не мешая ей заниматься делом. Лишь обронила как бы между делом:
- Ну, пахнет очень вкусно.
И твердо знала в этот момент: даже если яичница будет из рук вон плоха, я съем все до последней крошки. И похвалю дочь за одно лишь то, что она, как и я, пыталась просто стать лучше.
Но лукавить и не пришлось. Когда мы все трое, вместе с Яной - Лена еще спала - сели за стол, оказалось, что Алина вполне удачно справилась со своей задачей.
- Спасибо за завтрак, дочь, - улыбнулась я, поднимаясь из-за стола, чтобы помыть посуду.
- Мам, я сама.
Алина поспешно вскочила следом и забрала у меня из рук тарелки.
Я проводила ее удивленным взглядом, но дальше старшая поразила меня и того больше.
- И ты, наверно, нас не провожай, - добавила она. - Мы сами до школы доберемся и обратно. Я за Яной присмотрю. Я это уже делала…
Я стояла посреди кухни, растерянно хлопая глазами. В этот момент на меня вдруг обрушилось осознание того, что моя старшая уже действительно повзрослела… и стало даже немного грустно от мысли, что я уже не нужна своим девочкам так, как раньше.
Но зато это давало мне возможность наконец заняться самой собой…
- Мне страшно отпускать вас одних… - призналась озабоченно.
Алина легонько отмахнулась:
- Я тебе позвоню, как мы доберемся.
С одной стороны, это меня ничуть не успокаивало. Но с другой… я понимала, что нужно дать старшей дочери немного свободы. Как и себе самой.
- Ладно, - согласилась со вздохом. - Но обратно я все-таки заберу вас сама.
- Ну окей, - закатила глаза Алина.
А я улыбнулась: в чем-то она все-таки оставалась все той же. И мне это нравилось.
* * *
Прибыв на базу раньше обычного, я прошагала к небольшой комнатке, где переодевалась в рабочую форму и где хранились все принадлежности для уборки.
Первые дни работа давалась тяжело, хоть я и ни дня за последние шестнадцать лет жизни не сидела на месте - дома всегда была куча дел. Но это все же не шло ни в какое сравнение с масштабами спортивной базы. Конечно, я убирала не весь объект полностью, а только вверенную мне часть. Но со своим природным перфекционизмом старательно драила каждый миллиметр, даже зная, что эта чистота - до первого человека, который пройдет там, где я мыла.
Усмехнувшись собственным мыслям, я вставила ключ в замочную скважину и попыталась открыть дверь в свою комнатку. Попыталась - потому что этому явно что-то мешало…
Опустив взгляд вниз, я потрясенно замерла от увиденного.
Сердце резко скакнуло вверх, усиленно забилось, а по душе растекалось странное чувство, рожденное забытым, но приятным воспоминанием…
На полу, прямо перед моей дверью, лежал скромный, но изящный букетик. По-осеннему яркие, багряно-желтые цветы - бархатцы - были обернуты в простую газету, но выглядело это как-то по-особенному трогательно и красиво…
Но поразило меня даже не само наличие цветов здесь, у двери. А то, что когда-то, много лет назад, я уже видела точно такой же букет у себя на пороге…
И, казалось, точно знала, кто именно его оставил.
Вспыхнувший в мозгу последующий вопрос заставил меня вздрогнуть.
Неужели муж прислал мне этот букетик?.. Каждая деталь в нем была говорящей: и эта газета, и количество цветов, и то, где они меня ждали… Сомнений не возникало: это было именно напоминание…
Слава что, и в самом деле хотел меня вернуть?..
Глава 44
Много лет назад
Сердце сильно, оглушительно билось в груди - так, что этот звук эхом отдавался в ушах. Замерев на площадке этажом выше своей квартиры, едва позволяя себе дышать, он нетерпеливо ждал…
Яркий букет таких миниатюрных, но по-своему красивых цветов резко контрастировал с серым, угрюмым бетонным полом, на котором он оставил свой скромный подарок.
Эти бархатцы напоминали ему саму Лидию: такие хрупкие на вид, они таили в себе золотую сердцевину и пусть тонкий на первый взгляд, но устойчивый на деле стебель.
Он срезал эти несколько цветков тайком от матери и привез из деревни, бережно упрятав в свой рюкзак. Не нашел ничего лучшего, чем обернуть их в газетную бумагу и отчего-то был уверен: Лидию ничуть не смутит эта весьма не привлекательная упаковка…
Быстро взглянув на часы, он убедился: время почти пришло. Он всегда знал, в каком часу Лидия выходит с дочерью гулять. Он вообще знал о ней так много и одновременно - так мало…
Он знал, как светится ее взгляд, когда она улыбается. Знал, что когда ей хорошо и спокойно, цвет ее глаз напоминает безмятежную лазурь. А когда она чем-то огорчена или обеспокоена - голубизна меркнет, приобретая тревожно-серые оттенки…
Он знал, как она смеется и как плачет. Знал все оттенки ее голоса. А еще - что муж ее совсем не заслуживал. Когда они были рядом… он смотрел на нее, как на какую-то бездушную вещь. А она на него - как на бога…
А он сам отдал бы все на свете, чтобы она просто на него взглянула… Не походя, не мимолетно, не как на всех остальных, а по-настоящему. Чтобы увидела его. Увидела все, что он чувствует…
При каждой встрече с ней его сердце сходило с ума. Он хотел и одновременно страшился того, что она заметит, как он смотрит на нее, как преданно ждет ответного взгляда... Но она этого никогда не замечала…
Наверно, потому, что видела лишь одного мужчину.
И все же эмоции в нем бурлили, требовали выхода… И он с робостью первого, безответного чувства решился на то, чтобы положить ей под дверь букетик…
Просто для того, чтобы она улыбнулась. И, может быть, наконец догадалась…
В мысли ворвался резкий шум - звук отворяемой двери… Он затаил дыхание, подался вперед, чтобы
