— Где моя бабушка? — спросила Кэрол, стараясь скрыть изумление.
— Только что ушла к себе, — ответил Келвин. — Она собиралась отдохнуть. Я счастлив, что вы благополучно вернулись домой. — Он говорил так спокойно, словно это не он устроил тайный побег из «Белого коня».
Кэрол пристально смотрела на него, решая, с чего начать разговор.
— Вы не будете возражать, если я сяду и допью кофе? — спросил Келвин.
— Пожалуйста, — ответила Кэрол, напоминая себе о том, что он все-таки гость Тэды.
— Не хотите составить мне компанию? Кофейник почти полный.
Кэрол покачала головой. Меньше всего ей сейчас хотелось пить кофе-вместе с Келвином.
— Надеюсь, — продолжал тот, — что у моего сына хватило ума оставить за собой номер, потому что я заплатил вперед еще за одну ночь.
От этих слов Кэрол буквально онемела. Келвин заплатил за ту ночь, потому что был уверен, что они с Джералдом проведут ее вместе? Она почувствовала, что краснеет, и гневно вскинула голову. Он старается привести ее в замешательство и тем самым сместить баланс сил в свою пользу.
— Почему вы с Тэдой решили покинуть отель именно таким образом? — спросила она.
— Я не хотел, чтобы Джералд волновал ее. Кроме того, мы ведь уже решили, что свадьба состоится здесь. Помните?
Да, это она помнила. И понимала, что одно дело — слушать рассказ Джералда о преступном расточительстве его отца, а другое — противостоять обаянию Келвина, столкнувшись с ним лицом к лицу. Но она должна это сделать.
— Джералд рассказал мне, — с некоторым усилием начала она, — о вашем пристрастии к азартным играм.
Келвин сделал небрежный жест рукой, словно отмахиваясь от ее слов.
— Теперь это в прошлом. После встречи с Тэдой я забросил даже игровые автоматы. Я излечился. В моей жизни больше нет места игре.
«Готов поспорить на моего Джорди…»
Слова Джералда эхом прозвучали в ее памяти. Пристрастие Келвина к игре вдруг показалось ей фамильной отрицательной чертой. Сможет ли она доверять Джералду, зная, что его отец в прошлом растратил целое состояние на удовлетворение своего порока?
— Может, поговорим где-нибудь еще? — предложил Келвин. — Я не хотел бы беспокоить вашу бабушку.
Он подошел к Кэрол и, положив руку ей на плечо, повел ее из столовой в музыкальный салон. Когда он убрал руку, Кэрол плотнее запахнула халат, стараясь внушить себе, что он смотрит на нее просто как на взрослого ребенка, внучку Тэды.
— Очень жаль, что никто не играет на этом прекрасном старом инструменте, — сказал Келвин. — Тэда говорила мне, что только брат вашего дедушки имел музыкальные способности, но, с тех пор как его убили на войне, к пианино никто не прикасался.
— Я уже давно поняла, что у меня нет способностей к музыке, — сказала Кэрол.
Келвин сел на круглый стул возле пианино, откинул крышку и заиграл какую-то веселую мелодию.
— «Деревенский сад», — прошептал он, продолжая играть. — Я хорошо помню попытки Джералда разучить эту пьеску.
Хотя Кэрол старалась ни на минуту не забывать о том основном вопросе, который собиралась обсудить с Келвином, она все же не удержалась и спросила:
— Так Джералд играет на пианино?
Не прекращая музицировать, Келвин ответил:
— Да, и причем гораздо лучше своего старика. Просто удивительно, что он достиг таких успехов, если принять во внимание, на какой развалине ему приходилось учиться. Ранчо Маклауда пришло в упадок еще задолго до того, как я появился на сцене. — Келвин обернулся к ней, по-прежнему не отрывая рук от клавиш. — Я никогда не собирался становиться владельцем ранчо. Мне ничего не оставалось, как продать его после смерти Дорис, матери Джералда.
Кэрол облокотилась о пианино, невольно увлекшись подробностями, до сих пор ей неизвестными.
— Джералд так и не простил мне, что я продал ранчо и отправил его в город, — продолжал Келвин; его пальцы танцевали на пожелтевших клавишах. — Но ведь если бы он не уехал, ему бы никогда не удалось стать актером! — Он снова обернулся к ней. — Наверняка он унаследовал мой талант: я играл на сцене, еще когда учился в школе. Там я и встретил Дорис. Она рисовала декорации для сцены.
Келвин закончил «Деревенский сад» бравурным всплеском, и повернулся на стуле, оказавшись лицом к Кэрол.
— Отец Дорис ненавидел меня. Я и в самом деле был небогат, но это не имело значения. Будь я сам царь Мидас, он бы не изменил своего отношения ко мне.
— Поэтому вы и продали его портрет? — Эти слова вырвались у Кэрол почти против воли.
Келвин, казалось, был поражен.
— Джералд рассказал вам и об этом? Я готов был поклясться, что он напрочь забыл о самом существовании этого чертового портрета!
— Насколько я поняла, он гордился своим дедом и этот портрет очень много для него значил.
Келвин покачал головой, и его лицо приняло озабоченное выражение.
— Да, это большая неожиданность для меня. Я бы ни за что не продал портрет, если бы знал. Но из Джералда никогда нельзя было вытянуть ни слова. Он весь в свою шотландскую родню: для них буквально преступление сказать, что они кого-то любят или к чему-то привязаны.
Может, это из-за того, что Джералд слишком рано научился вам не доверять, подумала Кэрол.
Келвин выглядел удрученным.
— Ему бы не следовало брать в жены Линду, — продолжал он. — Джералд привез ее в наше захолустье и попытался увлечь жизнью на ранчо. Я предупреждал его, что ранчо очень уединенное место, а Линда привыкла к городской жизни. Но разве он когда-нибудь слушал своего старого папашу? В результате его семейная жизнь оказалась на грани краха. Позже, когда он вернулся в кино, Линда снова попыталась сблизиться с ним, но он был сыт по горло ее штучками. Она всерьез отвратила его от женщин.
С этими словами Келвин оценивающе взглянул на нее, и Кэрол пожалела, что на ней надет халат, а не что-нибудь более подходящее к случаю.
— Вы можете это изменить, — сказал он. — Как только я вас увидел, то понял, что вы та девушка, которая может вывести его на правильную дорогу. Избавить Джералда от его шотландского упрямства.
— Джералд рассказывал мне о Линде, — сказала Кэрол, обходя молчанием последние слова Келвина. — Но сейчас меня беспокоите вы и моя бабушка. Она знает, что вы игрок?
Келвин сухо улыбнулся.
— Я уже представил Тэде отчет о своих недостатках. Целый список, если угодно. Он мог бы обескуражить многих женщин, но Тэда единственная в своем роде. — Келвин опустил крышку фортепиано и облокотился на нее. — Даже после того, как она узнала самое худшее обо мне, она по-прежнему хочет выйти за меня замуж. Вы не возражаете против того, чтобы принять в свою семью старого мошенника на роль приемного дедушки?
