Может, все же подстрахуемся?
— Не надо. Все будет хорошо. — Дмитрий собран и спокоен. — У нас выигрышная позиция. И десять дней на апелляцию.
— Нервно…
— Доверься мне.
— Как будто у меня есть выбор.
Сажусь рядом с Тасей и сжимаю ее ледяные пальчики с своих ладонях. Благодарно улыбается мне. Сейчас мы близки как никогда. Мы одно целое, и уже ничто не сможет нас разделить.
Начинается слушание. Все стороны оглашают свои доводы, судья молча слушает и делает какие-то пометки у себя. Доходит дело до опеки. Дубинина поднимается со своего места и, гордо задрав голову, идет к кафедре.
— Я не уверена, что этой паре можно доверить ребенка, — строго произносит она и метает в нас полный презрения взгляд. Тася сжимает мою руку, а я скриплю зубами от злости.
— Спокойно, — оборачивается Дмитрий и жестом останавливает меня от полемики. — Нельзя спорить. Пусть говорит, нас обязательно спросят.
— Поясните, — сухо просит судья.
— Брак оформлен спонтанно, за пару дней до подачи заявления…
— Протестую, — поднимается на ноги Дмитрий. — Гордеевы оформили брак ради усыновления девочки, чтобы соблюсти закон, но это не доказывает, что их брак фиктивный.
— Можете доказать обратное? — Губы судьи едва заметно растягиваются.
— Легко.
Она удивленно приподнимает бровь.
— Таисия Гордеева беременна. Срок около семи недель. Вот соответствующий документ. — Адвокат передает судье выписку от профессора Вершинского. Как же хорошо, что мы ее все-таки взяли.
— Насколько мне известно, Таисия Гордеева, — при назывании фамилии Таси Дубинина морщится, — бесплодна и не может иметь детей. Возможно, документ поддельный, — пожимает она плечами.
— Таисия, как вы можете это объяснить? — показывает только что переданный ей документ.
Тася встает с места и без страха смотрит на судью. Ей нечего бояться или стыдиться.
— Чудо. Просто чудо, — мило улыбается и гладит еще не округлившийся живот.
— Уважаемый суд, — Дмитрий берет слово, — справка выдана профессором, известным специалистом в своей области. Не вижу оснований сомневаться в его заключении.
— Гордеевы, — делает судья паузу, дожидаясь, пока мы поднимемся на ноги, — у вас скоро родится родной ребенок и вы все равно хотите удочерить чужого?
— Конечно! — в один голос отвечаем мы и переглядываемся с улыбкой.
— Уважаемый суд, Соня нам не чужая, — говорит Тася с нежностью. — Она совершенно замечательная девочка. Мы любим ее. Сонечка наша дочь. Самая родная.
— И диагноз вас не пугает?
— Не пугает, — хмыкаю я. — Диагноз не приговор. Нас ждут в Москве на операцию. Как только оформим все документы, сразу поедем. Очень хочется Новый год встретить всей семьей.
— Вы что скажете? — Судья обращается к Галине Витальевне. Ну пипец, эта уж точно будет засаживать нам.
— Они родители, — разводит она руками. — Бьются до конца.
Удивила. Вот по-настоящему.
Судебное заседание объявляется закрытым. Суд удаляется для вынесения решения, а мы выходим в коридор.
Все закончилось. Даже не верится. Решение вынесено в нашу пользу. Суд удовлетворил наше заявление в полном объеме. Даже учел обстоятельства и выдал немедленное исполнение решения. Сонечка официально наша дочь. Можно ехать и забирать ее из детского дома.
Стоим на улице, ждем Дмитрия с копией решения. Тася плачет, я и сам еле сдерживаю подступившие слезы.
— Ну все уже. Все! — прижимаю ее к себе. — Соня официально наша дочь.
— Господи, я так счастлива.
— Поздравляю. — Адвокат выходит из здания и протягивает нам заветный документ. — Теперь можно забирать девочку.
— Тогда поехали?
— Конечно, поехали!
Тася тащит меня за руку, и я не сопротивляюсь. Сам готов как можно быстрее забрать дочь домой.
Выключаю плиту и протираю рабочую поверхность. Ужин готов, а вот муж где-то задерживается. Смотрю на часы. Нет, это я управилась чуть раньше. Ничего критичного.
— Мамочка, мама, а мы сегодня поедем малыша смотреть? — Сонечка вбегает в кухню и обнимает меня, губами впечатываясь в пока еще не округлившийся животик.
— Обязательно, — улыбаюсь я и обнимаю ее в ответ.
Соня прониклась новостью о втором ребенке и постоянно об этом говорит. Готовится и ждет. Даже удивительно. Обычно дети ревнуют, а она наоборот.
— А когда?
— Вот папа вернется и нас повезет.
— А когда он вернется? — не сдается дочка. Сонечка — жуткая заноза, если уж чего-то захотела, то непременно добьется во что бы то ни стало.
— Скоро, — целую ее в макушку и отстраняюсь.
В коридоре щелкает замок, извещая, что кто-то пришел.
— Девчонки, вы где? — раздается игривый голос Гордеева. Можно часы сверять.
— Вот и папа.
— Папочка, — взвизгивает Соня и сбегает в прихожую. Иду за ней.
— Здравствуй, принцесса. — Алексей подхватывает ее на руки и звучно целует в щеку.
— Ну папа, — недовольно ворчит Соня и вытирается. — Поехали уже малыша смотреть.
Леша смотрит на меня с немой мольбой. Мы договаривались, что он сначала поужинает, но что-то явно идет не так.
— Прости, — развожу руки в стороны. — Ее невозможно удержать.
— Ну поехали, как раз машина еще не остыла.
Гордеев спускает дочку с рук и помогает нам обеим одеться. Застегивает куртки и натягивает шапки под монотонное ворчание, что холодно и болеть нельзя. Мы не спорим и стоически переносим приступ необъятной заботы.
Выходим на улицу. Зима, но не очень холодно, и ветра нет. Снег идет крупными хлопьями и пушистым ковром оседает на всем подряд. Красота, так и хочется залипнуть, но Алексей подгоняет.
Садимся в машину. Он помогает Сонечке пристегнуться и садится за руль. Плавно трогается с места и выезжает со двора. На дорогах привычные московские пробки, но время есть. Мы выехали с запасом и должны успеть.
— Занимается? — тихо спрашивает Алексей. Специально, чтобы Соня могла услышать при желании. А точнее, чтобы напрягала слух.
— Нет, не хочет, — улыбаюсь, разгадав его хитрость и подыгрываю.
— Скоро Новый год…
— Думаешь, Дед Мороз принесет подарок Сонечке?
— Наверное, нет. — Алексей горестно вздыхает.
— Почему? — возмущенно кричит Соня. — Я же хорошо себя веду!
— Как это хорошо? — хмыкает Гордеев, глядя на дочь в зеркало. — А заниматься кто не хочет?
— Я и так все
