— Дай мне, пожалуйста, телефон, — попросила Саломия, — нужно позвонить Никите, сказать, что мы живы, он, наверное, с ума сходит от беспокойства.
— Ты уверена? — Вадим встал и подошел к кровати, в руках у него был телефон, он аккуратно положил аппарат рядом с Саломией. — Хорошо. Можешь звонить прямо сейчас, но если тебе хоть немного дорога твоя жизнь и жизнь своего сына, ты сначала выслушаешь меня.
Саломия вздохнула и на всякий случай взяла телефон, пока он не передумал.
— Ты помнишь, как тебя похитили?
— Да. Я сама села к ним в машину, Никита грозился приставить охрану, я решила, что это они и есть.
—Тебя ничего не насторожило?
— В машине не работал телефон, не было связи. И стекла мне показались пуленепробиваемыми.
— Да, правильно, — кивнул Вадим, это был бронированный автомобиль с глушилками внутри, там блокируется любой сигнал. А тебя не удивило, что тебя похитили с такими предосторожностями, а потом отвезли в убогую халупу и оставили сторожить двух наркоманов?
Саломия сглотнула и лишь сильнее сжала телефон.
— Почему?...
— Потому что твоя новая семья, которой ты так доверяешь, заказала тебя. Тебя никто не собирался возвращать, все представлено, как похищение, но дом сгорел, твои сторожа не дадут показания, их даже никто не будет искать. Исполнители найдены, судить некого, дело спустят на тормозах и по-тихому закроют.
— Что ты такое говоришь? — Саломия попыталась встать, но сил не было даже поднять голову. — Елагины меня любят, Никита мой муж, он хочет ребенка, ты все придумал!
Но холодный взгляд заставил ее замолчать на полуслове, Вадим поднялся и принялся прохаживаться от стены к стене.
— Саломия, ты знаешь, чем я на самом деле занимаюсь? Мой отчим думает, что я поставляю медицинское оборудование, но это только прикрытие. Под видом медоборудования я поставляю системы слежения и прослушки для спецслужб, моими услугами пользуются даже государственные службы безопасности. Когда я узнал, что ты связана с Елагиными контрактом, меня это заинтересовало, и я решил следить за ними.
— Но почему? Какое тебе до этого дело? — не могла понять Саломия.
— Я был под впечатлением от нашей встречи, но меня насторожили ваши отношения с мужем, а потом я узнал о контракте. Ты ввязалась в слишком опасную сделку, Саломия, ваш обман мог выйти тебе боком, в Штатах не так просто обвести вокруг пальца систему. И я подумал, что они захотят избавиться от тебя, поэтому установил прослушку, куда смог получить доступ — в офисе твоего мужа, я приходил к нему обсудить сотрудничество, и в машину Нины Андреевны, она часто приезжала к отчиму. С ним говорить бесполезно, он ест у Елагиных с рук, не удивлюсь, если на деле в клинике окажется их доля.
— Ты бредишь, Вадим, — уверенно сказал Саломия, но тот достал небольшое продолговатое устройство, положил на столик возле ее кровати и нажал на воспроизведение. В тишине больничной палаты зазвучали голоса, и Саломия сразу узнала оба, один старческий, вечно недовольный, Нины Андреевны, и второй, скрипучий и неприятный — Михаила Ермолаева.
— Миша, хватит жевать сопли и вспоминать вашу с Сашей размолвку. Я прошу твоей помощи, а жаловаться иди к жене.
— Ладно, неправ, признаю, — Саломия поразилась, как тут же присмирел Ермолаев, — говорите.
— Убери ее, Миша. Только аккуратно, чтобы не подкопались, так как ты умеешь.
— Да с чего вы взяли…
— Гиревич, Катков, Андрющенко… Хватит, или мне дальше перечислять?
— Хватит, — ворчливо проговорил Ермолаев, — я с вами себя пацаном ссыкливым чувствую. Вы уверены? Она вроде как беременная от вашего внука, все ж родная кровь…
— Давай без причитаний, — оборвала его старуха, — девчонка по контракту должна передать наследство моему внуку, никто не ждал, что она забеременеет. Теперь ее ребенок сможет претендовать на наследство, как прямой наследник Фон-Росселей, я не могу так рисковать.
— Да, — задумчиво протянул Ермолаев, — скорее всего.
— Ушлая девица попалась, — процедила старуха сквозь зубы, — быстро сориентировалась. Как же с вами легко, с мужчинами, ну почему вы не умеете когда надо завязать на узел свои хотелки? Мой внук повелся, как идиот, и твоя дочка хороша, не могла его удержать?
— Оставьте в покое мою дочь, — не слишком приветливо сказал Ермолаев, — если вы так хорошо осведомлены, значит и расценки мои вы знаете. Кстати, девка ведь еще не вступила в наследство? Не боитесь, что ничего не получите?
— В контракте мой внук признан ее основным наследником, так что Никита унаследует состояние Фон-Росселей согласно контракту в порядке наследственной трансмиссии.
— Дальновидно, — согласился Ермолаев, — выходит, вам по-любому выгодно было от нее избавиться.
— Мы не убийцы, Миша, если бы не ее беременность, Никита по-тихому развелся бы с ней, она получила бы свои деньги и шла на все четыре стороны. Но эта голодранка решила меня переиграть. Как появился ребенок, все понеслось в тартарары.
— Хорошо, я понял. ДТП, похищение, нападение?
— Действуй на свое усмотрение. Я в любом случае помогу прикрыть следствие.
Дальше разговор оборвался, Саломия в оцепенении вжалась в подушку. Оказывается, ее малыш встал на пути честолюбивых планов старухи Елагиной, но разве Никита об этом не знал?
— Это еще не все, Саломия, — тихо сказал Вадим. А дальше она услышала голос Никиты. Она вцепилась пальцами в простынь, и каждое слово врезалось в сердце заточенным кинжалом, оставляя кровоточащие раны.
«Значит так, жену убрать, ребенка тоже. И чтобы мы к этом вопросу больше не возвращались… Если я потеряю эти деньги, бизнесу конец… Вы меня плохо слышите, Алексей Петрович? Женщину уберите!.. Ребенок тоже не нужен, он вообще лишний в этом раскладе…» — говорил ее любимый муж, который уверял, что она его, что он любит, что у них семья и он так хочет этого ребенка. А потом добавил негромко: «Как он появился, так и понеслось…». И снова исполосовывал ей сердце, позвонив отцу.
«Пап? Что там по Саломии, ты договорился? Как нет, у нас времени в обрез, если она вступит в наследство, будет поздно. Ты же обещал!.. Если проблемы, давай я сам займусь этим вопросом» — говорил любимый голос, а Саломия слушала и жалела, что Вадим вынес ее из пожара.
За что Никита так поступил с ней? Она ведь не просила и не навязывалась, зачем Елагины разыгрывали перед ней этот жестокий спектакль? Ирина, Александр… Сердце кровоточило, в глазах стояла красная пелена.
Невыносимо стало жаль своего неродившегося малыша, он ведь совсем крошечный, а его посчитали непреодолимым препятствием на пути к наследству. Вспомнились фотографии, которые находил Никита в интернете, они вместе их рассматривали, представляя, как теперь выглядит их сын. Фарс, притворство и лицедейство, если бы только это не было так больно…
— Я хочу посмотреть ему в глаза, — прошептала Саломия, с отвращением к себе понимая, что цепляется за последнюю надежду.
— Есть еще кое-что, — Вадим поднес к ней какие-то бумаги, — вот, посмотри.
— Что это? — она не знала, чем ее еще можно добить.
— Результаты тестов. Отец распорядился уничтожить твой биоматериал, который брали для теста ДНК, но я привез новые реактивы, и мне было интересно их опробывать. Я в качестве эксперимента сверил ваши ДНК, твою и покойного Фон-Росселя, это может показаться невероятным, я сам не поверил, но совпадение не вызывает сомнений, ты и есть настоящая наследница, Саломия.
Саломии легче было поверить, что она попала в лечебницу для душевнобольных, но Вадим говорил спокойно и уверенно, и на душевнобольного нисколько не походил.
— Я потому и стал следить за тобой, Саломия, исследовал биографию твоей матери и пришел к выводу, что она и есть та самая дочь Урсулы Звягинцевой, которую безуспешно разыскивал Иван Елагин. Когда в детском доме случился пожар, ее перевели в соседний областной центр, а документы восстанавливали по памяти, наверняка закралась ошибка, потом ее сразу же удочерили профессор Вербницкий с женой. Поэтому ее и не могли найти ни дед твоего мужа, ни душеприказчики Эриха Фон-Росселя.
