Турчин с самодовольной улыбкой ловит мой ошарашенный вздох и продолжает:
— Попробуй удалить шрам, Тася!
— Шрам?
— По крайней мере, когда Герыч откачивал тебя там, на берегу, он интуитивно закрывал его ладонью, и только тогда касался твоих губ. Не благодари, мелкая!
Довольный собой, Турчин спешит вниз, а я разворачиваю сжатую в ладони бумажку и бегу за мобильным. Дрожащими пальцами набираю заветные цифры. Считая гудки, дико боюсь, что, узнав мой номер, Савицкий не ответит. А потом окончательно возвращаюсь к жизни, стоит только услышать самое родное и любимое:
— Привет, Тая!
Эпилог
Несколько лет спустя
Огромная ёлка переливается разноцветными огнями. В воздухе витает аромат мандаринов и корицы. Чуть поодаль слышится детский смех и чьи-то оживлённые споры.
Я бросаю контрольный взгляд на яркие коробки с подарками, а потом спешу на кухню. Сегодня в нашем доме много дорогих сердцу гостей, а потому я совершенно не успеваю выдохнуть.
— Мама, мама! — Тонкий голосок рыжеволосого солнышка проносится мимо.
— Да, милый! Что случилось? — Камилла подхватывает на руки двухлетнего карапуза и пытается вникнуть в детские проблемы сына. Малыш что-то лепечет на своём тарабарском, а я не могу сдержать улыбку: такой он милый, да и Камилле до безумия идёт быть матерью.
Мила встретила своего героя совершенно случайно в тёмном кинотеатре за просмотром очередного фильма о вампирах. Обычный парень из семьи военных стал для Турчиной настоящей отрадой. Кирилл сумел разглядеть за необычной внешностью девчонки огромную душу и согрел любовью куда более земной и страстной, нежели это умеют делать всякие там вампиры. Ребята сыграли свадьбу через месяц после знакомства, а сегодня у них уже двое чудесных рыжиков с мамиными глазами и стойким характером Кирилла.
— Тася, чем ещё помочь? — Спустив старшего сына с рук, Камилла по-хозяйски оглядывает праздничный стол. — Погоди, а где мандарины?
— Здесь были! — развожу руками, заметив пустую вазочку на краю.
— Тоша! — кричим хором и не сговариваясь начинаем смеяться.
— Арик! — на всю квартиру вопит Мила. — А-ар!
— Ну! — Откуда-то из коридора доносится усталый голос Турчина. — Чего? — А следом появляется и он сам.
Некогда белоснежная рубашка на его теле пестрит разводами от ярко-розового маркера, а белокурые волосы украшены разноцветными резиночками.
— Господи! — Мила зажимает ладонью рот, тогда как я в открытую потешаюсь над несчастным. — Тоша спёр все мандарины, а нам за стол садиться!
— Это не Тоша, — выгораживает мальчишку Турчин. — Это я! И не смотрите на меня так! Я ими откупался от девчонок!
Как и Мила, Арик давно обзавёлся семьёй и детьми. Их у него, к слову, трое: Тоша — сын Агаты от первого брака — и две близняшки-трехлетки Танечка и Анечка. Жизнь в столице у Турчина не особо задалась, зато союз с Агатой оказался прочным и счастливым.
— Простим несчастного? — Мила с хитрым прищуром поглядывает на брата, и я киваю: что с него взять?
— У нас всё готово! Давайте за стол! — улыбаюсь Арику и наконец снимаю с красивого платья цвета ночной синевы передник.
— Кому оливье?
— А можно мне вон тот бутерброд?
— Тебе сок налить?
— М-м-м, пальчики оближешь!
Суета предновогоднего вечера плавно концентрируется за широким столом. Стучат приборы, звенят бокалы, звучат добрые тосты. Мы искренне радуемся, что в этом году нам удалось собраться за общим столом всем вместе.
Здесь и Вадим с мамой, и Арик с Агатой, и папа с Татьяной Ивановной. Да-да, мои многомесячные беседы по душам с психологом плавно перетекли в нечто большее для отца, и я несказанно за него рада.
— Тай, ты чего зависла? — крепко сжимая под столом мою ладонь, шепчет на ушко Савицкий. — Давай, я для тебя бутербродик с икрой раздобуду, хочешь?
— Нет, — качаю головой, заглядывая в любимые глаза цвета грозовой тучи. — Я просто счастлива! — пожимаю плечами.
— Я тоже! Очень! — Гера скользит носом вдоль моего виска и дальше по волосам.
Мимолётный жест, простой, но для нас с Савицким невыносимо ценный. В отличие от Турчина и Милы наша с Герой дорога к счастью не была простой. Заново начавшись с телефонного звонка далёким ноябрьским вечером, она извилисто пронеслась через годы.
К своему свету мы пробирались медленно, шаг за шагом, зачастую откатываясь далеко назад. Я удалила шрам, Савицкий прошёл не один курс психотерапии. Я сумела рассказать правду и смириться с прошлым, Гера перестал винить себя в той трагедии и наконец по душам поговорил с Турчиным. Освободившись от тяжести прошлого, мы смогли безбоязненно ступить в будущее, а наша темнота постепенно начала заполняться светом.
Уже несколько лет мы живём с Герой отдельно, в хоть и небольшой, но только нашей квартире. Я в этом году окончила медицинский, Гера, как и мечтал, открыл свое дело и перестал зависеть от Вадима. Наша жизнь всё меньше походит на сумасшедшие качели, а Савицкого можно с лёгкостью назвать вполне себе здоровым человеком, давно позабывшим о вспышках агрессии и панических атаках. Считается, что диагноз Георгия неизлечим. Быть может, это и так! Но мы совершенно точно сумели найти рецепт, чтобы его ремиссия была стойкой и максимально долгой: щепотка безумия, капля страсти, несколько часов нежности и бесконечные поцелуи — всё смешать и подавать с любовью.
