многом, — это равносильно “ни о чем”, нужна конкретика. Я понимаю. Но словами описать трудно. Когда пытаюсь сформулировать, начинает топить обида. Поднимается муть от ее предательства. Никуда она не делась, оказывается.
— Как понять, когда был ты, а когда нет? — задает следующий вопрос.
— Я думаю, ты знаешь ответ.
— Догадываюсь. Почему? И чья это была идея?
— Так получилось. Специально этого никто не планировал. Сашка с Агатой уже тогда крутил. Они улетали на отдых вместе за день до твоего возвращения из Англии. Меня он просил подменить его на две недели.
— Две недели…, - задумчиво.
— Да. Они были наши… — пытаюсь найти ее взгляд, но Яся смотрит вниз, закрывшись от меня волосами.
— В больнице ночью был ты? — напряженно.
— Да.
Зажмуривается.
— Я все наврала. Сын не твой! — режет она.
Что? Как? Хватаю ее за плечи, разворачиваю.
— Не верю! Чей тогда? Рената? — рычу ей в лицо.
— Причем здесь Ренат? — хмурится, как будто не понимает.
— А, то есть ты спала не только с ним тогда? Есть еще кандидаты? — взрывает меня.
— Ты совсем больной? Не спала я ни с каким Ренатом!
— Я видел вас в спальне! — понимаю, что несёт нас вообще не туда. Не собирался я ей сейчас это предъявлять, но оно само поперло! Не удержать!
— В какой? — кажется, искренне не понимает Яся.
— Я искал тебя! В ту ночь, когда ты с ним укатила! В его доме. Зашел в спальню. Вам там как раз было очень хорошо! Меня вы не заметили!
— Идиот! — вскакивает она. — Не знаю, что ты там придумал в своих больных мозгах, но я спала той ночью одна! В спальне на третьем этаже!
— Интересно! А сарафан твой чертов валялся рядом со штанами Рената! А из-под одеяла неслись охи-ахи!
— Сарафан? Дурак ты! — орет она. — Из-за этого все, да? То есть тебе можно было изменять, а меня чуть что — сразу в подарок братцу? Иди на хрен… Черт, даже не знаю, как тебя зовут! Вали подальше и больше не приближайся! Ренат тогда был на высоте! — голос ее сочится ядом. Жжет им больно. Но я ведь уже должен старше стать, умнее. Я почти уверен, что сейчас она врет, чтобы меня уязвить и оттолкнуть. Но от этого внутри не легче. Не надо было нам сейчас говорить. Эмоции бьют. Но как их уложить? Да никак. Все равно они долбанут! Надо уже выдержать этот удар, а потом лечить, если живы останемся.
Она снова бежать вздумала. Хватаю ее за руку.
— На высоте значит? Прекрасно! И как же ты замуж побежала? Нормально? Прямо из постели Рената?
— Не твое дело!
— Мое! Теперь мое! Ты спросила, о чем жалею. Об этом! Что не высказал тебе тогда все, что думаю! Морду Ренату не расквасил, тебе в глаза не посмотрел. Просто все бросил и уехал! Вернулся я недавно совсем. А Сашка, как оказалось, не растерялся! Но тут мы с тобой квиты! Ты за Аллу тоже меня мгновенно приговорила! Хотя ничего у меня с ней не было! Я ее послал! А ты под Рената побежала!
— Идиот! Я от тебя побежала! Сарафан тот случайно у Рената в спальне оказался! Облила его вином дура одна! Я в халат переоделась и в спальню ушла! Все! — вырывается из моих рук. — Но это неважно уже! Оставьте меня все в покое! — опадают ее плечи. Отворачивается, уходит. А я стою, перевариваю.
Вот ты и услышал то, что уже душой и так понял. Лица ее в ту ночь ты не видел. А выводы сделал! Два идиота мы! Это факт! Из-за глупых обид сломали друг друга и разбежались!
И что теперь? Я же извиниться хотел? Но настроение для извинений не подходит. Бомбит меня знатно! Поймать равновесие не выходит.
Разворачиваюсь, бреду в противоположную сторону. Наивно было полагать, что все решиться от одного разговора. Хуже только сделали. Лечить? Пока не пойму, есть ли что. Но я попробую реанимировать. Позже! Сейчас мне самому нужна интенсивная терапия!
Глава 23. Простить или забыть
Чувствую себя снова маленькой обиженной девочкой. А ведь я считала, что уже повзрослела и задеть меня не так просто. Полагала, что броня крепкая, и чувства все давно выжжены под ней. Оказывается, ничего подобного. Мне о ребенке нужно думать, к Дане бежать, а я не могу. Иду, и слезы льются.
Как так? За что?
Это ведь толкает к тому, чтобы еще раз пережить весь тот ужас, в который я окунулась сразу после свадьбы…
Свадьбы с совершенно чужим, как оказалось, человеком. Но не это самое страшное. С моим мужем как раз все понятно. Деньги и власть легко толкнули его на обман, он пропитан пороками.
Но Саша… Ах черт, он же не Саша…
Я даже не знаю, как его зовут. Он еще хуже…
Дышу тяжело. В груди горит, но мне нужно взять себя в руки. Что изменилось, по сути? Все как и раньше. Мужчины — все предатели. А у тебя главное в жизни — сын. Нужно постараться, чтобы он вырос хорошим человеком и составил исключение из этого поганого правила.
Все! Вытираю предательские слезы. Вызываю такси. Все у нас с Даней будет хорошо, а остальные пусть катятся к черту!
В больнице я и правда забываю обо всем. Только проскакивает злость, что потратила бесценное время на этих никчемных Дементьевых! Пусть провалятся оба!
Как только захожу в отделение, где лежит сынок, меня встречает его новый лечащий врач — Олег Константинович. Он сообщает, что Даня очнулся и зовет маму.
На негнущихся ногах захожу в палату, мой мальчик совсем бледный, такой маленький и слабый, лежит на больничной кровати. Но он в сознании, без всяких трубок, дышит сам. Чтобы не расклеиваться снова, я стараюсь концентрироваться на положительных моментах.
Конечно, я бросаюсь к нему, расцеловываю слабые ручки, приглаживаю темные волосики. Сердце в груди распирает. Мой малыш и любовь к нему занимает все свободное место, вытесняя боль от предательства. Прижимаюсь лицом к груди Данечки, изо всех сил борюсь с подступившими слезами.
— Мама — слышу слабенький голос.
— Да, мой милый, я здесь, все хорошо! — ловлю обеспокоенный взгляд.
— Ты не уйдешь больше?
— Ни за что, — твердо обещаю. — Скоро ты поправишься и будешь снова моим самым сильным мужчиной! — всхлипываю я. Вижу, хочет малыш ответить, но ему пока тяжело. Даня устало закрывает глазки и снова проваливается в сон. Я же иду выяснять, что ему можно пить и есть, как быстро
