мужчина. — Для лечения. Чтобы вам было проще и лучше.
— Хорошо, — соглашаюсь. — А я могу увидеть ребёнка?
— Вам сейчас нельзя волноваться. А ребёнку нужен правильный уход. Вы не сможете этого обеспечить.
— Да… наверное. Но мне бы хотелось…
— Послушайте моего совета, пожалуйста, — настойчиво убеждает доктор. — Вы очень слабы. Вам самой нужна помощь. Возможно, психиатрическая. У вас не получится выполнять необходимые функции. Потому вам лучше всего подписать документы на отказ.
— Отказ? — переспрашиваю.
Это слово мне знакомо, но я не понимаю, что оно значит сейчас.
— Да, отказ. Тогда вы сможете спокойно восстановиться. А мальчику найдут хорошую семью, где его будут любить и заботиться. Так правильно.
— Мальчику… — повторяю я. — У меня сын?
— У вас родился мальчик. В данный момент его здоровью ничто не угрожает. И для него есть подходящие родители. Вы же хотите, чтобы у всех всё было хорошо?
— Конечно, хочу. Но… мой сыночек… — что-то ёкает во мне при этих словах.
— Правильно. Всё правильно, — ласково увещевает доктор. — Сейчас я принесу вам необходимые документы. И вы всё подпишите. Да?
Смотрю на него непонимающе. В голове до сих пор шумит, как на экране поломанного телевизора.
— Скоро вернусь, — говорит мужчина и уходит.
Лежу. Пустыми глазами рассматриваю стены. Мне кажется, я уже была в этом месте. Или не в этом, но в каком-то подобном.
Врач возвращается. Он укладывает мне на колени стопку бумаг.
Бегаю глазами по строчкам. Всё-таки чтение мне доступно. Но смысл написанного ускользает от меня.
— Не терзайте себя, — нежно приговаривает врач и вкладывает мне в пальцы ручку. — Просто подпишите. И дело с концом.
— Но как же?..
— Подписывайте. Это самое правильное решение в вашей жизни.
Разглядываю ручку в своих руках. Пальцы автоматически вспоминают, как правильно держать этот предмет. Может, даже смогу припомнить, как ставить подпись.
— Вот здесь, — мягко подсказывает доктор. — Давайте я вам помогу.
Он приставляет мою ладонь так, чтобы мне было удобнее писать.
Смотрю на длинное пустое подчёркивание. Я должна поставить здесь свою подпись…
— Это моя жена или нет?! — ору на какую-то девчонку-медсестричку.
Она втягивает голову в плечи и ничего внятного мне не отвечает.
— Я не могу давать такую информацию… Не имею права…
— Просто проведите меня к ней! — требую, не переставая тыкать фотографией Светланы.
Медсестричка поглядывает в экран и снова увидит глаза. Краснеет, пыхтит. Но упорно говорит одно и то же:
— Пока не подтвердится, что вы родственники, вам нельзя…
Уже хочу выругаться. Готов хоть силой, хоть штурмом брать эту больницу. Сердцем чую, что должен спешить. Тут есть какой-то подвох! Я не могу больше ждать!
— Что тут происходит? — появляется какой-то мужчина в халате.
Быстро объясняю ему ситуацию, снова показываю фото жены.
— В таких случаях, — медленно, как будто бы специально тянет время, говорит он, — существует специальный протокол опознания…
— Протокол хотите?! — взрываюсь я. — Будет вам сейчас протокол!
Хватаю мобильный и отправляю звонок знакомому знакомого моего отца. Полковник в местном МВД. По его приказу нашли казанскую гостиницу. Теперь его помощь тоже будет нужна.
— Успокойтесь, — требует доктор. — Иначе я вызову полицию.
— Уже! — выкрикиваю ему в лицо. — Алло! Рахим Гамзатович!..
— Лиля, вызывай полицию, — говорит врач медсестричке.
Та кивает и тоже начинает куда-то звонить.
Прибегает местный охранник. Пытается выдрать у меня телефон из рук. Успеваю только выкрикнуть в трубку номер больницы, как аппарат выскальзывает из пальцев, с грохотом падает на пол. Мобильный разлетается на части.
Бежит второй охранник на подмогу первому. Теперь уже двое пытаются меня выволочь за двери. Мне бьют в живот дубинкой, но я кое-как изворачиваюсь и залепляю по морде одному из охранников. Дальше мне прилетает по лицу. Ничего не чувствую, кроме ярости и неистового желания добиться правды. Кн иг о ед. нет
Бойня продолжается не больше пяти минут. Меня успевают выставить за дверь.
И в этот момент во двор больницы залетает сразу несколько машин. В пылу схватки не понимаю, кто и где. Бегут полицейские из одной машины, из другой, из третьей. Драка останавливается. Но я не понимаю, чего ждать: ареста или помощи?..
— Там моя жена! — ору, что есть сил.
— Так, спокойно. Сейчас разберёмся! — отвечает мне одни из полицейских. — Давайте, быстро грузим его в машину.
Он показывает на меня. Трое в форме мгновенно выворачивают мне руки. Захлёбываюсь собственным криком.
— А ну, стоять! — это чей-то другой голос.
И тут понимаю, что я знаю, этот голос. Это и есть тот полковник — Рахим Гамзатович. Я никогда его не видел, но общался по телефону.
— Отпустите. Немедленно.
Его приказа никто не смеет ослушаться. Меня отпускают в ту же секунду.
Вместе с полковником и его сопровождающими мы заходим в больницу. Врач и медсестричка хлопают глазами.
— Здесь находится беременная женщина без документов, которую доставили на скорой три дня назад?
— Да, здесь, — ровно отвечает доктор, но при этом начинает нервничать.
— Почему не сообщили в розыск?
— Сообщили. В местное отделение. Ни с кем по приметам из разыскиваемых не совпала. Так что мы продолжаем бороться за её жизнь…
— Где она?! — выпаливаю, не желая больше слушать всего этого.
— Отведите нас к ней. Сейчас же, — требует полковник.
Врач молча кивает.
Он идёт по коридору. Я иду следом. Кажется, чёртов коридор не кончится никогда. Снова начинаю вскипать. Ну, когда же? Когда?!
Доктор останавливается у одной из дверей. Помедлив, всё-таки открывает её.
Отталкиваю врача и первым вхожу в палату.
— Света!
Бледное лицо смотрит на меня непонимающими глазами. Перебинтованное тело в казённой сорочке укрыто одеялом, поверх которого лежат какие-то листки.
— Света?..
— Она ничего не помнит, — говорит доктор почти безразлично. — Амнезия. Полная амнезия.
На ватных ногах подхожу к кровати. Я смотрю в распахнутые глаза.
— Светлана, это же я… Твой муж…
Она молчит. Никакой реакции не следует.
— Не стоит рассчитывать на многое, — снова голос врача. — Боюсь, она может никогда вас не вспомнить.
— Любимая, — встаю на колени и тяну к ней руки, — родная, это я. Я… Ты узнаёшь меня?
— Вы пугаете её. Вам лучше уйти.
— Родная моя… — бормочу без разбора, не обращая внимания ни на что. — Ты — моя жена, Светлана. А я — твой муж… И я так виноват перед тобой. Я страшно обидел тебя. Пожалуйста, узнай меня… Это же я…
Её губы вздрагивают. Ресницы несколько раз опускаются и поднимаются.
— А… Алишер… — хриплым шёпотом произносит Светлана.
Я плачу и кидаюсь целовать ей руки.
— Да, родная! Да! Прости меня! Прости, пожалуйста! Я не смог тебя защитить! Тебя и нашего ребёнка!
