Ознакомительная версия.
– Как ты оказался в баре? – задал он вопрос, как только Марк пришел в себя.
– Из-за Нинель… – Марк смотрел на иглу, воткнутую в вену его руки, в гибкую трубку, ведущую от нее к капельнице. – Она весь вечер нервничала, смотрела на меня с отвращением, а на тебя виновато. Я подумал – она изменяет тебе, хотел проверить. Что со мной?
– У тебя ранение в позвоночник. Пулю извлекли. Все будет хорошо, – соврал Эдик.
– Послушай, я ведь тоже врач. Какой позвонок?
– Четвертый и пятый. Поясничный отдел. При операции тебе поставили фиксаторы.
– О’кей. Эд, позвони, пожалуйста, Димке. Я читал, что в Израиле делают уникальные операции. У них большой опыт реабилитации после терактов. – Марк заплакал. – Эдик, это конец! А может, не надо звонить? Проще уйти к маме, я так по ней соскучился!
Эдик похлопал друга по руке, стараясь не задеть иглу от капельницы.
– Надо бороться. Ты не должен сдаваться. Это серьезное испытание, Марк, но мы пройдем его вместе.
– Эд, пожалуйста, позвони одному парню, Валентину… найдешь его имя в моем телефоне. Скажи, что меня больше нет. – Глаза Марка опять повлажнели. – Больше никому ничего сообщать не надо. В университет и на работу я позвоню сам.
Марк вытер слезы свободной рукой.
– Набирайся сил. Я все сделаю, – успокоил его Эдик. – Ты поспи и постарайся не волноваться. Я приставил к тебе медсестру, она выполнит любой каприз. – Он пытался пошутить, но осекся, увидев взгляд Марка. И, поцеловав его, быстро вышел из палаты.
Настало трудное время. Эдик не мог ежедневно ездить в больницу, бизнес высасывал все его силы, совершенно не оставляя свободного времени. Но каждые четыре часа он звонил медсестре, спрашивал о состоянии Марка.
«Если ты занимаешься большим делом, – думал Эдик, – то должен знать, что оно, как живой организм, постоянно питается. Бизнес должен дышать, аккумулировать энергию двигающих его людей, выводить шлаки, отсеивать ненужные идеи и ненужных «помощников». Бизнес, как человек, обладает нервной системой, каналами связи между людьми, городами, странами, а главное – он должен обладать душой, твоей душой. Ты должен любить то, что делаешь! Если же в этой системе что-то нарушится, бизнес может заболеть и даже умереть».
После трех месяцев, проведенных в больнице, Марка выписали домой. Эдик подготовился, купил самую «навороченную» инвалидную коляску и автомобиль «БМВ», оборудованный специальным подъемником в виде широкого рельса, по которому с помощью электромоторов коляска закатывалась в машину.
Жизнь инвалидов в России сложна. Для их удобства мало что приспособлено. Нет въездов в большинство магазинов, в общественный транспорт, в театры, в музеи. Ситуация меняется, но слишком медленно.
Характер у Марка за три месяца сильно изменился – он стал вспыльчивым, раздражительным и озлобленным.
Он часто звал к себе Сергея, разговаривал с ним, но, если тот с ним в чем-то не соглашался, швырял в него тем, что попадалось под руку. Медперсонал – массажиста, физиотерапевта и врача – посылал матом и не извинялся.
Его не боялась только Ксения. Она, если Марк «дуркой маялся», могла его обругать, а то и шлепнуть пыльной тряпкой.
Нинель перестала отвечать на звонки и письма. Слетать к ней в Париж не было никакой возможности. Но Эдика даже радовал перерыв в их отношениях. У него не было к этой женщине привязанности, он не ощущал необходимости ежедневного общения, как это происходило с Бэллой. Он устал от домашних проблем и даже от любимого дела.
Только при общении с дочерью он отдыхал, радуясь ее хорошим оценкам в школе и смышлености.
Эдик решил больше бывать дома. Необходимо было помочь Марку начать новую жизнь, не допустить, чтобы он скатился к жалкому существованию.
Для повторной операции Марку предстояло лететь в Израиль. Возникла необходимость в профессиональной медсестре.
Стояла середина марта. Солнце редко баловало москвичей, видимо, собирая силы для летней жары. Только подтаявшие сугробы цвета асфальта напоминали о том, что зиме скоро конец.
Эдик без стука вошел в комнату Марка. Тот лежал на спине, уставившись в одну точку на потолке, как будто хотел ее навсегда запечатлеть в своем сознании. Рядом сидела медсестра Оля – ее имя Эдик прочитал на бейджике, приколотом к белому халату. Это по его настоянию все дежурившие у Марка обязаны были носить нагрудные карточки со своими именами, чтобы не напрягаться лишний раз, вспоминая, как кого зовут. Ольга читала, точнее, зубрила учебник по гистологии.
– Ты учишься в медицинском институте? – спросил Эдик.
Девушка вздрогнула и подняла на него огромные темно-карие глаза – такие редко бывают у блондинок.
Он впервые обратил внимание на молоденькую медсестричку, которой было лет двадцать. Вспомнив свой первый опыт, когда он студентом дежурил у постели тяжелобольных, Эдик ей посочувствовал. Или это было больше, чем сочувствие? Он улыбнулся.
– Я Эдуард, брат Марка.
– Брат-солдат, полный мудорват, – зло проворчал Марк, не отвлекаясь от изучения точки на потолке.
– А я Оля, – смущенно ответила девушка.
– Так ты студентка? – повторил свой вопрос Эдик.
– Да, заканчиваю третий курс, поэтому могу дежурить только по выходным или беру ночные дежурства. – Ольга покраснела и улыбнулась.
– Откуда ты? – понизив голос, просил Эдик.
– Из Хабаровска. Решила, что столичное образование самое хорошее. Да и подработку в Москве легче найти.
«На Дальнем Востоке люди растут в тяжелых условиях и не до конца испорчены цивилизацией», – подумал Эдик.
– Оставь нас, милая, – ласково попросил он. – Иди выпей чаю или кофе.
Девушка вышла, Эдик в секунду оценил ее ладную фигурку и только потом обратил внимание на угрюмого Марка.
– Марк, Бог дает нам только те испытания, – начал он издалека, – которые мы можем вынести. Твое положение – это новые возможности. Ты же всегда мыслил неординарно! Один твой музей чего стоит…
– С точки зрения создания проблем, ты прав, мой опыт бесценен, – хмыкнул Марк.
– Через две недели мы летим в Израиль на повторную операцию. – Эдуард говорил убедительно, с нажимом. – Там посмотрели твои рентгеновские снимки и сказали, что ты будешь ходить.
– Надежды юношей питают…
Наклонившись к лицу друга, Эдуард заговорил, пристально глядя ему в глаза:
– Марк, надо менять настроение! Ты уже не юноша, а я не мать Тереза!
– Эд, позвони Валентину, я соскучился. Он единственный, с кем можно нормально поболтать.
Марк и Валентин дружили, как могут дружить любящие и уважающие друг друга супруги. После ранения Марк запретил Валентину приходить к нему, и тот тяжело переживал их разрыв, постоянно бродил сначала около палаты Марка, а потом около их дома, приносил деликатесы и цветы, которые нравились его любовнику, упрашивал Ксению все это передать, и она без объяснений клала их на тумбочку Марка. Тот, скрывая радость, просил поставить цветы в вазу.
Ознакомительная версия.
