— Почему ты мне солгал?
— Что? — ладонь, поглаживающая моё плечо, напряглась. — В чём солгал?
— Родители Жанны умерли.
Произнесла я и только сейчас подумала: а если нет? Какой же я выставлю себя дурой.
А ещё я поняла, что поверила Андрею. И сейчас узнаю, не зря ли.
Ринат молчал несколько секунд, а потом отстранился. Лицо его было жёстким.
Всё-таки Андрей был прав.
— Почему ты это сделал? Зачем сказал, что Жанна едет к родителям? Для чего?
— Я не хотел, чтобы ты подумала, что я моральный урод, — произнёс он с болью в голосе, и я совсем потеряла смысловую нить разговора.
— Урод? Но почему? — я присела на край кровати, не спуская взгляда со своего мужчины. — С чего вдруг я бы такое о тебе подумала?
— Потому что я отправил Жанну в пансион для людей… таких, как она. Я не хотел, чтобы ты решила, что я определил её в психушку. Я же знаю, какое у тебя доброе сердце, думал, что ты решишь, что я чёрствый. Ведь какими бы ни были там условия — это не курорт.
— Господи, нет! Конечно, я бы так не подумала! Если она больна, ей нужна помощь, — я заметно выдохнула. — Это же не психбольница.
— Разумеется, нет. Это закрытая частная клиника, довольно дорогая. У каждого пациента свой личный помощник, лучшие лекарства и процедуры. Да, содержание там влетит нам в копейку, но я не мог иначе, понимаешь? Это мой долг — позаботиться о ней. Ведь у неё больше никого нет. Надеюсь, ты не против?
— Ну о чём ты? Ну как ты мог такое обо мне подумать? — я поднялась и обняла его за шею. — Мог бы сразу честно во всём признаться. Конечно, я не против.
— Извини, что пришлось обмануть… — он заметно подобрел и снова принялся гладить меня по спине. — Не знаю, зачем я так поступил. Это было первое, что пришло в голову, ну а дальше… идти на попятную было уже поздно.
— Хорошо, что мы во всём разобрались.
С души действительно словно камень рухнул. А я такое думала про него, дура! Впредь долой любые сомнения.
Я даже хотела перед ним извиниться, правда, не знала, как обосновать — за что. За свои глупые домыслы?
— Да, хорошо, что всё прояснилось, — сказал он, после того как мы немного пообнимались, и тон его снова изменился — стал вкрадчивым. — А теперь ты скажи мне, что у тебя делал этот Андрей?
Я буквально зависла. Настроение снова как ветром сдуло.
— Откуда ты…
— Случайно увидел из окна, как он выходит из главного входа. Не нужно быть гением, чтобы понять, что он приходил к тебе.
Я отстранилась, переживая, что он теперь точно разозлится.
— Мы просто поболтали пять минут, ничего такого.
— И о чём именно вы говорили?
— Да так… — я пожала плечом. — Ни о чём особенном. Он рассказал мне о сыне. У Андрея есть трехлетний сын.
— Надеюсь, ты сказала ему, чтобы он больше к тебе не таскался?
— Не волнуйся, он больше не придет.
— Хорошо. Я рад, что ты меня поняла, — теперь он заметно подобрел, а я почувствовала себя паршиво.
Я думала, что есть хоть маленький шанс отстоять право на собственное мнение. Но, видимо, его нет…
Неожиданно наш разговор прервал звонок моего мобильного. Извинившись, я взяла свою сумочку и приняла вызов, а услышав, что сказали на том конце, едва не выронила телефон из рук, настолько сказанное невидимым собеседником показалось нелепым.
— Вы… вы абсолютно уверены, что это он?
— Сомнений быть не может. При нём были все документы.
— Хорошо, я попробую приехать, как только смогу…
Я сбросила вызов, но продолжила бессмысленно пялиться на уснувший экран телефона.
Этого не может быть. Просто не может. Это розыгрыш, не иначе.
— Стелла? Кто звонил? Стелла! — Ринат мягко дотронулся до моего плеча и изменился в лице. — Ты такая бледная… Кто это был?
Я подняла на него рассеянный взгляд и не своим голосом повторила то, что услышала в телефонной трубке:
— Час назад тело Игоря обнаружили на подземной парковке торгового центра.
Часть 40
* * *
Несколько месяцев спустя
— Буду сегодня поздно, так что не жди.
— Снова вернёшься после десяти?
— Может, даже позже, — Ринат, проходя мимо стола, подхватил чашку кофе и сделал большой глоток. Потом, поморщившись, поставил обратно. — Что это?
— Кофе…
— Это не кофе, Стелла, это яд в кружке, — с нажимом произнес он. — Ты же знаешь, что я не пью такой перед работой.
— Прости, наверное, я помолола не те зёрна…
— Твоя рассеянность может дорого стоить, возможно, даже чьей-то жизни. От крепкого кофе у меня сбивается сердечный ритм, а в десять часов у меня сложная плановая операция.
— Я же извинилась!
— Извинилась… — пробормотал он под нос, а потом взял из вазочки песочное печенье. Повертел в пальцах и недовольно кинул обратно. — Магазинное.
— У нас закончился маргарин! Я нехорошо чувствовала себя вечером, не смогла найти сил дойти до супермаркета.
— Ты постоянно нехорошо себя чувствуешь.
— Вообще-то, я беременна, если ты не забыл.
— Это не болезнь. Я врач и точно знаю. У тебя отличные анализы, я лично слежу за всем, что происходит в твоём организме. Ты абсолютно здорова, а твоё "нехорошо чувствовала" это элементарная лень, — отрезал он, а потом, чуть подумав, смягчился и подозвал меня к себе взмахом руки. — Ладно, иди сюда.
Положив ладонь на уже прилично выпирающий живот, я подошла к Ринату, но послушно падать в его объятия не захотела.
— Ближе, Стелла, — с нажимом произнёс он, и, чтобы не раздувать, я сделала ещё два шага. Он обнял меня и, погладив по волосам, поцеловал в висок. Тон стал мягче. — Извини, я всю ночь писал диссертацию, ужасно не выспался. Ещё эта операция по смещению диска… от её исхода многое зависит в моей карьере. Стыдно признаться, но давно я так не волновался. Ощущаю себя желторотым интерном. На операции будет присутствовать сам Гонсалов.
— Я действительно просто перепутала эти несчастные зёрна… — всхлипнула я, не совладав с эмоциями.
— Чёрт с ними. Возьму кофе из автомата на работе, — он чмокнул меня в лоб и взглянул на своё запястье, на котором красовались дорогие часы. — Мне пора.
Я подошла к окну и, отодвинув занавеску, проводила отца своего будущего ребенка взглядом до машины. От осознания, что это какое-то роковое дежавю, хотелось то ли заплакать, то ли засмеяться. Снова я провожаю на работу мужчину, который "вернётся слишком поздно".
Снова я чувствую себя ненужной.
Снова…
Да, я попала в ту бесславную категорию женщин, которые сняли розовые очки уже после того, как отношения зашли слишком далеко.
Несколько месяцев назад я вернулась из больницы, где лежала на сохранении, и наши чувства претерпели разительные изменения. Он с самого начала не был слишком покладистым и романтичным, я знала, какой он, что сериальные штампы идеального мужа совсем не про него. Он довольно жёсткий, напористый, совершенно не приемлет компромиссов. Знала! Но не думала о том, что черты и так не слишком гибкого характера умножатся в три раза, когда наш быт обретёт стабильный характер.
Он оказался слишком властным, слишком несгибаемым. В доме, который окончательно так и не стал моим, действовало незыблемое правило "будет по-моему". И я не о себе. Оказалось, он не терпит полумер и когда что-то происходит не так, как ему хотелось бы. Он довольно резок, часто всем недоволен и не терпит, когда посягают на его личное пространство. Любит держать всё под своим неусыпным контролем.
Туда не ходи. Не звони. Не общайся. Не надо. Это не принесёт пользы.
Конечно, вступая в эти отношения, я понимала, что он взрослый человек со своим сложившимся характером, глупо было надеяться, что он вдруг станет другим… Но я всё равно надеялась. Мне казалось, что мы притрёмся друг к другу, узнаем лучше, привыкнем. Я беременна, в конце концов, и наивно полагала, что ожидание ребёнка нас сблизит. Но нет, чуда не произошло. Несмотря на то, что мы вместе уже несколько месяцев, я не смогла ощутить душевной близости между нами.
