Кусок в горло не лез. Да? что там еда? Кажется, весь кислород превратился в стекловату, и резал глотку при каждом вдохе.
Не смотрит на неё. Прямо: нет. Лишь украдкой цепляется за её красивые черты лица. Думает, что никто не видит?
А Мили, словно высеченная статуя, замерла в одной позе. Оцепенела. Пыталась контролировать свои движения, подавая мозгу команду: вести себя, как обычно. Но все тщетно. Она на тонкой ниточке висела над бездной. Вот-вот рискуя сорваться в пропасть.
Звук входящего уведомления, заставляет вздрогнуть, и на секундочку прийти в себя.
«Ты мне вчера не позвонила? Все в порядке? Я волнуюсь за тебя».
Успевает прочитать текст, перед тем как гаснет экран.
Следом, телефон вспыхивает входящим вызовом.
Даня…
Мила с силой давит на кнопку отключения, и трясущими пальцами тянется к столовому прибору.
- Даня? – улыбается и вскидывает тонкую бровь Оксана Вадимовна. Блондинка поворачивается на голос матери, и умоляюще смотрит на неё. Молчи, мама! Пожалуйста, молчи. - Кто этот, Даня? - игриво тянется вилкой в сторону гаджета. - Я о нём ни разу не слышала. - В её интонации нет ничего упрекающего, просто живой интерес.
Нужно что-то ответить. Милана чётко ощущает на себе три пары глаз. Три…
- Ну, ладно, милая, - мягко произносит Павел. - Не нарушай личное пространство. Неужели у тебя не было секретов от родителей? — шутливо произносит мужчина.
Переводит взгляд на сына и его настроение вмиг трескается как тонкая корка льда, под тонной пресса. Илья весь побледнел. Напрягся. А на сжатой челюсти заиграли желваки.
- Это из универа… я должна ему передать конспекты. Вчера договорились. — Лопочет блондинка севшим голосом. Телефон сжимает в тонких пальчиках и прячет под столом. Не смотри на него. Даже не думай об этом!
Сколько раз ты за сегодня соврала, а Мили? Похоже, ты с головой нырнула в ложь. Она хуже смолы… сначала приятно обволакивает кожу, холодит пылкие мысли, давая мнимую надежду в виде отсрочки времени, а по итогу, от неё не отмыться. Ложь останется чёрными разводами на теле. И рано или поздно станет заметна окружающим.
Остаток завтрака Мили, так же как и Илья, ковыряется в тарелке.
Поблагодарив за завтрак и, чмокнув маму в щёку, Милана покидает столовую. Оказавшись в своей комнате за закрытой дверью, вытирает с щёк предательские солёные дорожки.
Включает телефон, и набирает Даню.
- Ну, слава Богу! - слышится после первого гудка. Будто бы всё это время телефон был у него в руках, и парень только и делал, что ждал её звонка. - Я не далеко от тебя, спустишься? - читает её мысли.
Это будет правильно. Она думала об этом ночью и сама хотела поговорить с Даней. Но Мила не думала что он опередит её, позвонив первым.
- Хорошо. Сколько у меня времени?
- Пять минут. Я почти рядом.
- Выхожу.
Проводит рукавом по лицу, и прячет телефон в карман. Тихо прошмыгнула на лестницу. В прихожую. Не включая свет.
- Я сейчас вернусь! - крикнула у входной двери, быстро зашнуровывая кроссовки.
В подъезде наконец-то смогла вздохнуть. Осталось дело за малым: спуститься вниз.
Вжимая кнопку вызова лифта, блондинка слышит позади дверной хлопок. Испарина выступает вдоль позвоночника, мерзко холодя кожу.
Только не это…
Захватывает зубами нижнюю губу, нервно кусая её.
Это он… почти задыхается.
Милана слышит его шаги. Они медленно приближаются. Настоящая пытка. Он – личный инквизитор.
Её спасают раздвигающиеся створки лифта. Спасают, или наоборот? Ведь им вместе спускаться?
Девушка заходит в кабину, и тут же оборачивается. Прилагает все усилия, чтобы успокоиться, и поднимает голову вверх. Смотрит на него.
Илья спрятал руки в карманах ветровки. На посеревшем лице незнакомые эмоции.
Парень окаменел на миг. Застыл. Всматривался в её покрасневшие глаза. Проследил, как тонкие руки тянутся к плечикам, обхватывая их. Одно мгновение… свёл на переносчице тёмные брови и, тихо выругавшись, развернулся в сторону лестницы.
Мила ошарашено смотрит перед собой. Вздрагивает, когда лифт закрывается. Давит на кнопку первого этажа, и только сейчас начинает дышать.
На улице они вновь сталкиваются.
Что за день?! Один хуже другого!
Илья проходит мимо припаркованной машины Даниила, искоса глядя на Милу, что идёт к нему. К Даниилу. К этому гадёнышу.
…
Илья сжимал пальцы на руле с такой силой, что кожа на костяшках побелела. Голова гудела, а в глазах стояла мутная рябь.
Бля, Леднёв, ты что, плакать собрался?
Стиснул челюсти, и тихо зарычал от ярости.
А ты на что надеялся, мудак? Что она поплачет и, отоспавшись, кинется тебе на шею?
Превышая скорость, брюнет нарочно подрезал тачку, ползущую впереди, и ещё сильнее вжал педаль газа. Где, блять, солнце, что так раздражающе топило всё утро?! Какого хера всё небо занесло тучами, стоило ему выехать за черту города?!
Илья выкрутил руль, съезжая с артерии, и загоняя автомобиль на просёлочную дорогу. Понятия не имел, куда ехал. Просто… куда смотрели глаза. Только почему-то перед ними до сих пор стояла она. Растеряны, прячущая взгляд, жующая губы. Стояла возле лифта, обхватив худые плечи. Ждала. Не его.
Притормозил на обочине и заглушил двигатель. Затравленно огляделся, не понимая, что делать дальше. Башка кружилась, а нижняя челюсть мерзко подрагивала. Это пиздец, Илюша. В носу до сих пор стоял её запах. Он вводил его в состояние, подобное трансу.
Вздрогнул от внезапной вибрации и громкой трели мобильного, и рывком вытащил тот из кармана.
Отец…
Глубокий вдох перед тем, как ответить на вызов…
- Да? – слегка отрешенно. Устремляя потерянный взгляд сквозь лобовое стекло.
- Ты где? – нет, ему не показалось. Голос отца был настороженным. Напряжение ощущалось даже на расстоянии. – Что-то важное случилось, что ты так скоропалительно исчез? Я хотел переговорить с тобой.
- Да… - отстранённо, до скрежета зубов, - кое-какие дела. А у тебя? Что-то важное? – повторил на Павлом.
Затылок брюнета упал на подголовник, а глаза сами собой закрылись.
- Ну… для кого как, – секундное молчание, и он продолжил, – ты сегодня планируешь возвращаться?
- А надо?
- Было бы неплохо. Но, если нет, то я вечером сам к тебе заскочу.
- Заскакивай, – давая Павлу понять, что он не планирует возвращаться.
- Всё в порядке? – слишком громко. Так, что Илья вновь открывает глаза.
- Ты о чём?
- Мне есть о чем беспокоиться?
- Нет… - чувствуя, будто в груди что-то разрывается. Осыпается трухой, заполняя лёгкие пылью. – Все нормально, пап.
- Вечером заеду. У меня кое-какие планы на следующие выходные. Хотел, чтобы ты мне помог кое с чем.
Илья кивает, будто отец его видит, и опускает голову на руль. Тугой клубок горечи скопился внутри.
- Я понял, па. Хорошо.
Прощается с родителем, и выключает свой телефон. Бросает тот на заднее сиденье и, крепко зажмуриваясь, тихо скулит.
Что она там делает? С этим патлатым гадёнышем? Что блять, они там делают? Это она попросила его приехать?
Сука… так больно. Раскалённый и загустевший воздух отказывался наполнять собой лёгкие. Там было стекло. Труха. Пепел. Которым хотелось давиться, и харкать кровью.
Что это? Помешательство? Болезнь? Трусость? Слабость? Осознание того, что ты крепко влип? Принятие своей мудачей сущности? Ублюдок… он всегда это знал. Только вот признать это отказывался. Хотел доказать, что он не такой. Что они были не правы. Чтобы потом пожалели, что выкинули его, как щенка. Чтобы приняли.
А они оказались правы.
Сжал пальцами переносицу и, сквозь боль, сделал глубокий вдох. В который раз?
Под кожей осел холод, и казалось, что даже кровь прекратила своё движение по венам. И он… он должен прекратить надеяться. Она не просит его. Никогда не простит.
