Налия приходила сюда часто, разбираясь с хозяйственными вопросами и статистикой, и непременно заглядывала к Айвару, но старалась не слишком его отвлекать. Как-то раз он сказал со свойственной ему долей иронии:
— Надеюсь, что сюда ты приходишь потому, что тебе нравится заниматься здравоохранением, а не потому, что тебе нравлюсь я?
— Знаешь, ни про первое, ни про второе я не могу сказать, что мне это просто «нравится». Но я очень счастлива, что мы занимаемся этим вместе, только и всего. Да и не надо делать вид, что мое присутствие тебе здесь не нужно...
Она незаметно погладила его по плечу. Айвар не мог сдержать улыбку, вспомнив о том, как они выкраивали момент, чтобы украдкой торопливо поцеловаться. Их отношения уже ни для кого не были тайной, и кто-то наверняка злословил по поводу связи знатной девушки с медбратом, но в очаровательную переломную пору молодым людям не хотелось заострять на этом внимание.
А близким друзьям и наставникам Айвара эта история любви даже нравилась. Не все же парню из народа заслуживать поцелуя принцессы, говорили они, — порой и принцессе приходится постараться, чтобы добиться от него не только страсти, но и уважения. «Что же, новые времена — новые сказки» — отвечал Айвар на это и шутливо, и философски. И думал, что эта озорная перевернутая сказка была возможна только в декорациях Африки, одновременно мирной, ленивой и опасной.
Айвар решил сам удивить любимую и пригласил ее на соревнования для молодых медиков. В этот раз они проходили в Кении. Прежде Налия только слышала об этом турнире и ее приятно удивила красочная атмосфера вокруг стадиона, — состязания сопровождались весельем, выступлениями народных ансамблей и ярмаркой, где все сверкало и благоухало от ярких сосудов с кенийским чаем, розовых кустов, алмазных украшений из Конго, мадагаскарских тканей и, разумеется, душистого эфиопского кофе.
Устроиться пришлось в маленьких и скромных апартаментах, к тому же Айвар подолгу пропадал на тренировках, но девушка не жаловалась и вечером сама готовила ему ужин. Простой дорожный быт нисколько ее не смущал.
Состязания по пентатлону с участием Айвара проходили в первый турнирный день. Их программа была основана на правилах античных Олимпийских игр — бег, спортивное метание, прыжки и борьба. Так же, как и на них, воздух на африканском турнире был прямо-таки наэлектризован от первозданной мужской красоты, энергии и страстности. А обилие флагов, баннеров и цветов на стадионе, музыка и радостные голоса вокруг, — все это по духу не уступало атмосфере престижных соревнований современности.
Налия не сразу различила возлюбленного среди множества парней-атлетов. У всех были прекрасные молодые тела кофейного цвета, прикрытые лишь узкими плавками, блестящие от лосьона и пота и, вероятно, не ведающие усталости ни в спорте, ни в любви. Обнажались они еще и для того, чтобы демонстрировать на себе образцы африканской росписи тела. Такова была художественная концепция состязаний. У многих племен и народов эти узоры служили знаком мужества, а также родовой принадлежности и покровительства духов. В дикой среде они наносились опасным и болезненным методом, но городские юноши давно освоили обычные татуировки и боди-арт. И на старт они выходили похожими на далеких предков, которые общались на давно вымерших языках и поклонялись силам природы. Бег превращался в преследование дичи, прыжки — в ритуальный танец, а копье походило на оружие древнего охотника.
И когда Айвар вырвался вперед на короткой дистанции, девушка узнала его и в то же время не узнала. Налия раньше и не представляла, сколько в нем таится природной энергии и напора. Исчезла без следа его тихая задумчивость, уступив место целеустремленности, чутью и ловкости прекрасного дикого животного. И это снова дало плоды: помимо любимых дисциплин, Айвар в этот раз и пробежал лучше всех, прославив не только свой госпиталь, но и Эфиопию. По крайней мере, именно так откликнулась на это трибуна земляков.
Налии удалось пробиться к нему и вручить багрово-красную розу — ей показалось, что этот цвет лучше всего подходит к победе. Но по-настоящему они поговорили только когда Айвар сходил в душ и оделся. Сейчас его лицо сияло открытой, почти детской радостью, а на лацкане пиджака красовался новенький позолоченный значок с изображением медицинского креста и льва — одного из символов принимающей страны.
— Тут все отлично, кроме одного: полно других женщин видит тебя таким! — шутливо посетовала Налия, взяв его под руку. — Я от этого просто зверею, совсем как в детстве, когда ты в лагере играл в волейбол. Помнишь славное время?
— Ну, милая, ты меня так не пугай, — улыбнулся Айвар. — Я ведь не возражаю, что ты здесь смотришь на других парней! Между прочим, на древние Игры, откуда мы заимствовали программу пятиборья, девушки не допускались!
— А какова связь между древнегреческим пятиборьем и Африкой?
— Эти виды атлетики ближе других к первобытному, традиционно мужскому противоборству с природой: охота, спасение от хищников, битвы между племенами... Ну а демонстрировать красивое тело тоже нелишне. В Африке не проживешь без такого веселого хулиганства, когда вокруг царит духовная и материальная нищета и выдает себя за благочестие. Ты ведь любишь это не меньше, чем я?
Конечно, Налия была с ним согласна, и уколы ревности с ее стороны выглядели скорее забавно. Айвар попутно рассказал ей, что именно благодаря спорту узнал массу интересного о древней медицине, тайнах человеческого тела и удивительных свойствах психики.
Вечером все, кто приехал с ними из Эфиопии, устроили в гостинице большой праздник в честь своего спортсмена, а на следующее утро Айвар с Налией задумали прокатиться на уединенный уголок пляжа к северу от курортного города Момбасы, вдали от людского шума. Белый песок и прозрачная вода так же радовали глаз, как на самых популярных пляжах. Там они вдоволь выкупались и вернулись в гостиницу, чтобы успеть навести красоту перед походом на стадион. В это день предстояло болеть за боксеров и мастеров боевых искусств — дамбе и сенегальской борьбы. Пара весело шла по шумной улице и любопытные прохожие почему-то сразу догадывались, что они из Эфиопии.
Айвар вдруг сказал:
— Знаешь, Налия, мне сейчас так хорошо, что даже странно. Кажется, что ничего больше и не надо: любимая работа, любимая земля и любимый человек рядом...
— Теклай, да ты никак мне в любви признаешься? — усмехнулась девушка. — Смотри, тогда уж точно играешь с огнем. У меня, если ты не заметил, отвратительный характер и полное отсутствие того, что называется «женской мудростью». И бросать карьеру, чтобы сидеть дома и слушаться мужа, я точно не собираюсь.
— О, уже страшно, — шутливо протянул Айвар. — А к чему еще стоит готовиться?
— Да в общем, пустяки. Хуже всего то, что я очень взрослая девушка, вкусившая жизни со всех граней, отвернувшаяся от бога и морали и умеющая за себя постоять. По-другому уже не будет, так что либо принимай все это, либо нет.
— Ты же разрушила все мои надежды, — притворно вздохнул Айвар. — Сколько я вечерами, в смраде съем-бара, раздумывал: где же та юная, целомудренная, богобоязненная и хрупкая, которая способна меня осчастливить? Даже не знаю теперь, как быть...
— А я тебя не тороплю, можешь подумать, — тепло сказала Налия. — У меня ведь есть другие качества, и может быть, они ничуть не хуже, чем весь этот скоропортящийся товар.
Завершение турнира, как и прежде, отметили большим и пышным празднеством на свежем воздухе. Все триумфаторы были одеты в костюмы своих стран, как и многие болельщики, — синие и красные покровы масаи, расшитые бисером, зулусские плащи из блестящей кожи, вычурные наряды конголезских денди. Айвар в амхарской одежде пастельных тонов и с белой повязкой на волосах смотрелся на их фоне неброско, но романтично и элегантно.
Из поездки молодые люди вернулись такими воодушевленными, что это сразу заметили и родители Налии, пообещавшие содействовать Айвару в образовании. Они все еще сожалели о том, что в тяжелое время не помогли сыну покойных друзей и земляков, но сам он давно не имел ни к кому претензий, в том числе и к судьбе, которая в настоящий момент искренне радовала его.
