В один из вечеров, когда они снова болтали без умолку, у Северцевой зазвонил телефон, лежащий на столе рядом. На дисплее высветился номер Дмитрия. Девушка с сомнением смотрела на экран и, в итоге, сбросила вызов.
— Ну сейчас ты чего сбрасываешь? — спросила Люба, которая была уже в курсе всего, что случилось в её отсутствие. — Он же всё тебе объяснил. Неделя прошла! До Нового года 6 дней! А ты по прежнему молчишь и мучаешь мужика!
— Я и себя мучаю. — призналась она, пожав плечами.
— А зачем, не скажешь?
— Я боюсь. Наше счастье оказалось таким хрупким. При малейшей угрозе со стороны, всё разрушилось. Я боюсь, что приняв положительное решение сделаю несчастным и его и себя.
— Боже, ну что в твоей светлой голове творится, Машка? — с упрёком взглянув на подругу, спросила Люба.
— Я просто думаю, может эта ситуация не зря случилась? Может она показала, что нам не стоит быть вместе? Между нами огромная разница в возрасте, да и детей я ему родить не смогу… Что это за семья? Эти чувства с годами поутихнут, страсть пройдёт… А что в итоге останется?
— Ну, подруга… По-моему, ты вернулась туда, с чего начинала. Опять про разницу в возрасте, опять про детей. — всплеснула руками Медникова. — Ты пойми одно, что если это твой человек, то вы должны быть вместе! Зачем тебе самой отказываться от своего счастья? Ты же любишь его до безумия, я вижу! И ты нужна ему такая как есть, даже без возможности завести детей. Если любовь настоящая, она не пройдёт, Мань, только крепче станет.
— Не знаю… Я запуталась. Понимаешь, он так неожиданно вновь появился в моей жизни…
— Да, неожиданно! Появился, потому что хочет быть рядом. Он настоящий, ты не видишь этого что-ли?
— Вижу. — вздохнула Маша. — Только теперь так трудно поверить в это и в то, что счастье возможно.
— Ты не можешь назвать ни одной объективной причины, кроме каких-то дурацких страхов, и всё равно отказываешь ему? Ну и сиди как сыч! — психанула Люба. — И Новый год встречай одна! Я еду к нашей съёмочной группе в ресторан, а ты будешь сидеть одна здесь со своим неверием!
— Вот ещё. — усмехнулась Северцева. — У меня тоже есть варианты. — она вышла из кухни, а потом вернулась и положила на стол конверт. Подруга заглянула туда.
— Что это?
— Пригласительное на общий корпоратив двух радиостанций. Я вполне могу туда пойти.
— То есть ты ещё не решила?
— Пока не знаю, будет ли настроение.
— Хоть здесь не дури! Иди на людях побудь! Сколько можно взаперти сидеть! — посоветовала Люба.
В этот же вечер, по иронии судьбы, Воронцов с Титовым тоже беседовали, вновь сидя у Эдуарда на кухне.
— Ну что, не отвечает? — поинтересовался майор, видя как друг тщетно пытается дозвониться до любимой.
— Нет. Как в воду канула! На квартире не появляется, телефон не берёт, на радио тоже приходит редко, не подловишь, потому что сдаёт зачёты. Главное, я не понимаю, что сделал не так! — удручённо сказал Дмитрий, положив телефон на стол и вновь закурив любимую трубку.
— Подорвал её доверие к тебе. А это, самая паршивая вещь, я тебе скажу. — спокойно ответил Титов.
— Ну я же рассказал ей всё, объяснил… Нет, решила подумать и пропала! Опять ловить её по всему городу?
— Не знаю, Дим. Сложно сказать. Ты сделал всё, что смог. Не думай пока об этом.
— Легко тебе сказать не думай… Она у меня из мыслей не шла тогда, когда я был уверен в её предательстве, а сейчас тем более! Дом без неё опустевший, огромный, холодный какой-то. Баффи, вон, который месяц сам не свой. Я же понимаю, что он её ждёт. Хочет, чтобы она вернулась. И я хочу. Я люблю Машку. Люблю так, как никогда никого не любил… А ты говоришь, не думай!
— Тут остаётся надеяться только на чудо. Непросто у тебя как-то всё, дружище. Если бы я мог чем-то помочь, то помог бы обязательно.
— Мне только Дед Мороз помочь может, и то не факт! — грустно усмехнулся Воронцов, подумав, что всё-таки, праздник он будет отмечать один.
Наступило 31 декабря. Маша так и не решилась поговорить с Воронцовым и не смогла понять, как правильно поступить. Сердце, однозначно, было на его стороне, но рассудительность мешала совершить безрассудный поступок и снова кинуться в омут с головой.
Она всё же пошла на корпоратив, осознав, что не сможет находиться в одиночестве. Мысли просто разорвут её в клочья. Надо было отвлечься.
В зале было шумно, много народу. Девушка общалась с теми, кого знала, и знакомилась с коллегами с другой радиостанции. Общение не давало думать о своём, как и было, собственно необходимо.
Дмитрий сидел в гостиной, в кресле у камина. Баффи беспокойно носился рядом. В руках адвокат держал небольшую красную коробочку, в середину которой были вставлены два обручальных кольца из белого золота. Одно побольше-мужское, а второе поменьше-женское. Женское кольцо было украшено камнями, а мужское было сдержанным и серьезным без каких либо украшений. Эти кольца символизировали остатки надежды на лучшее, которые всё ещё теплились в душе Воронцова. Он заказал их после последнего разговора с Марией, решив, что она будет с ним рано или поздно.
Внезапно, раздался звонок телефона. Звонил Титов.
— Привет, Воронцов! — послышался в трубке весёлый голос майора. — Ну что, как ты там?
— Эд, ты издеваешься? — грустно произнёс Дмитрий. «Знает же всю эту чехарду. Что за дурацкие вопросы?» — подумал он.
— Понятно, значит страдаешь.
— И тебя с наступающим. — адвокат начал закипать.
— Погоди, не клади трубку. Ты там ещё не стал лечить душу шотландским? — спросил друг.
— Не захотел, скорее… Мне что с ним, что без него тошно. Не вижу смысла.
— Тогда можно я побуду твоим Дед Морозом? Подарки принимаешь?
— У меня смутные сомнения, что ты уже чем-то подлечился. — произнёс Воронцов, не улавливая сути их диалога. — Что за странные вопросы?
— Ничего ты не понимаешь, Дмитрий Михайлович… — с иронией сказал Эдуард. — Я сейчас был на сабантуе радиостанций, забирал Алиску домой. Так вот, видел там твою ненаглядную Марию Матвеевну. Адрес присылать? — трудно было описать радость, которую испытал в этот момент Дмитрий.
— Эд, это лучший подарок за все годы нашей дружбы! — закричал он в трубку.
— Едь, забирай своё сокровище! С наступающим, дружище! — вновь весело и бодро сказал Титов, попрощавшись. Через минуту пришло смс с адресом и Воронцов, быстро собравшись, помчался в Москву.
В огромном зале красивого ресторана было много людей. Скользя глазами по толпе, адвокат пытался рассмотреть Машу. Вдруг, заиграл вальс и как-то быстро, в центре зала, образовалась небольшая, свободная площадка. В этот момент, он, наконец, увидел любимую.
Она была в том самом элегантном чёрном платье, в котором ходила с ним в театр. Девушка кружилась под красивую музыку Алексея Рыбникова из фильма «Тот самый Мюнхгаузен», танцуя с каким-то мужчиной.
Мария была прекрасна, притягательна. Дмитрий одновременно и любовался ей, и вновь чувствовал ревность. «Ну, Машка… Вальс, значит. Спасибо, что не танго, я бы твоему партнёру не оставил шансов на выживание…» — пронеслось у него в голове.
Вскоре, танец закончился. Северцева отошла в сторону, к фуршетному столу и взяла в руки бокал с шампанским. Рядом с ней появилась Кагарлицкая и они стали о чём-то мило беседовать. Адвокат, полный решимости, пробравшись сквозь толпу, подошёл к ним и стал с другого боку от девушки.
— Привет. — сказал он, непринуждённо достав с фруктовой тарелки виноградину и положив в рот.
— Привет. — тихо ответила Мария, не посмотрев на него. Лариса Станиславовна наблюдала за ними обоими.
— Добрый вечер, Лариса Станиславовна! — поздоровался Дмитрий.
— Добрый! — улыбнулась женщина.
— Ну что, поехали? — абсолютно спокойно спросил он, обращаясь уже к Маше.
— Я никуда не поеду. — так же спокойно и даже обречённо, ответила девушка.
— Ваше здоровье! — сказал Воронцов, снова обратившись к Кагарлицкой и поднял бокал с шампанским.
