такой милый, каким кажется. — сказал я отрывистым голосом, — Но чтобы прояснить ситуацию, мы иногда выпускаем пар, занимаясь боксом. Сегодня он нанес больше ударов, потому что я... отвлекся.
Думая о тебе.
— Вы боксируете для развлечения. — Вивиан поставила вазу с цветами в руках на мраморный столик. — В этом есть смысл.
— Что это значит?
— Это значит, что у тебя вспыльчивый характер.
Она расправила стебли, не обращая внимания на мой хмурый взгляд.
— Я уверена, что бокс помогает, но ты когда-нибудь думали о занятиях по управлению гневом?
В ее голосе прозвучала дразнящая нотка.
— Мне не нужны занятия по управлению гневом, — прорычал я.
Сначала она была причиной того, что Кай одержал верх на ринге. А теперь она оскорбляет меня?
— Я полностью контролирую...
Я прервался на ее смехе. Пришло осознание.
— Ты дразнишь меня.
— Это слишком просто.
Улыбка Вивиан померкла, когда она снова встретилась со мной взглядом. Ее взгляд прошелся по моему лицу, задержавшись на неприятном порезе над глазом.
— Тебе следует приложить лед к синякам и промыть порез, иначе поймаешь инфекцию.
— Со мной все будет в порядке.
Это были не первые и не худшие мои травмы, полученные на ринге.
— Лед и дезинфицирующее средство, — твердо сказала она. — Сейчас же.
— Или что?
Я не должен был потакать ей, но она была такой очаровательной, когда пыталась командовать мной, что я не мог сопротивляться.
Ее глаза сузились.
— Или я поставлю все подсвечники в этом доме через разные промежутки и прослежу, чтобы твои кусочки пищи касались каждого. Каждого. Кусочка. Грета мне поможет. Я ей нравлюсь больше, чем ты.
Я взял назад свои слова о том, что она была очаровательной. Она была чертовски злой.
— Встретимся в гостевой ванной. Я принесу лед.
Я не очень хорошо отношусь к людям, которые говорят мне, что делать, но неохотное восхищение зародилось в моей груди, когда я направилась в ванную.
Я прислонился к стойке и посмотрел на часы. Мне нужно было просмотреть гору бумаг, и один Бог знал, что мне следует держаться подальше от Вивиан, пока я не разберусь со своими отягчающими чувствами к ней. И все же я был здесь, ожидая чертов пакет со льдом.
Мои травмы даже почти не болят. Ещё больше.
Дверь открылась, и вошла Вивиан, неся два небольших пакета со льдом.
— Я сказал тебе, что я в порядке, — проворчал я, но искра удовольствия зажглась в моей груди, когда она нежно провела пальцами по моей челюсти.
— Данте, твоя кожа фиолетовая.
— Фиолетово-черная.
Улыбка натянула мои губы от ее режущего взгляда.
— Точность важна, mia cara.
— Ты пытаешься получить такую же травму на другой стороне челюсти? — спросила она, прижимая один из пакетов к моему лицу. — Если да, то я могу помочь с этим.
— Не очень—то спортивно с твоей стороны угрожать физической расправой, пока ты меня латаешь. Кто-то даже может сказать, что это лицемерие.
— Я не люблю спорт, и у меня отличная многозадачность.
— Тем не менее, Ашер Донован и Рафаэль Пессоа, две звезды спорта, входят в список твоих мужей мечты. Раньше я был поклонником обоих. Теперь нет.
— Во-первых, ты должен отбросить этот список. Во-вторых, подержи это над глазом, — Вивиан вложила второй пакет со льдом в мою руку, пока она смачивала мочалку, — не отвлекайся от главного вопроса, который заключается в твоем полном отказе просить о помощи.
— Я могу справиться с несколькими травмами. Бывало и хуже.
Тем не менее, я не сопротивлялся, когда она приложила тряпку к моей ране.
— Хочу ли я спросить, что ты имеешь в виду под словом хуже?
— Первый раз я сломал нос, когда мне было четырнадцать. Какой—то придурок издевался над Лукой, и я ударил его. Он ударил меня в ответ. Все вышло настолько ужасно, что мне пришлось ехать в больницу.
Вивиан поморщилась.
— Сколько лет было другому ребенку?
— Шестнадцать.
Флетчер Олкотт был настоящим куском дерьма.
— Шестнадцатилетний приставал к девятилетнему?
— Трусы всегда издеваются над теми, кто не может дать им отпор.
— К сожалению, это правда.
Она достала бинт из аптечки.
— Ты сказал, что это был первый раз, когда ты сломал нос. Что случилось во второй раз?
Мой рот скривился в ухмылке.
— Напился в колледже и упал на тротуар.
Смех Вивиан прошелся по мне, как прохладный ветерок в жаркий летний день.
— Я не могу представить тебя типичным пьяным студентом колледжа.
— Я сделал все возможное, чтобы стереть все улики, но воспоминания остались.
— Не сомневаюсь.
Она наклеила пластырь на порез и отступила назад с довольным выражением лица.
— Вот так. Намного лучше.
— Ты забываешь одну вещь.
Я постучал по своей челюсти.
Я не знал, почему я тянул с этим, когда я не хотел быть здесь в первую очередь, но я не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то суетился вокруг меня. Это было... приятно. Даже тревожно.
Вивиан наморщила лоб.
— Что?
— Мой поцелуй.
По ее щекам поползли розовые пятна.
— Теперь это ты меня дразнишь.
— Я бы никогда не стал дурачиться по такому серьезному поводу. — сказал я торжественно. — По одному поцелую за каждую из моих травм. Вот и все. Ты бы отказала умирающему человеку в его последнем желании?
В ее искрящемся взгляде промелькнуло раздражение
— Не драматизируй. Это ты сказал, что ты, кавычки, в порядке. Но раз уж ты настаиваешь на том, что ты такой ребенок...
Она снова придвинулась ближе. Мой пульс забился в горле, когда она коснулась губами моего лба, затем челюсти.
— Лучше?
— Намного.
— Ты неисправим.
Смех бурлил под ее голосом.
— Это не самое худшее из того, как называли меня.
— Я верю в это.
Она слегка повернула голову, и наши глаза встретились.
В ванной пахло лимонным очистителем и мазью, двумя самыми неэкологичными запахами, известными человечеству. Это не помешало жару зажечься в моей крови или воспоминаниям о ее вкусе затопить мое сознание.
— На счет Бали.
Ее дыхание коснулось моей кожи, теплое и неуверенное.
Мой пах напрягся.
— Да?
— Ты был прав, что остановил все, когда ушел. Наше... то, что мы сделали, было ошибкой.
Что-то , подозрительно похожее на разочарование, пробралось в мою
