Да будет так! Да здравствуют белые полосы в нашей жизни!
Напившись, наевшись, наконец-то, он освободился от мыслей, что жизнь – серый ком… Генрих, вдруг осознав, принял, что она, жизнь – прекрасна!
Он свободен, больше он не войдет в стены редакции. Где он в дальнейшем будет работать? Генрих пока еще не знает, но ему так легко и комфортно в жизни, словно сброшены цепи и разрушилась между ним и будущим стена, сравни «Берлинской»…
…Он был в ванной, когда позвонил Борис и начал изливать душу, что он устал жить не своей жизнью, прятать свои отношения с Мадам Помпадур. Она прекрасная девушка! Вот немного приболела, так он ее лечит, а она, капризуля, не хочет пить витамины…
И вообще ему нравится то состояние влюбленности, пусть в настоящую стерву, но и она, кажется, любит его, Бориса, вот и сейчас кусает своими острыми зубками за ушко.
Им нравится жить свободно дыша. Как бы, между прочим, спросил:
– Как дела?! Генрих ответил:
– Уволился.
На что, Борис громко рассмеялся и сказал:
– Нам бы – Вам! Все к лучшему! Он признался, что ему предложили должность – креативного продюсера на русскоязычном телеканале в Германии, и что он согласился. А стало быть – квартира в распоряжение Генриха и бывшая должность, тоже его. Он, Борис, договорится! Передав привет от Мадам Помпадур, откланялся.
Генрих с облегчением вздохнул, кажется, его жизнь хочет наладиться. Про себя подумал: «Не бывает – худа без добра!»
Он входит в зал, спеша идет к столу, садится на кресло, включает компьютер. Сидит в ожидании загрузки.
Звонит мобильный телефон.
Он смотрит на монитор «ИРИНА»… Генрих удивлен, резко включает телефон, слушает…
– Ты почему не перезвонил?! Когда приедешь?!
Он улыбается, не веря своим ушам, тихо, вкрадчиво спрашивает:
– А, ты меня еще ждешь?!
– Всегда! И все-таки: почему мне не перезвонил?!
Генрих, замешкавшись, с мольбой в голосе говорит:
– Прости, родная, неурядицы на бывшей работе.
Ирина с тревогой:
– Почему на бывшей, ты уволился?!
Он с облегчением, признается:
– Да, я уволился из-за тебя.
Ирина с иронией:
– Из-за меня?! Я, же в Москве, а ты…
Она умолкла.
– Я в Санкт-Петербурге. Я устал жить вдали от тебя. Я соскучился. Пригласи меня!
Ирина смеясь, коротко, шепчет:
– Жду!
Он в ответ крикнул:
– Еду! Спасибо что не выкинула из памяти мой телефон и меня. Я люблю тебя! Рейс сброшу в СМС.
Выключает телефон, с горящими глазами смотрит на монитор, вводит в поиск – ЗАКАЗ АВИАБИЛЕТОВ.
Делает заказ, получив подтверждение о заказе, сбрасывает СМС Ирине.
…В салоне самолета ощущалось беспокойство стюардессы. Она нервничала, пытливо, всматривалась в лица пассажиров, то и дело посматривала на кабинку пилотов. Обеспокоенная мамаша, успокаивая малыша, не выдержав натянутой ситуации, спросила:
– Девушка, простите, почему нас так долго не принимает Москва?! Та тяжело вздохнув, со страхом в голосе произнесла:
– Не открывается шасси. Потом опомнившись, глядя на перепуганную мамашу и вслушивающегося в их разговор, Генриха, силясь улыбнуться, с гордостью сказала: – Вы не переживайте! У нас отличный командир! Покружимся кружок, другой и сядем. И незаметно, как ей казалось, для глаз посторонних перекрестилась. Улыбнувшись, качая бедрами, поспешила в кабину пилотов.
Генрих не выдержал неизвестности, стал набирать номер на мобильном, раздался сигнал соединения, и перепуганное:
– Алло, Генрих?!
– Ты меня еще ждешь?! Спросил он с волнением в голосе. Она крикнула: – Да! Прилетай, уже скорей! Генрих все в том, же волнение, попросил: – Только дождись, Родная! Не уходи!
– Подожду! – Связь исчезла.
Генрих испуганно посмотрел по сторонам.
Ирина, тоже сидя в зале ресторана, была до крайности взволнована, она, сорвавшись с места, подбежала к витражам, с тревогой всматривалась вдаль сквозь стекло. На улице лил сильный дождь. Точка, то открывалась глазу, то исчезала под занавесь ливня.
Погода явно истерила, словно ставила последний препон на пути к их встрече, пугая, что она может и не состояться, как и предыдущие. Ирина, прикусив губы, сжав кулачки, про себя, с мольбой в голосе, шептала: – «Господи! Спаси, сохрани, помоги! Не разлучай нас!»
Ирина невольно вспомнила, как с радостью спешила в аэропорт Домодедово, словно мчалась на свое первое свидание, наверное, все, же которого так и не было по-настоящему в ее жизни. Она, пряча улыбку, стараясь быть серьезной сидя в салоне такси, боясь смутить водителя, с интересом рассматривала Москву, как никогда открывшуюся глазам в ином облике.
Водитель, словно предугадывая ее мысли вслух, спешил, осторожно лавируя в потоке машин. Чувствовались заторы, но он как-то умудрялся пробиться сквозь ряды машин, выезжая на трассу.
Ирина этой ночью не спала, перед закрытыми глазами рисовалась картинка их свидания…
… Они в гостиничном номере. Он идет к ней, подходит, обнимает, она, выскальзывая из его рук, пальцем у рта, дает понять, что не стоит спешить, хотя их сердца колотятся, готовые выпрыгнуть на свободу из-под диафрагм. Их распирает любовь. Он, в порыве беря ее руки, целует, шепчет:
– Ну, куда ты? Постой! Я так долго шел к тебе. Генрих просил ее простить, то нелепое опоздание и его трусость, сделать второй шаг к их любви, шептал, что никогда не забывал ее глаз, они были даны ему в укор, чтобы осознав потерю, все исправить своими, же руками. Он ужасался, что чуть не разрушил свое счастье, теперь, же оно в его руках. Ирина ему призналась, что тоже жила в терзаниях и муках, что ужасно скучала.
Но, тут, же, она, выпорхнув, побежала в ванную комнату, оставив его наедине со своими мыслями. Было слышно, как доносится до слуха шум воды. Его это трогало до глубины души, говоря, что, наконец – то, она рядом, но войти, он не смел, боясь все этим испортить. Ведь их знакомство было, практически, по интернету. То, что она пережила излишние трагедии, он заметил, как факт, читая по ее глазам. Как ему казалось, не стоит опережать события.
Однако! Она томилась в ожидание, принимая душ, ей хотелось, даже более – того, ей казалось, что он сейчас без стука откроет дверь и войдет…
От этой мысли Ирина купалась не как под струёй воды, она купалось в блаженстве своей мечты. Все ее женское нутро ждало его прикосновений, необузданной ласки, и как не странно она хотела быть в его объятиях, как любящая женщина, испытать то, что чуть не потеряло. Женское счастье!
Но вот, струя воды иссякла, накинув полотенце, она вышла из ванной. Он стоял у двери. Взяв ее на руки, он отнес на кровать. Аккуратно с нежностью, кладя ее, он неистово с трепетом целовал, еще влажное тело, его губы становились более чувственными и поцелуи пылкими, отчего вздрагивало Иринино тело. Секс был просто умопомрачительным для двоих, им казалось, что они слились в одно целое и стеснение напрочь откидывалось. Были глаза напротив, запах, сводящий с ума, сплетение рук, сплетение ног…
