась к шкафчику и принялась вышвыривать из него вещи. На пол полетели солонки, серебряные безделушки, собачий зуб, который они с Ричардом как-то нашли во дворе, три серебряных ножа, чай из разорвавшегося пакетика, куриная косточка. По кухне поплыло облако пыли. Наклонившись над кучей вещей, Лайла принялась их перемешивать, мысленно желая Рей рожать так же, как когда-то рожала она. Из своей кухни Лайла призывала боль, страх, страдания, кровь, одиночество и обман.
Ричард, зажав Лайлу в углу, безуспешно взывал к ней, пытаясь привести в чувство. Но Лайла его не слушала.
— Убери ее отсюда! — выкрикнула она.
Ричард молча вышел в холл и помог Рей найти в шкафу пальто. Лайла слышала, как они разговаривают. Судя по тону Ричарда, он извинялся. Проводив Рей, он пошел назад. Лайла мерила шагами кухню. Нервы ее были на пределе. Казалось, далее дуновение воздуха причиняло ей сильнейшую боль.
