Эпилог
Мила
— Ну кто там? — торопит Герман врача на УЗИ, крепче сжимая мою руку
Лучше бы он в коридоре остался. И так как на иголках сижу, а он здесь ещё врача торопит. Сейчас она хорошо рассмотрит и скажет, что у нас дочь! У нас должна быть дочь! Пусть мне повезёт. Пусть нам с Германом повезёт.
— Сейчас, господи Айдаров, — произносит женщина в возрасте, продолжая изучать картинку на своём экране.
Хоть бы девочка! Пожалуйста, пусть будет девочка! Пожалуйста! Девочка! Хотя бы одна!
— Мальчик, — произносит УЗИст, водя датчиком по моему животу. — Вот смотрите, — показывает на экране чёрно-белую кляксу, которая по идее один из моих будущих детишек, что должны появиться на свет через два месяца.
Это четвёртая попытка узнать пол наших детей. Но они уже в утробе матери показывают характер и поворачиваются к нам попой, не давая возможности рассмотреть и определить их пол. В больнице мои врачи уже смеются с нас из-за этого, шутливо подкалывая.
— Дальше, — командую, ожидая узнать пол следующего малыша.
Пожалуйста, хочу девочку! Девочку! Прошу тебя! Пусть девочка!
— Мальчик, — оповещает нас доктор со счастливой улыбкой.
Тихо хнычу про себя, жалобно посмотрев на мужа. Этого просто не может быть! Мне же мама гадала ниткой и иголкой и показало, что девочка будет. Враньё всё это… не девочка. Одни мужчины меня окружают.
— Ничего. У нас ещё обязательно будет дочь, ангел мой, — успокаивает меня Герман, погладив по руке и плечу. — Родишь и ещё раз попытаемся. У нас будет дочь.
— Пятая? — задаю вопрос, испугавшись, что и третья беременность будет проходить так ужасно, как предыдущие.
Ощущать первую беременность я начала только на пятом месяце, когда у меня началась просто невозможная изжога. Начиная с тридцатой недели я не могла встать с кровати из-за слабости, головокружения и болей в спине. Ходила как пингвинчик, перекатываясь с одного бока на другой, скрючивая ноги, словно они у меня кривые. Единственное куда я могла выйти сама — туалет, находившийся около спальни, а вечером, когда Герман приезжал с работы, то мы могли на ненадолго выйти из дома в сад.
Спасением была мама, что временно поселилась у нас с Германом, пока папа проходил оставшийся курс реабилитации. Как и сказали врачи в России, отчиму досталось сильнее, чем маме, поэтому она выздоровела и пришла в себя намного быстрее отца.
Вторая беременность проходит не лучше. К ней ещё токсикоз добавился и неконтролируемая смена настроения, но такова материнская доля. Вытерпит все страдания, чтобы позже обнять и прижать к сердцу своих малюток, не дававших по ночам спать даже ещё не родившись.
По правде говоря, нашим первенцам только год и девять месяцев. Говорила же, что недолго мне с плоским животиком бегать. Герман дал мне год, чтобы прийти в себя, а потом… Чисто случайно, я забеременела вновь, хотя закрадываются у меня подозрения, что это муж всё так сделал, иначе
почему он спустя год после рождения близнецов и два месяца до появления в моём животе новых малышек, задал вопрос: «А кого ты следующего хочешь? Дочь? Я тоже дочь хочу. Правда ведь хорошо, если дети примерно одного возраста будут?»
Но да ладно, я сама дочь хотела. Да и Найрин, осталась у нас и помогает с детьми. Я бы одна не справилась… Они до того активные. Не успеешь обернуться к одному, второй уже обо что-то ударился. Повернёшься к нему, другой уже грызёт ножку стола.
После рождения вторых малышек, мы думаем нанять няню хоть и Герман против посторонних в доме, но видя наше с Найрин состояние, всё же решился на этот шаг. Да, мать Германа не показывает усталость, но я то знаю, как сама валюсь без задних ног после активного дня.
Мы с Германом после рождения первенцев вообще гостей полюбили: моих родителей, Тиграна с его семьёй и, как говорит Найрин, её приёмную дочь с семьёй. Что за дочь, не буду вам сейчас рассказывать, долгая история, но позже вы о ней узнаёте. Так вот… насчёт гостей: когда они приезжают, мы спихиваем детей на них и уезжаем куда-нибудь отдохнуть на один день. Вот так я и забеременела во второй раз. Тигран приехал и отпустили нас на три дня.
— Ну…пятая… — начинает Герман
— Нет, Герман, хватит! Мальчики так мальчики, — произношу со слезами на глазах.
Говорю же эмоциональное состояние не в порядке. Радоваться надо, что дети целы, здоровы и невредимы. А пол… ну, будут мальчики и что с того? Девочку потом и удочерить можно, когда мальчики подрастут слегка.
— Подождите, кажется, я ошиблась, — вдруг произносит врач. — Последняя эта девочка. Секунду, я присмотрюсь… Да! Да, это девочка.
Девочка! Боже, девочка! Она шутит? Только пусть не шутит.
— Точно? — хватаю врача за руку.
— Да! Девочка! Уверена на все сто, — произносит счастливо. — Вот и разгадали тайну ваших детей, а уже какой раз вас мучаем.
— Девочка, — разворачиваюсь к Герману, поймав его счастливо-шокированный взгляд и улыбку.
Ясно теперь, кто здесь дочь хотел больше всех… Очень сильно хотел.
Как вы уже наверно поняли у нас с Германом четверо детей. Три мальчика и одна папина любимица. Нет, мой муж любит всех своих детей одинаково, но если сыновей он держит строго, дочь балует всем чего её детская душенька желает, как и её маму, к слову. Мы долго удивлялись тому, что у нас две двойни подряд. Но моя мама сказала, что здесь нет ничего удивительного, ибо мой отец был из двойни, и даже я должна была родиться двойняшкой, но второй малыш плохо прикрепился и, в общем, не выжил ещё на стадии развития. Мой дед по отцовской линии тоже был из двойни… И почему я раньше этого не знала? Ну да ладно. Отмучилась два раза и четверо детей. Так сказать, два по цене одного.
Нашу малышку зовут Катрин в честь её бабушек, имена которых мы объединили в одно. А вот наших старших сыновей зовут совсем предсказуемо: Егор и Прохор — в честь наших отчимов, а младшего сына мы назвали Николя — в честь моего родного отца, хоть он и Николаос.
Мама меня долго отговаривала давать такие имена детям, ведь это плохая примета, но любимый убедил меня не слушать эту мистику, а назвать детей так, как наша душа пожелает, и я согласилась.
И чтобы там не говорил Герман, но имена имеют огромное значение. Это я поняла через десять лет, глядя на своих детей. Прохор — характером в моего отчима. Вспыльчивым, но честный и любвеобильный. Николя, как говорит моя мама, весь бандит в дедушку. Шустрый, драчливый, но смешной до колик в животе. Егор — любимый внук Найрин. Женщина его боготворит. Ведь он даже внешне похож на её умершего мужа, а характер — его в каждой мелочи. Катрин — наша зайка, взяла всё такое лучшее от своих бабушек и от нас с Германом. Нежная, ранимая, но в случае чего одним взглядом к полу прикуёт.
Я не знаю, что сказать вам на прощание. Честно… Не люблю говорить, прощаться. Люблю жить настоящим, когда каждая чёрточка твоего тела радуется жизни, предвкушая самое лучшее впереди. И вам желаю так жить… полной грудью.
Всю жизнь я была испуганной девочкой, неожиданно попавшей в сказку, когда моя мама вновь вышла замуж. Меня слишком опекали и только сейчас спустя время я это сама осознала. Не видела элементарного. Не понимала, что делают родители этой опекой, хотя они всего лишь хотели меня защитить.
И когда в моей жизни появилась первая сложность, с которой мне пришлось справляться самой, я стала для себя жертвой, готовой пойти на всё ради родных. Но вопрос: могла ли я трусишка пойти с «врагом», даже если он мне угрожает, куда-либо? Стала бы жертвой, если не испытывала доверия к этому мужчине? Трус беспокоится о своей жизни в первую очередь. Здесь либо я не трус, либо чувства к Герману возникли у меня ещё при первой встрече. Но я склоняюсь ко второму варианту: если бы это было не так… То полюбила бы я Германа так быстро? Хотя он многое сделал ради этого.
Не будет вдаваться в эти тонкости. Здесь можно думать вечно, что да, как и почему. Главное, что есть сейчас. Я счастлива. Я принцесса, вышедшая из одной сказки, чтобы попасть в другую… пусть и переход был слегка сложен.
