— Не много ли ты берешь на себя, Дина, чтобы указывать, где мне жить?
— В самый раз, — ровно ответила она. — Не сделаешь, что говорю — пойду с этой записью на Первый канал. В ток-шоу. Личный номер продюсера шоу и ведущего у меня уже есть. И станешь ты, Игорь, нашим русским Харви Вайнштайном. После этого ни жить, ни делать бизнес здесь ты уже не сможешь — не дадут.
Игорь смотрел теперь на Дину, только на Дину. Смотрел долго, а потом кивнул.
15.6
***
Степан и Лев стояли на балконе и смотрели, как Разин идет к машине. Открывает ее, садится. Заводит и уезжает.
Левку не оставляло сосущее и одновременно грызущее чувство где-то в районе желудка, когда он провожал взглядом отъезжающий автомобиль. Отпустили. Отпустили человека, который причинил так много зла. Который еще может причинить зло. И вся их защита — запись. Нечто нематериальное, эфемерное, толком как бы даже не существующее.
— Все правильно сделали, — словно прочел его мысли Степан. — Я видел, как жизнь или обстоятельства ломают людей. Этот — сломан. Не будет он дергаться. Ну а попробует — доломаем. Я ведь не шутил, Левка.
— Я так и понял, — Лев обернулся к балконной двери. За ней промелькнул силуэт Дины. Она выпроводила их на балкон. Сказав, что нужно помыть пол. Да, срочно. Необходимо просто. И сейчас Дина деловито возила шваброй по полу. А в спальне, на их кровати, басовито похрапывал Гаврилов.
Такой вот натюрморт. И Разин уехал.
Ладно, раз Степка говорит, Разин что не будет дергаться — значит, так и будем считать.
— Ты как тут оказался? — задал Лев уже не очень-то актуальный вопрос. Просто чтобы сменить тему.
— Да обыкновенно, — пожал брат своими широченными плечами. — Домой приехали. А там Викентий и Диной по верхушкам шкафов уже практически сидят. Ну я взял огонь на себя, подарки ж привез, Шурка с Юркой на мне повисли. Моя с твоей пять минут от силы пошушукались — и Тучка меня за грудки взяла: «Степа, тебе нужно срочно туда ехать!» Ну надо — так надо, срочно — так срочно Я помчал. А Динулька твоя в меня мертвой хваткой вцепилась. Так и приехали.
Степка замолчал. Молчал и Лев. А потом брат вздохнул.
— В пятнадцать лет… Эх, мало я ему вмазал. Хотя тут кулаком не исправишь… — еще раз вздохнул и добавил: — Хорошая девчулька, крепкая, с характером.
С этим Лев не мог не согласиться. Хотя он бы предпочёл, чтобы об этом никто не узнал. Нет, не стыдился. За Дину переживал очень. Но она говорила о прошлом спокойно, уверенно, без стыда в голосе. Значит, прожила это, отпустила. Имеет полное право распоряжаться своими тайнами как ей заблагорассудится. Так же, как и Ту, от которой сам Лев однажды на закате на берегу моря под бутылку вина выслушал исповедь. После чего Левка окончательно понял, что у него есть сестра. А Степан, может быть, тоже предпочёл бы, чтоб никто не знал.
— Ладно, — Степан с силой хлопнул по перилам. — С легкой задачей мы справились. Осталась вторая задачка, посложнее.
— Это какая? — не сообразил Лев.
— Смотрины у Василисы! — расхохотался Степан.
— Степа, я все слышу! — раздалось из комнаты.
— Не боись, Динулик-котенок, не бросим, прикроем!
Она моя!
Нет, моя!
В чем-то братья, даже если вырастают — не меняются. И на этой успокоительной мысли Лев понял, что водоворот событий, наконец, начал замедляться. И в стремительно крутящемся мире стали вновь проявляться знакомые черты.
— Можно заходить, — раздался звонкий голос Дины. — Только осторожно — влажно.
***
Хлопотать Дина продолжила и у него дома. Они оставили Гаврилова спать — ибо добудиться его не были никакой возможности, вернулись к брошенной машине — и очень обрадовались, что ее по счастью не увез эвакуатор. Пробки были уже не такими страшными, и вот они дома.
Дина взялась готовить ужин, была разговорчива, деятельна, но Левку не оставляло ощущение неестественности такого ее поведения. Впрочем, это могло быть реакцией на стресс. И он послушно отвечал, резал морковку, потом резал ее не так, а как правильно, потом мыл и обрывал у петрушки листочки.
Ужин получился отменно вкусный. А после него Левке устроили культурную программу. А именно — положили стопку листов перед ним, сидящим на диване в гостиной.
— Почитай, пожалуйста.
Да, с чтением у него в последнее время как-то совсем не складывалось. Не до него было. Ну что же, почитаем, пока варится кофе.
Левка встряхнул листы, разгладил их и начал читать.
***
— Тебе не понравилось?
— Написано замечательно.
— Ты обиделся на меня?
— Нет, ну что ты.
— Тогда что? Что ты чувствуешь?
— Я… ох*ел.
После паузы Дина нервно рассмеялась. И тут же замолчала. Потом села поближе. Еще ближе. И, наконец, прижалась и положила голову на плечо.
— Ты, правда, не сердишься?
Левка вздохнул и обнял Дину. Коснулся губами виска. И промолчал. Не со зла. Просто пока не знал, что сказать. То, что он ответил Дине до этого — грубо, но точно отражало его состояние. Не каждый день ты читаешь о себе… книгу. Ну, положим, это не книга, это сценарий. Однако, Дина Андреевна… Как сегодня Степка сказал — сильная девочка, с характером? Еще с каким. Сказала, что напишет — и написала!
15.7
— Левушка, — просительно засопела Дина ему в плечо. — Ты правда-правда не сердишься? Или немножко все-таки да?
— Нет, не сержусь, все хорошо.
Они еще помолчали, каждый думая о своем.
— Я там переделаю, ты не переживай, — вдруг заговорила Дина совсем другим, деловым тоном. — Имена поменяю, финал допишу. Все будет в лучшем виде, не волнуйся.
— Я не волнуюсь. Почему я должен волноваться?
— Ну ты же будешь играть в этом фильме главную роль. Даже две. Себя и Лолы.
Левка настолько опешил, что даже не выдал никакой экспрессивной реакции — просто сидел и смотрел.
— Шутишь?
— Нет, — покачала она головой. С абсолютно серьёзным видом! — У меня даже и режиссер есть, который готов это снимать.
— Тарантино? — непонятно с чего хмыкнул Лев.
— Нет, Харитонов.
Фамилия Левке не сказала ничего. А потом он наморщил лоб. Что-то такое помнится…
— ТОТ САМЫЙ Харитонов?!
— Ага, — безмятежно отозвалась Дина. — Он у нас ректор, очень воодушевился сценарием, готов взять его в работу.
Нет, это все не может быть правдой и всерьез. Но все же Лев продолжал выдвигать контраргументы, как будто это все — правда.
— У меня же нет актерского образования.
— Оно тебе не нужно, — твердо проговорила Дина. — А если что — возьмешь пару уроков.
Так. Про остановку круговорота событий он решил явно преждевременно.
Левка пружинисто встал с дивана.
— Я пойду покурю.
— Иди, покури, подумай.
Хрен он так когда-нибудь курить бросить. А сейчас ничем ему сигареты не помогли. Он просто выдыхал дым и говорил себе — этого не может быть, какой из меня актер, Дина просто выдает желаемое за действительное. Но когда он вернулся в комнату, Дина его огорошила.
— Харитонов готов нас завтра принять. Он хочет на тебя посмотреть.
— Дина, это невозможно!
— Идиот, ты собрался отказаться от фильма про меня?!
— А я думал, ты умерла.
— А я призрак. Бу!
— Очень смешно.
— Вообще не смешно. Если ты откажешься от роли — я буду приходить и садиться на спинку кровати, когда ты будешь заниматься любовью со своей девочкой. И петь!
— Это аргумент.
— То-то же! Боги-боги, как я буду хороша на большом экране!
— Не отказывайся, прошу! — Дина любимым жестом обхватила его лицо ладонями. — Пожалуйста. Ну хотя бы до завтра подумай.
Лев вздохнул и в очередной раз сдался.
— Хорошо!
Дина порывисто бросилась ему на шею, расцеловала. Побежала на кухню ставить новый кофе.
И под свежий кофе огорошила еще раз. Контрольно.
— Лёвушка, у меня к тебе будет еще одно предложение.
