— Прошу прощения, — хрипло прошептала Аллегра.
— Я тоже.
В этот миг Джеффу больше всего на свете хотелось уложить ее на пол кухни или на диван или посадить на стол — да куда угодно — и довести до конца то, что они начали.
— Не знаю, смогу ли еще раз повторить этот подвиг.
— Может, нам больше не придется, — грустно сказала Аллегра. — В Лос-Анджелесе мы встретимся в ресторане «Спаго», там нам поневоле придется ограничиться одними разговорами.
— Какое разочарование, а мне в некотором роде понравилось, — пошутил он. Он снова, дразня и лаская, погладил ее грудь и поцеловал в губы.
— Мы только мучаем друг друга понапрасну, — жалобно проговорила Аллегра. Почему-то собственное поведение вдруг стало казаться ей глупым, нелепым, и она невольно задавалась вопросом: окажись Брэндон в схожей ситуации, проявил бы он такую же верность по отношению к ней?
— А что, это даже занятно, — заметил Джефф с кривой улыбкой, мужественно сохраняя самообладание, — на свой извращенный лад. Хотя не могу, сказать, чтобы мне хотелось часто повторять этот опыт.
Он посмотрел Аллегре прямо в глаза, и она невольно задумалась, что в его словах прозвучало предупреждение.
Джефф показал Аллегре свою комнату — типично мужскую, с темно-зелеными полосатыми занавесками на окнах и множеством потемневших от времени предметов старины. Они даже ухитрились не оказаться в кровати, что обоим показалось поистине чудом. Аллегра поделилась этой мыслью с Джеффом, когда он стал показывать ей другие комнаты, и оба рассмеялись.
Вскоре после полуночи Джефф отвез ее в отель, поднялся вместе с ней в лифте и на этот раз вошел с ней в номер. Джефф сел на диван в небольшой гостиной, и Аллегра показала ему книгу, купленную накануне, — утром она снова достала ее из чемодана, чтобы еще раз взглянуть на фотографию.
— По-моему, мы оба сошли с ума. Я бегаю за вами, как мальчишка, а вы держите на столике мою фотографию.
Прошедшая неделя для обоих оказалась необычной, оба оказались вне привычной среды, повседневной рутины, обычных обязанностей. Но что ждало их по возвращении домой, оставалось пока неясным, теперь даже само возвращение было трудно представить.
Джефф на некоторое время задержался в номере, но все, что они хотели сказать друг другу, было уже сказано, все вино, которое они хотели выпить, выпито, и им не оставалось ничего другого, как попрощаться друг с другом — по крайней мере на время — или уже не прощаться никогда. Слишком быстро они оказались на распутье, с ними это случилось быстрее, чем случается с большинством людей, но ничего
не поделаешь: настало время решать, отпустить друг друга и расстаться или ловить миг удачи. Но какой бы путь они ни избрали, оба понимали, что решение будет трудным.
Джеффу пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы встать с дивана. Поднявшись, он долго стоял и просто смотрел на Аллегру, потом в конце концов не выдержал и обнял ее. Ему хотелось остаться с ней навсегда, любить и заботиться о ней, быть всегда рядом, но он знал, что это невозможно.
— Обещайте позвонить мне, если вам что-то понадобится. Для меня вы ничего не обязаны делать, от вас требуется только одно: порвать с этим типом, если вы сами того захотите, и позвонить мне. Просто скажите, что я вам нужен.
— Обязательно. Вы тоже звоните, — печально сказала Аллегра.
Оба чувствовали, что что-то кончается, но пока не поняли до конца, что это было и чем станет — быть может, лишь воспоминанием о нескольких снежных днях в Нью-Йорке и ночной прогулке в карете.
— Я вам позвоню, когда получу первое письмо с угрозами, — с усмешкой пообещал Джефф. — Берегите себя.
Аллегра проводила его до двери, тут он снова обнял ее и закрыл глаза, вдыхая аромат ее духов и чувствуя, как шелковистые волосы касаются его щеки.
— Господи, как же я буду скучать без вас!
— Я тоже.
Аллегра уже не знала, правильно ли она поступает, она больше ни в чем не была уверена. Казалось, в ее жизни все изменилось и стало непонятным. Она пыталась поступать правильно, как подобает, но, похоже, вместо этого натворила глупостей.
— Я вам позвоню, чтобы узнать, как у вас дела. — Джефф собирался дать Аллегре несколько дней передышки, а потом позвонить в офис.
Все слова вдруг иссякли, они просто обнимали друг друга и целовались. Потом Джефф ушел. Закрыв за ним дверь, Аллегра села на кровать и заплакала — она уже тосковала по нему. Вскоре после ухода Джеффа зазвонил телефон, но Аллегра не стала снимать трубку. Она боялась, что звонит Брэндон, а сказать ему было нечего.
Следующий день прошел в сумасшедшей суете. У Аллегры было назначено две встречи в разных районах Нью-Йорка, а самолет вылетал в шесть часов, значит, ей нужно выехать из города не позже четырех, а то и раньше, так как в пятницу вечером улицы всегда забиты машинами, а из-за ненастья дорога займет еще больше времени.
Она позвонила Андреасу Вейсману, попрощалась и поблагодарила за помощь и гостеприимство. В ответ он заверил, что был рад с ней встретиться, и пообещал позвонить, если окажется в Лос-Анджелесе. Отдельно поблагодарил за работу для Джейсона Хэйвертона.
В три часа дня, вернувшись с ленча, Аллегра в большой спешке побросала вещи в чемодан. Потом, подгоняемая чувством вины, решила позвонить Брэндону. Они не разговаривали несколько дней, и Аллегра уже испытывала из-за этого неловкость. Ее несколько утешало только то, что Брэндона, как правило, не удавалось застать по телефону и его, по-видимому, совершенно не интересовало, чем она занимается в Нью-Йорке. Он знал, что у нее много работы. Она действительно работала, но был еще Джефф, и Аллегра до сих пор сомневалась, вернется ли ее жизнь когда-нибудь в прежнее русло. Утром, когда она только проснулась, звонил Джефф, от одного только звука его голоса у нее выступили слезы на глазах. А он все время думал о ней. Он не стал уточнять, но Аллегра вдруг каким-то шестым чувством ощутила, что он лежит в постели, и мысль об этом не давала ей покоя все утро.
В офисе Брэндона Аллегре ответил автоответчик. Тогда она нажала кнопку, чтобы переключиться на его секретаршу. Спросив, на суде ли Брэндон, она с удивлением услышала, что нет.
— А разве сегодня нет заседания? Что-нибудь случилось?
— Сегодня утром обвиняемый признал себя виновным.
— Слава Богу, Брэндон доволен?
— Да, очень, — сухо ответила секретарша, которую Аллегра почему-то недолюбливала.
— Тогда передайте ему, пожалуйста, что мы увидимся вече
ром. Если он надумает меня встретить, я прилетаю рейсом «Юнайтед» 412, самолет прибывает в девять пятнадцать. Если он не сможет встретить, то к десяти я буду дома.
