— Ни в коем случае. Нет смысла.
— Но он такой милый, Джулс! Может, со временем…
— Либби, он поцеловал тебя, и тебя чуть не стошнило. Что именно изменится со временем?
— Не знаю, — пыхчу я. — Может, мне надо привыкнуть к тому, как он целуется.
— Попробуй.
— Боже, ты только хуже делаешь!
— А что, что я должна сказать? Я говорю, чтобы ты забыла о нем, а ты отвечаешь, что он милый, поэтому я говорю, чтобы ты продолжала с ним встречаться, а ты отвечаешь, что я делаю только хуже. С тобой невозможно.
— Извини. — Я сворачиваюсь калачиком на диване.
Мы сидим у Джулс дома, на кухне.
— Что у вас тут происходит? — входит Джейми.
Наклоняется и целует меня в щеку; взъерошивает волосы Джулс и ставит чайник. Глядя на этот нежный жест, я вдруг чувствую себя ужасно одиноко.
Я тоже так хочу. Хочу, чтобы кто-то любил меня так сильно, что даже не мог бы пройти мимо и не прикоснуться ко мне, чтобы он боготворил меня, даже если я просто сижу в пушистых тапочках, ненакрашенная, с хвостиком на голове — как сейчас Джулс.
Мне уже до смерти надоело быть одной. Иногда я чувствую себя нормально и мне это даже нравится. Но сейчас — просто тошно. Мне двадцать семь лет, и я заслуживаю любви и того, чтобы жить в красивом доме, а не в паршивой квартирке в Лэдброук Гроув. Я заслуживаю, чтобы кто-то приносил мне цветы и покупал подарки. Я заслуживаю того, чтобы быть чьей-то второй половиной.
— Опять проблемы с мужчинами? — бросает Джейми через кухню.
— Естественно, — отвечаю я. — Как всегда.
Джейми приносит три чашки кофе и садится.
— Джулс говорила, что ты встречаешься с Эдом Макмэхоном. Повезло тебе, скажу я.
— Да, — постанываю я. — Но он мне не нравится.
— Жаль, — говорит Джейми. — Мне кажется, он неплохой парень. Может, со временем все изменится.
— Расскажи ему про поцелуй. — Джулс толкает меня в бок.
Я рассказываю про поцелуй и даже про язык, слюну и усы.
Джейми морщится.
— Честно говоря, Либби, мне кажется, ничего хорошего из этого не выйдет.
— Но зато, — прерывает Джулс, — в субботу он ведет ее по магазинам. За бальным платьем.
— Во всем есть свои плюсы, — говорит Джейми. — По крайней мере тебе останется дорогущий наряд на память.
В пятницу днем присылают очередной букет. Мне совсем не весело — я привыкла, что Эд дарит мне цветы, и воспринимаю это как должное. Моя квартира уже похожа не на цветочный магазин, а прямо на оранжерею.
Интересно, Бог вообще слышит меня? Типично, правда? До двадцати семи лет я мечтала встретить кого-то, кто бы обожал меня, и вот наконец нашелся такой человек, а я ни капельки не рада. Почему он мне не нравится? Почему я не могу заставить себя полюбить его? Может, я смогу. Посмотрим, что будет в субботу.
А пока я не собираюсь больше ничего ему посылать, потому что, честно говоря, не уверена, стоит ли мне поощрять его. Нет, пока не разберусь в своих чувствах, думаю, не стоит.
Потом случается потрясающая вещь. Как только приносят цветы, звонит телефон.
— Либби? Это Ник.
— Какой Ник? — Я так увлеклась цветами, что плохо соображаю.
— Что значит «какой Ник»? Ну, спасибо большое. Вроде не так много времени прошло.
— Ник!
Мое сердце начинает биться сильнее. Может, он передумал? Может, он звонит, потому что соскучился и понял, что совершил ужасную ошибку? Может, все еще можно исправить?
— Либби!
— О боже! Извини! Я так забегалась. Привет!
Я стараюсь, чтобы мой голос звучал по возможности спокойно. Это трудно, но, по-моему, у меня получается.
— Привет, дорогая. Я тут сидел, ничего не делал и думал о тебе. Решил позвонить и проведать, как ты там.
Он назвал меня «дорогая»! Он думал обо мне!
— О, у меня все отлично, — говорю я без всяких сомнений, потому что теперь, когда он позвонил, у меня действительно все отлично. — А ты как?
— Все то же самое, сама знаешь. Пытаюсь писать, но не могу сосредоточиться. К тому же у меня жуткое похмелье, голова раскалывается.
— Где же ты был вчера? Хорошо провел время?
Я чувствую укол ревности при мысли, что Ник был с другой женщиной, и молю бога, чтобы это было не так и он был на какой-нибудь унылой вечеринке. Хоть раз мои молитвы услышаны.
— Так, ходил в паб с Лосем и парнями.
Слава богу. По крайней мере я знаю, что ни одна из тех страшных женщин его точно не заинтересует. Боже. Лось, его друзья. Я вдруг вспоминаю тот ужасный вечер. Вспоминаю, как неловко себя чувствовала, как мне хотелось уйти, и понимаю, что, как бы я ни обожала Ника, никогда бы не смогла встречаться с ним и вести такой образ жизни.
И вдруг мне хочется смеяться, потому что мне больше никогда не надо будет идти в паб с Лосем и всей этой компанией, а потом ночевать в его грязной комнатушке. Я понимаю, что в первый раз в жизни действительно могу стать другом своему бывшему. И больше мне от него ничего не нужно. Честно.
— Много выпили? — смеюсь я, взволнованная этим внезапным чувством освобождения.
— Очень, — стонет он. — И сейчас я расплачиваюсь. А ты чем занималась? Я скучал по тебе.
— Правда? Очень мило. Я была занята. У меня все в порядке.
В трубке недолгое затишье, и потом Ник спрашивает:
— Как успехи в личной жизни?
— Ну… — Пошло все к чертям, почему бы и не сказать ему? — Я кое с кем познакомилась.
Долгое молчание.
— Здорово, Либби! — наконец произносит он, и мне кажется, что он вовсе так не думает. — Кто он?
— Просто парень. Пока не знаю, насколько это серьезно, — отвечаю я. — На самом деле ничего особенного, но он милый и хорошо ко мне относится.
— Чем он занимается?
— Он занимается инвестициями.
Ник стонет.
— Значит, он может позволить себе водить тебя по шикарным ресторанам, не то что я?
— Да! — говорю я и смеюсь.
— Знаю, ты ненавидела меня за то, что у меня нет денег, — вдруг говорит Ник.
— Нет, Ник! Я просто терпеть не могла ночевать в твоей жуткой квартире.
Мы оба смеемся.
— Теперь ты, наверное, ночуешь в Букингемском дворце?
— Да нет, на Гановер Террас.
Я не упоминаю о том, что мне даже целоваться с моим новым бойфрендом противно, не говоря уж о том, чтобы спать с ним.
— Правда, Либби, — говорит он, — я очень рад, что ты встретила кого-то.
— Да?
— Ну нет, конечно, не совсем рад. То есть я рад, но мне очень жаль, что у нас ничего не получилось.
Этот разговор принимает очень странное направление. Конечно, ничего страшного, я уже не влюблена в Ника, и мы оба сожалеем, но надо же идти дальше.
— Знаю, — говорю я. — Мне тоже. Но согласись, мы совершенно не подходили друг другу.
