Брендон уловил в голосе Берта Нотку сомнения, казалось, он сам не вполне верит в свою удачу. Берт принадлежал к тому типу людей, которые своими поступками часто вредят самим себе. Он беспечно относился ко многим важным вещам, в том числе и к своей семье. Брендон был уверен, что рано или поздно ему придется за это ответить.
— Может, я ошибаюсь, но мне показалось, что надо сбыть с рук побольше имущества. Я не могу со всем управиться — даже в хорошие времена.
— Да? А я могу.
— У меня был долг больше пятисот миллионов. Это нешуточная сумма.
— Ты так думаешь? У меня самого почти столько же. Но я рассчитываю за три года удвоить капитал. В этой земле полно нефти, а Саудовская Аравия не такая уж и большая, как ей кажется.
— Я был там несколько недель назад, Берт. Эти парни знают свое дело. Скоро они наводнят рынок, и цены на нефть резко упадут…
— Чушь собачья! — перебил Берт.
— Берт, не думай, что этого не случится только потому, что тебе этого не хочется.
— Не желаю слушать пессимиста! Надо всегда надеяться на лучшее.
— Что ж, возможно, что ты прав, Берт. Бог свидетель, мне не хочется даже думать о том, что станет с Техасом и его экономикой, если все разлетится вдребезги. Наверное, я просто решил притормозить… взять новое направление в жизни. — Он посмотрел на Морин, которая только что вошла в комнату с полной тарелкой.
— Она красотка, — сказал Берт, — смотри за ней получше, а то уведут.
Брендон скрестил руки на груди и улыбнулся.
— За это я не волнуюсь, Берт. Нисколько.
Он встал и подошел к Морин, а Берт встретился с осуждающим взглядом жены. Когда она так на него смотрела, он чувствовал себя странно маленьким и слабым.
Ну что он такого сделал? Он жил так же, как его отец и отец его отца. Он богат, черт возьми! Почему же она несчастна?
Почему он несчастен?
* * *
Рождественским утром Морин проснулась оттого, что кто-то стучал во входную дверь. Нетерпеливый звонок прозвенел три раза, прежде чем она успела сунуть руки в рукава своего халатика и сбежать вниз по лестнице.
— Иду, иду! — крикнула девушка.
Хуанита спросонья терла глаза.
— Сеньорита?
— Все в порядке, Хуанита. Иди спать.
Но мексиканка, зевая в кулак, осталась на Верхней площадке лестницы. Любопытство пересилило сон.
Морин открыла дверь и увидела мужчину с белой бородой и в красном костюме, подпоясанном черным ремнем. За спиной у него висел мешок.
— Санта-Клаус?
— Это Александр, милая. С Рождеством! — Он оттянул книзу свою фальшивую бороду и смачно поцеловал девушку в губы.
Морин была потрясена. Она не виделась с ним со Дня благодарения и, по правде сказать, не очень-то хотела увидеться.
Он быстро прошел в гостиную и огляделся.
— Я вижу, у тебя нет елки.
Морин засмеялась:
— Ты такой забавный!
— И это все, что ты можешь мне сказать? А я-то старался!
— Прости. Я не хотела тебя обидеть, но сейчас… — она взглянула на каминные часы, — только семь утра.
— Ты должна была встать еще час назад. Я смотрю, ты еще не рассталась с городскими привычками.
— Это только на Рождество.
Он уселся на диван.
— Сядь же мне на колени и скажи, что ты хочешь от Санта-Клауса.
Это был тот же Алекс, которого она знала в детстве. Она решила сделать вид, будто ничего не изменилось, и выполнила его просьбу.
— Я хочу миллион долларов.
— Пожалуйста! — объявил он и вытащил из мешка очень большую коробку.
— Зачем это?
— Мне так захотелось, — сказал он нежно.
— Минуточку. — Морин подошла к комоду с мраморным верхом, достала оттуда сверток в коричневой оберточной бумаге и протянула его Алексу.
— Надеюсь, это не галстук. Терпеть не могу женщин, которые дарят мужчинам галстуки. Как правило, они невообразимо скучны.
— Нет, это не галстук.
— Отлично. — Он развернул сверток и увидел пару кожаных шоферских перчаток из Италии. Он видел такие же в Нью-Йорке и хотел их купить, только не было времени. — Как ты угадала?
— Значит, тебе понравилось. Я так и думала.
— А теперь открой свой подарок.
Она разорвала зеленую бумагу с северными оленями и увидела роскошную укороченную шубку из чернобурки.
— Ох, Алекс, я не могу…
— Можешь. Надень.
— Это безумна дорого, — сказала она, погладив прекрасный мех.
— Надевай, — настаивал Александр.
Он придержал шубку, и девушка скользнула руками в атласную подкладку, заметив, что с обратной стороны шубки уже вышиты ее инициалы.
— Видишь? Теперь ты уже не сможешь ее вернуть.
Александр достал еще одну коробочку, поменьше, и Морин испугалась, что это кольцо. Но, к ее облегчению, там оказалась маленькая эмалированная шкатулка. Вслед за тем на свет появились еще три подарка: флакон духов «Джой» — точно татой же он подарил Дженни Слоан, набор бельгийских кружевных наволочек и бриллиантовый браслет — изящный и дорогой.
— Александр, я не могу принять все эти подарки. Их слишком много.
— Мне хочется тебя побаловать. Я получил массу удовольствия, выбирая для тебя эти вещи, и не позволю испортить мне Рождество. Да, вот еще. — Он достал новый подарок и протянул его девушке.
— Нет, хватит!
— Это для Хуаниты.
— А!
— Ну я пошел, мне надо закончить свой обход.
— Ты уходишь? Вот так просто?
— У Санта-Клауса нелегкая работа. — Он встал и пошел к двери. — Но ты можешь мне отплатить.
— Как?
— Приходи сегодня к нам обедать… на ранчо.
Морин вспомнила Барбару и День благодарения.
— Даже не знаю…
— Я понимаю. Ладно, позвоню тебе завтра. Может быть, мы пообедаем в городе.
— Так, наверное, будет лучше.
Прежде чем уйти, Алекс повернул к себе девушку и поцеловал. Он проник языком ей в рот, но она не почувствовала возбуждения.
В конце концов Александр все-таки ушел.
Глядя вслед его удаляющемуся «ягуару», Морин думала об этом поцелуе. и об их отношениях За последние недели ей открылось в Александре много неприятного.
Она по-прежнему была убеждена, что он имеет отношение к той экскурсии по ранчо, которую устроила ей Барбара.
А если и нет, то он не выразил Морин своего сочувствия и не поддержал ее. Наоборот, Алекс был солидарен с мамочкой Она вспомнила предупреждение Битей. А как-то вечером Линн обмолвилась о его любовнице Дженни Слоан, Морин удивлялась, как раньше не замечала всего этого. Зато сейчас все встало на свои места.
Александр был ее другом — безупречным джентльменом.
Наверное, даже чересчур безупречным. Она чувствовала, что его влечет к ней, и не сразу поняла причину его удивительной сдержанности. Сначала, когда она только похоронила Мака, ей казалось, что он сдерживается из уважения к ее горю. Потом у нее возникли проблемы с Майклом. Но и после того как Майкл исчез с горизонта, Алекс по-прежнему не предпринимал попыток сблизиться. Он не сделал ничего, что могло бы повредить его положению верного друга Это было слишком расчетливо.
