Ночью, свернувшись калачиком в теплых объятиях привычно посапывающего Алекса, Каролина пыталась разобраться в истинном смысле таинственной реплики свекрови. Что она хочет сделать для меня? Разве я ее о чем-нибудь просила? Да мне ничего от нее не надо!
Очередная шальная идея пришла в голову Каролине, когда она уже почти заканчивала делать макияж перед выездом в ресторан.
Почему бы ей не взять скрипку и не появиться на знакомом подиуме в своем старом качестве? Сюрпризом!
Она приехала на такси, прошла через служебный вход, стала тихонько пробираться в свою гримерку, но ее заметили и сразу же окружили все, кто был на кухне. Поздравляли, расспрашивали, целовали и требовали, чтобы после окончания работы она пришла к ним. Она растрогалась и подумала, какая же она скотина, что до сих пор не выкроила время и не приехала к друзьям. Прибежала и Рита, неожиданно всхлипнула, и черные ресницы потекли полосками по ее щекам.
–?Я хочу немного поиграть, ты не возражаешь?
Последнее время, насколько было известно Каролине, Рита играла одна. Как сказали бы итальянцы, соло.
–?О чем ты говоришь! Я буду рада! – Рита убежала в зал.
Каролина закрыла на секунду глаза и по-шла следом за ней.
Динку и Никича она увидела сразу. Они сидели за столиком, давно уже облюбованным Динкой, – у дальней, глухой стены, в стороне от подиума. Каролина не успела дойти до подиума, как ее заметили немногие завсегдатаи и зааплодировали. Она кивнула залу, вскинула смычок, опустила его на струны и заиграла.
При первых звуках скрипки Динка подняла голову, мгновение смотрела на мать с недоумением, затем все поняла и что-то негромко сказала Никичу. Он посмотрел на Каролину, широко улыбнулся и в знак приветствия поднял руку. Закончив играть под аплодисменты – на этот раз уже не только завсегдатаев, – она подошла к их столику.
–?Вы замечательно играете и так же замечательно выглядите на подиуме, – галантно сказал Никич, целуя ей руку.
–?Когда хвалят таким светским тоном, я начинаю думать, что это не похвала, а лесть.
–?Помилуйте, зачем бы мне вам льстить? Я очень рад увидеть вас именно в этом качестве. Теперь я понимаю, что имела в виду Дина, когда несколько лет назад рассказывала мне о вас с восторгом.
Только сейчас Каролина поняла, что затея со скрипкой, как бы эффектна она ни была, ставит ее в сложное положение. Ей придется играть, ибо, как известно, назвался груздем... А сейчас должна появиться Арина, она обещала быть в ресторане точно к девяти часам. Арина – человек пунктуальный.
–?Ты успела рассказать Никичу о больнице?
–?Да, и я горю желанием услышать подробности, – вместо дочери ответил тренер.
–?Подробности вы услышите, когда я закончу играть. – Каролина отошла от столика и направилась к подиуму.
Она была в середине задумчивого, лирического вальса Свиридова, когда в зале появилась Арина. Вот когда Каролина получила удовольствие от своей выдумки – Арина в полном смысле слова застыла на пороге зала, ничего не понимая, потом до нее дошло, она улыбнулась, глаза ее заметались по столикам, наконец, она обнаружила Никича и Динку, просияла и двинулась к ним, огибая стулья и покачивая бедрами. Арина была в длинном платье, глубокое декольте открывало нежную, гибкую, возмутительно гладкую для ее тридцати восьми лет шею, на ней уютно лежало, намекая на высокую грудь, сверкающее ожерелье, в ушах покачивались бриллианты, глаза искрились, соперничая своим блеском с серьгами.
–?Позвольте представить вам хозяйку этого милого ресторана, – сказала церемонно Динка обусловленную заранее фразу, но ее серьезности не хватило до конца, и она фыркнула.
–?Чему ты смеешься, наглая девчонка? – спросила Арина.
–?Тому, что сегодня мы обрушили на Никича град сюрпризов, а он сидит, невозмутимый, как каменный идол.
И тут Каролина увидела все происходящее как бы со стороны и ужаснулась бессмысленности затеянного ими, хоть и с лучшими намерениями, представления. «Боже мой, что он о нас подумает? И это вместо того, чтобы помочь Арише. А я-то, старая кобыла со скрипочкой...»
Она быстро вернулась к столу.
–?Никич, я должна принести вам извинения. Вместо того чтобы по деловому рассказать вам все, что вас так интересует, мы затеяли какое-то дурацкое действо.
–?Ну что вы, все было очень симпатично, а играете вы замечательно, – добродушно и слегка снисходительно произнес Никич, бросая заинтересованные взгляды на преобразившуюся Арину.
–?В таком случае Динка вам быстро все доложит, а я только хотела сообщить, что уже разговаривала со Светланой, переводчицей, и предварила ваш звонок самыми лучшими рекомендациями.
–?Спасибо.
–?Мне же, как говорится, пора и честь знать, ибо вышел на эстраду – играй. – Каролина приложила скрипку к плечу, опустила смычок на струны и пошла по залу, играя и улыбаясь посетителям.
–?Никич, не пялься на маму, у нее есть Алекс, – сказала Динка.
–?Я не пялюсь, я просто любуюсь. Посмотри сама – ее ритмичные движения соразмерны, как движения кикбоксера в момент хорошо подготовленной атаки и ничем не напоминают о пережитой травме. Мне лестно, что тут есть и моя доля участия.
–?О, Боже! Тетя Арина, вы когда-либо слышали такой комплимент?
–?Нет, но надеюсь, что когда-нибудь и я удостоюсь. – Арина солнечно улыбнулась Никичу.
–?Вы что, тоже собираетесь ломать ногу?
Все засмеялись.
Динка достала из сумочки заранее приготовленный листок бумаги.
–?Никич, вот тебе телефоны Светланы, факс, е-мейл, домашний и офисный адреса. Ее мужа зовут Антонио, он немного понимает русский. Светлана очень пунктуальная, четкая и надежная. И услуги ее стоят по-божески. Впрочем, это мнение Алекса. А я пошла.
–?Куда? Может, посидишь с нами? Я тебя сто лет не видела, ты очень повзрослела.
–?Нет, тетя Арина, у меня дела. Привет!
–?Постой, ты не сказала, сколько это может примерно стоить?
–?Увы, Никич, это тебе может сказать только Светлана после того, как проконсультируется с профессором. Но Алекс предупредил, что тебе необходимо заранее послать в Италию свои рентгеновские снимки. Впрочем, она сама тебе все скажет. Чао! – Динка помахала матери рукой и направилась к выходу, но по пути задержалась у пианино, чтобы перекинуться парой слов с Ритой. Пианистку интересовали дела Мишки, а Динка не могла отказать себе в удовольствии рассказать лисе, что у брата все замечательно.
Никич проводил ее взглядом. Динка была понятна и очевидна ему, как и десятки других, таких же длинноногих, смазливых и красивых спортивных девочек, может быть, умнее их, может быть, ярче. Что-то было в ней, что слегка царапало Никича, – неужели память о стремительном романе, удивление тому, что выросло из той, не-складной очаровашки, сожаление о минувшем... Нет, скорее всего это был тревожащий его порой вспыхивающий в ее глазах загадочный отсвет глубоко упрятанной драмы. Впрочем, какая может быть драма у девчонки в этом возрасте? Особенно такой победительной, как Динка!
