— Погоди, какой Медведев?
— Проигравший. Он не подумал, как опасно мошенничать в такой компании, где у людей судьба решается. Если эти люди обнаружат шулера, его могут и убить!
— Ты меня пугаешь.
— Пугай не пугай, а дело это опасное, все игроки по лезвию ножа ходят.
— Ишь ты, как подковалась. Саша, мне не нравится твоя так называемая практика…
— Мама, ты меня все время перебиваешь. Если не хочешь, я не буду рассказывать.
Девушка не понимала, что ее мать делала это машинально, чтобы таким образом хоть как-то разрядить сгущавшуюся атмосферу. Жена называется! Столько лет жила бок о бок с человеком, ничего о нем не зная. Вместо этого в ее мозгу выскочила совсем другая странная мысль. Значит, Леня дал ей лишь малую толику денег из тех, что выиграл! А она-то переживала, что транжирит чуть ли не семейное достояние…
Однако не стоит затягивать паузу, а то дочь уже с подозрением, смотрит.
— Рассказывай, больше я тебе мешать не буду, хотя это и безобразие.
— Слушай. Вчера как раз состоялась очередная игра, Каретников стал проигрывать, но заметил, что дело не чисто и начал следить за шулером. Он был в их компании новичком, потому, наверное, это большого труда ему не составило. В общем, Леонид Сергеевич его поймал, как говорит криминалитет, на горячем. Игроки все как один поднялись. Того, кто шулера привел, оштрафовали и выгнали…
— Как — оштрафовали? Если я правильно поняла, он и так все проиграл.
— Правильно. Но тут, по закону пакости, ему как раз везти стало. Веди он себя порядочно, и сам мог отыграться, хотя бы частично, а так… Получилось, не рой другому яму…
— А при чем здесь Леонид?
— Когда он шулера разоблачил, все стали кричать: «Держи его, не выпускай!» — а тот — дурак, что ли — стал вырываться. И поскольку на его дороге оказался Каретников, а он себе дорогу ножом прокладывал, Леонида Сергеевича и пырнул.
— Ничего не понимаю! Зачем ему было на убийство идти — рана просто случайно оказалась несмертельной?
— Он жизнь свою спасал. Иначе его самого бы там пришили!
— Но как получилось, что Леонид… Сергеевич с ножевым ранением еще сел в машину и поехал по городу. Неужели никто не догадался оказать ему хотя бы первую помощь?
— Догадались. Один сразу кинулся к телефону, но Каретников его остановил. Сказал, что рана пустяковая и он сам заедет к знакомому врачу, который его и перевяжет. Мужики еще посмеялись: «Наверное, не который, а которая…»
Она осеклась и виновато посмотрела на мать.
А Маша говорила, что рана серьезная. Уж если его положили в реанимацию… Это что же получается: значит, Ленька не просто подкатывался к Маше, он ее любил! Стал бы он иначе рисковать своей жизнью, истекая кровью, ехать к ней в клинику, пусть даже он и находился неподалеку!
— Мама, о чем ты все время думаешь? — Дочь укоризненно смотрела на нее.
— Александра! Мне не нравится, что ты перешла на юридический факультет.
Таню охватила самая настоящая паника. Она не знала, то ли за мужа ей бояться задним числом, то ли за судьбу дочери, которая без ее согласия решила связать свою судьбу с милицией.
— Но почему, мама?
— Следователь — это не женская работа. Скоро ты вообще по фене будешь разговаривать. Или как это у них называется?
— У кого — у них?
То, что ей рассказала Александра, не вмещалось ни в какие рамки. Она всю жизнь была законопослушной гражданкой… «Пришили», «поймали на горячем»… Дочь только начала знакомиться с работой следователей, а уже нахваталась таких словечек!
Нападает на Сашу, на себя бы посмотрела! Кому сказать — мужа ударил ножом карточный шулер!.. И Мишка… Он обо всем знал и даже не намекнул ей!.. Но тут же внутренний голос заметил ей: «А ты бы его стала слушать?»
Получается, Татьяну обложили со всех сторон. Мало того что муж — игрок, он еще и к сестре подкатывает! И Маша ей ни полслова! Выходит, это не Сашу считают дурочкой, а ее, Татьяну. И муж, и сестра, а теперь вот и дочь…
Определенно, ей надо срочно разбираться со всеми. А в первую очередь с мужем.
Впрочем, это дело будущего. Не заговаривать же о разводе сейчас, когда Каретников лежит на больничной койке.
— Саша, ты права, я погорячилась, — сказала дочери Таня. — Увы, я и вправду не заметила, что ты выросла. Девятнадцать лет! Это как раз тот случай, когда цифра известна, а осмыслить ее не успеваешь… Или не хочешь. Хотя, если подумать, в этом возрасте я не только была замужем за твоим папой, но у меня уже был ребенок — ты, моя родная.
Дочь порывисто обняла ее, но тут же отстранилась.
— И что ты будешь теперь делать? Александра выжидающе посмотрела на мать.
— В каком смысле?
— Ну, после того, как ты все узнала.
— А что бы ты на моем месте сделала?
— Развелась! — категорически высказалась дочь.
— Интересно, — протянула Таня, хотя всего минуту назад думала о том же, — и как ты себе все это представляешь? Сказать своему мужу: «Уходи, ты игрок!»
— Нет, я думаю, надо сказать: «Ты меня обманул».
— Но в чем? Он никогда и не скрывал, что играет в карты. Иное дело, что я не знала масштабов игры… К тому же он сейчас лежит на больничной койке. Если ты помнишь. И неизвестно, как долго будет заживать его рана.
Тут Таня слегка пережала: она знала, что рана будет заживать недолго. Да и не хотелось ей высказываться так определенно, когда она сама еще ничего не решила. Саша — девчонка категоричная, вся в свою мамашу, но до таких судьбоносных вопросов у нее еще нос не дорос!
Потому Таня решила ее не то чтобы отвлечь, а слегка увести в сторону:
— Знаешь, Саша, в этой ситуации и твоя мать не слишком хорошо себя проявила. Но вот вчера твой отчим дал мне десять тысяч долларов, чтобы я купила в дом или нам с тобой все, что захочу.
— И ты купила.
— Конечно. Я поменяла мебель. Приобрела для тети Маши «Жигули» и себе песцовую шубу.
— Зачем тебе шуба летом?
— Считаешь, до зимы я не доживу?
— Мама, ну что ты сегодня так несмешно шутишь!.. Ты же прекрасно знаешь, что я совсем не это имела в виду. Скажи, а тетя Маша знает обо всем? В смысле, откуда взялись деньги на машину.
— Знает только, что Каретников мне их дал, а вот откуда взял, мы об этом не говорили, — сказала Таня и добавила тихо, для себя: — Но, кажется, обо все остальном она знает гораздо больше, чем своей сестре о том говорит.
— Здравствуй, Маша, — сказала она и с порога выпалила: — Ты завралась, Маша!
— Завралась, — печально кивнула сестра.
— А почему? Ты ведь сама учила меня быть честной. Рассуждала, что как ни ври, а правда всегда наружу выйдет.
— Оказалось, младшая, что учить легче, чем своему учению следовать. А мне не хотелось, чтобы ты — мой самый близкий человек — меня презирала.
