Она открыла выдвижную полку для фруктов и взяла аппетитное зелёное яблоко. Вдруг послышался звук открывающейся входной двери. Мики закрыла холодильник и затихла. От кухни вход был отделён стеной, и она не могла видеть, кто зашёл в дом. Откуда-то сверху послышался радостный лай собак, а потом и топот их лап. Бенг-Бенг и Министр Чоу наперегонки бежали со второго этажа, это говорило лишь о том, что собаки хорошо знали и любили вошедшего. Секунду спустя раздался до боли знакомый голос Барреля. От горечи и окрыляющего счастья внутри неё вспыхнул фейерверк чувств.
— Ну что, дружки, проголодались?! — бодрым голосом спросил он, — пошли, я вас покормлю, а то вы меня заживо съедите, — казалось, что его громкий смех вперемешку с поскуливанием собак наполнил весь дом.
— Черт! Черт!!! — засуетилась она, не зная, куда ей деться. Мики даже покосилась на шкаф с провиантом и вакантное место под столом. Она не имела понятия, как отреагирует на неё Баррель, и вариант «авось прокатит» её не устраивал, ведь противоположный вариант — «может и не прокатить» — уже попахивал нафталином[6]. Баррель не знал, что она согласилась доставить их к Хеллу совсем не из-за денег — только в этом случае им была обеспечена безопасная транспортировка в дом ублюдка Иньесты, где Кейн, в чем она не сомневалась, смог бы уладить разногласия и выторговать у него их жизни. У неё не было сомнений в том, что живой Кейн представлял для Хью Хелла гораздо больший интерес, чем мёртвый. Триптих нужен был ему так отчаянно, что старик потерял аппетит и сон.
Она до сих пор безумно любила Барреля, но встретиться с ним один на один сейчас же, сию минуту, она была не готова. Неуклюже хромая, она инстинктивно сделала шаг назад и вжалась в стену, но тут произошло неловкое недоразумение, совсем не похожее на стиль очень осторожной Мики — её загипсованная нога на что-то наступила. Едва удержав равновесие, она молниеносно подняла ногу вверх. Резиновая утка с большим красным клювом и жёлтыми перьями сердито крякнула и двинулась куда-то вперёд, крутя головой по сторонам и продолжая издавать неприятные звуки. Нечаянно наступив на собачью игрушку, Мики запустила её механизм, и теперь передвигающаяся по кухне утка выдавала её укрытие.
«Мать твою, резиновая дура!», — выругалась Мики, не на шутку испугавшись, — «ужас», — она обливалась холодным потом, — «не думала, что мой конец будет выглядеть так нелепо». О жёстком нраве Барреля ходили легенды: пристрелит — и ахнуть не успеешь! Злясь и на дурацкую утку, и на себя, она бросила взгляд на ножи на другом конце кухни и поняла, что не могла до них добраться. Кроме зеленого яблока в руках Мики ничего не было.
— Кто там? — прозвучал приближающийся голос Барреля.
Её сердце, громко ухнув, застучало чаще. Душа не просто ушла в пятки, от ужаса она как будто решила сбежать из её тела. Вдруг Мики поняла, что она ничего не может сказать. Безмолвная, она жалась к стене. Ни вдохнуть, ни выдохнуть от страха.
Сначала из-за угла показались собаки. Весело подпрыгивая, они погнались за уткой. Вызывающе подрагивая хвостом, та летела в противоположный конец кухни. И вдруг Мики увидела дуло знакомого пистолета. Не раздумывая, она подняла зажатое в руке яблоко и со всей силы швырнула его в сторону Барреля. Сочный плод угодил прямо на ствол пистолета, яблоко оказалось нанизанным на него как арбуз на копье.
В следующее мгновение их взгляды встретились, и Мики почувствовала, как по её телу прошлось электричество, казалось, это был разряд тока, равный тысяче ватт. Баррель как будто превратился в мрамор. Он смотрел на неё, а его массивная челюсть опускалась всё ниже. Взглядом Мики молила его произнести хоть слово, ей было нужно услышать его голос, но Баррель стоял молча, подняв свой ствол с нанизанным на него яблоком над головой. Он таращился на неё так, словно увидел привидение или ещё что-нибудь похуже.
В эту секунду всё стихло. Не было слышно ни кряканья резиновой утки, ни весёлого собачьего лая — абсолютно ничего. Наступила мёртвая тишина.
Мики подняла глаза на яблоко, соки медленно стекали вниз по стволу пистолета, собирались у основания рукоятки, и вот первая капля полетела вниз, угодив в правый глаз Барреля. Это послужило спусковым механизмом к возвращению в реальность. Продолжая держать руку над головой, он моргнул правым глазом, словно подмигивая ей, при этом правая сторона его лица сморщилась, появился лёгкий оскал, как будто он собирался чихнуть и при этом улыбался.
Вся нелепость этой ситуации и подмигивание Барреля, гордо державшего пистолет с яблоком словно статуэтку победителя Уимблдонского турнира по теннису, заставили её засмеяться. Микки начала хохотать, но Баррель всё так же продолжал смотреть на неё с каменным лицом. Кажется, пытаясь остановиться, она произнесла нечто вроде «прости», но когда вновь посмотрела на него, засмеялась ещё громче. Баррель был воплощением олимпийского бога Ареса, держащего факел в своей гордо поднятой руке. От смеха всё её тело сжалось, она согнулась пополам, не будучи в состоянии даже вдохнуть, она лишь похрюкивала на полусогнутых коленях.
Вдруг, забросив утку, Бенг-Бенг и Министр Чоу побежали к Мики и, толкаясь, принялись облизывать её лицо. Чтобы получить заслуженную похвалу, псы радовались вместе с ней. Мики поздно сообразила, что ей нужно подняться, и Бенг-Бенг, уже подпрыгнув на задних лапах и опираясь на неё передними, подбирался всё ближе к её лицу.
Мики только училась держать равновесие на одной ноге, а тут ещё и пёс! Она пошатнулась назад и явно представила, как в этом позорном па она расстелится по кафельному полу кухни. Ей стало дурно, не так она представляла их с Баррелем встречу! Прыгая и балансируя на одной ноге, Мики изо всех сил старалась удержать толстого, раскормленного кабеля. Но и тут карта не легла.
В игру вступил Министр Чоу. Слишком резвый для трёхного пса, он сновал туда-сюда между её ног, нежно покусывал лодыжки и звонко погавкивал. Микки была готова сдаться, под весом Бенг-Бенга её неумолимо кренило вправо, как вдруг Чоу, известный своими бурными излияниями радости, пустил струйку аккурат под её ногами, а Бенг-Бенг, виляя толстым коротким хвостом, угодил ей со всей силы в глаз. Мики вскрикнула, нога её поскользнулась на луже и с мыслью «Какой позор!» она полетела вниз.
К её огромнейшему удивлению грубого и болезненного падения на запачканный собачьей мочой пол не последовало. Наоборот, она ощутила себя в лёгком состоянии невесомости и воспарила над белым мрамором. Ей потребовалась секунда, чтобы понять, что произошло. Наконец, набравшись смелости, она повернулась и оказалась лицом к лицу с Баррелем.
