– Фрэнни, перестань. Не у всех, – упрекнула ее Розмари.
Мэнди снова заговорила.
– Бедняжка Джил, она просто одержима им. Она все время беспокоится, где он. Ни о чем другом думать не может.
– Джил? – повернулась к ней Розмари.
– Да, так зовут мою подругу.
Не может быть. Таких совпадений не бывает. «Разве ты не хочешь спросить и убедиться?» – задала себе вопрос Розмари.
– Неплохая актриса, – продолжала Мэнди, – но сама она так не думает. Мы все просто молимся, чтобы он исчез из ее жизни, но он так чертовски хорош, что она всегда рада его возвращениям.
– Ревность лучше всего возбуждает любовь. – заключила Фрэнсис.
Розмари взглянула на нее. Это правда. Она вспомнила, что передумала и перечувствовала на обратном пути из Барселоны. Образы Бена и Бетси тревожили ее и возбуждали сексуально. Что это? Что это вообще было? Сексуальная одержимость? Она до сих пор помнила и не пыталась забыть ласку его рук и губ на своем теле. Шепчущие в самое ухо губы, стук его сердца у нее на груди, еще горячей и чуть влажной после любовного свершения. Она всегда помнит только секс. А ведь было и что-то еще. Вдруг ей стало легче – как будто в туннеле, который она сама для себя выкопала, забрезжил свет. Без секса можно жить – ведь она жила так до этого. В каком-то смысле даже легче.
– Неужели ты веришь, что от этой жути твоему организму может быть какая-нибудь польза? – простонала Фрэнсис, оказавшись в холодной воде после первого сеанса в парной.
Розмари заговорила совсем о другом:
– Как ты думаешь, эта подруга Мэнди, Джил, может быть возлюбленной Бена? Я побоялась выяснить.
– Даже не думай об этом. И ни в коем случае не спрашивай.
– Мне стало лучше, Фрэнни. Правда, лучше. А если это все только секс – что ж, буду совокупляться.
– Ура! Боже, как хочется выпить. Давай спустимся в паб вечером?
– Ни за что, искусительница. Я снова могу прощупать свои бедренные кости, и это самое лучшее, что случилось за последнее время.
– Легко обрадовать нас, простушек. Неудивительно, что мужчины запросто получают нас, как только захотят.
Розмари хотелось расспросить подругу о Майкле, но Фрэнсис обычно переводила разговор на другую тему. «Пока рано говорить», – ответила она как-то, и на этом все кончилось.
Розмари раздумывала над беспечностью подруги, над легкостью, с которой та разрешала любую неприятную ситуацию, связанную с мужчинами.
– О Боже мой, – вдруг произнесла Розмари. Они уже снова сидели рядом в парной.
– Что случилось? – спросила Фрэнсис, не в силах повернуть голову.
– У него остался мой ключ.
– Ах ты… А когда он должен вернуться?
– В этот уик-энд.
– Смени замки. Сразу же, в понедельник. А если ты не перестанешь смотреть на меня с выражением «может быть, он появится», я сейчас добавлю пару!
Розмари принялась хохотать.
– Мы приедем домой в воскресенье. Все будет в порядке. Боже, Фрэнни, я в самом деле начинаю чувствовать себя лучше. Может быть, это была не любовь.
– Тебе просто нужно основание, чтобы заниматься сексом, дорогая моя, – сказала Фрэнсис. – как большинству женщин. В то время как мужчинам нужно всего лишь место.
Время от времени звонил Майкл, но разговаривал главным образом с Фрэнсис.
– Боюсь, в сентябре никаких изменений не ожидается. Но я тут кое о чем договариваюсь.
Розмари в первый раз за несколько лет задумалась, что будет с ее карьерой. И она, и зависящие от нее люди привыкли к жизни, которая требовала трат. Впервые она не была уверена, что ее ждет работа.
– Мне пора уже беспокоиться? – спросила она у Майкла.
– Думаю, что еще не пора, Розмари. Сейчас у всех дела неблестящи. Я еду в Лос-Анджелес в августе. Можешь поехать со мной, встретишься с разными людьми. Может быть, там найдется что интересное.
Америка… Возможность побывать там и пугала, и манила Розмари.
Вечером в субботу впервые за неделю подали горячий ужин в роскошной столовой для тех, кто назавтра должен уезжать. Было и вино.
– Оставь здесь бутылку, милочка, – сказала Фрэнсис официантке, которая наполнила бокалы обеих. Она потянула бутылку из рук девушки и улыбнулась ей так лучезарно, что та не могла не ухмыльнуться в ответ, прежде чем отошла, передернув плечиками. Женщины с интересом обсуждали, кто на сколько похудел. Выяснилось, что Розмари – на семь фунтов, а Фрэнсис – только на два, но она сама призналась:
– Я смошенничала, радость моя. У меня были с собой шоколадки.
Розмари рот открыла от удивления и негодования.
– Ах ты, подлая! И ни разу не сказала! Я же иногда заснуть не могла, просто умирала от голода. – Она протянула через стол руку и тронула ладонь подруги. – Спасибо тебе за эту неделю, Фрэнни.
– Что за нежности, перестань. Мне тоже был необходим отдых. Теперь, Бога ради, отпусти мою руку, чтобы можно было вилку взять! У этой чечевичной запеканки, или как там они ее называют, вкус икры, а я страшно голодна!
В воскресенье после завтрака они уехали. Возле магазина остановились и как следует запаслись «органическими продуктами», которых, как явствовало из вывески, здесь было множество.
– Дурацкая клетчатка, только живот от нее пучит, – сказала Фрэнсис, беря пластиковый пакет.
– Прессованный творог очень неплох, – заметила Розмари.
Фрэнсис содрогнулась.
– Боже, как же я ненавижу этот творог.
– Я тоже.
– И ты все время ела его!
– От него не толстеют.
Они набили машину продуктами.
– Давай решим, – Фрэнсис усаживалась за руль, – остановимся по дороге, чтобы выпить, или подождем, пока не доберемся до твоего дома?
– Все же закрыто, дурочка. Сегодня воскресенье. Поедем домой.
Розмари и Фрэнсис помахали и посигналили двум своим новым подружкам, телефоны которых давно были у них записаны, хотя никогда ни одной из них так и не понадобились. Розмари испытывала желание расспросить Мэнди о Джил, но страх обнаружить очередную ложь Бена и нанести еще один удар собственной гордости заставил ее отказаться от этой мысли. Ведь Джил Бена была учительницей. Он сам так сказал. Лучше не ввязываться. Теперь она никогда этого не узнает.
Они ехали обратно, отдохнувшие, похорошевшие, но еще по дороге, выпив в придорожной гостинице чаю со сливками, Фрэнсис не смогла отказать себе в некоторых удовольствиях, начавших уничтожать результаты отдыха.
– Вот два фунта и вернулись, – сказала Фрэнсис, явно довольная собой.
Розмари, чувствуя себя праведницей, ограничилась чаем и одним диетическим печеньем.
– Я опять чувствую себя красоткой. Я снова стала себе нравиться. Жаль было бы все испортить. Больше никаких сигарет. Все, решила. А пить только в уик-энд.
