Ознакомительная версия.
– У меня никогда не было судимостей.
– Твои преступления остаются преступлениями, даже если тебя не поймали.
– А как насчет твоих преступлений? Давай поговорим о них.
– Давай не будем. Это обсуждение займет месяцы, потому что их – несметное множество. Но меня нельзя уличить. Зато твою вину с легкостью можно доказать. Ты точно знала, как твой муж сколотил баснословное состояние, и не предприняла ни малейшего усилия, чтобы изобличить его, что делает тебя соучастницей всех его преступлений. Не говоря уже о том, что ты прикарманила миллионы его кровавых денег. Только по этим двум обвинениям тебе может светить десять – пятнадцать лет в тюрьме строгого режима.
– Ты угрожаешь отдать меня под суд?
– Не дури. Такие банальные меры не для меня. Я не позволяю закону наказывать моих врагов, у меня свои собственные методы. Хотя в твоем случае мне и не нужно к ним прибегать. Просто слегка поболтаю с твоими честными, уважаемыми друзьями.
– Что бы ты там ни думал своим извращенным мозгом, на свете есть порядочные, великодушные люди. Андерсоны не ставят людям в вину их прошлое.
В ответ на ее высокомерное презрение он пустил в ход свою фирменную уничтожающую насмешку:
– Если бы ты в это верила, не прикладывала бы такие титанические усилия, чтобы создать для себя новые личность и биографию.
– Я пошла на это, только чтобы защитить себя.
Ты должен это оценить – как один из самых влиятельных в мире магнатов, сколотивших состояние на обеспечении безопасности.
Его беспощадные губы дернулись.
– Твоим деловым партнерам будет небезынтересно узнать о твоем браке с одной из самых значительных фигур мировой организованной преступности. Равно как и о полном наборе незаконных, безнравственных поступков, который повлек этот брак. Откажись следовать за мной, и мы проверим, так ли уж верно ты оцениваешь их взгляды.
Теряя способность дышать, Изабелла резко бросила:
– Что, черт возьми, тебе от меня нужно?
– Хочу поболтать.
Ее рот изумленно раскрылся. С трудом справившись с потрясением, она недоверчиво прошипела:
– Значит, ты увидел меня на улице и решил тут же, на этом самом месте, шантажировать меня, по тому что тебя обуяло желание «поболтать»?
Его губы сжались – как и все внутри у Изабеллы.
– Ради всего святого, неужели ты считаешь, будто я случайно прогуливался в этом захолустном семейном местечке под названием Плезентвилль?
– Ты следил за мной?
Кровь застыла у нее в жилах, а Ричард лишь подернул плечами:
– Что-то ты не торопилась уходить. Я уже собирался постучать в дверь Андерсонов, чтобы понять, что же так тебя там задержало.
– И ты из кожи вон вылез ради того, чтобы просто «поболтать»?
– Да. И кое-чего еще.
– Какого такого «кое-чего еще»?
– Это ты узнаешь, когда перестанешь пререкаться и поедешь за мной. Я бы приказал тебе сесть ко мне, но твоя подруга может увидеть, что ты оставила свою машину, и напридумывает что-нибудь ужасное.
– Ничего не может быть ужаснее того, что происходит на самом деле.
Его лицо ожесточилось, приняв пугающее выражение.
– Ты боишься меня?
Такой расклад явно не приходил ему в голову.
Теперь же это, казалось… оскорбило его.
Странно, но, зная Ричарда в качестве беспощадного терминатора, Изабелла и мысли не допускала о том, что он причинит ей вред.
Она боялась его по совершенно иной причине.
Она не собиралась объяснять почему. Но честно ответила:
– Нет, не боюсь.
– Хорошо.
Ах, как бы ей хотелось стереть эту радость с его безжалостно прекрасного лица!
– Я не боюсь, потому что знаю: если бы ты хотел навредить мне, я ни за что не узнала бы, откуда пришелся удар. Раз ты просто принуждаешь меня к чему-то, я не состою в твоем расстрельном списке.
– Отрадно, что ты понимаешь ситуацию. – Обжигающая душу улыбка снова заиграла на его губах. – Поехали?
Она не могла сдвинуться с места, не в силах оторвать от Ричарда взгляда и совладать с путаницей мыслей.
Он с самого начала загнал ее в угол, но Изабелла хотя бы дала волю гневу и горечи, выпустила наружу чувства, которые считала угасшими. Теперь-то было ясно, что эти чувства лишь скрывались под слоями самообмана. Ничего не оставалось, как уступить требованию Ричарда. Если он играючи превратил в фарш такого законченного злодея, как Бертон, намного проигрывая ему в опыте и влиянии, на что же он был способен сейчас?
Изабелла решила уступить и по другой причине. То, что она так поздно узнала правду о нем, об их отношениях, оставило у нее внутри зияющую дыру. Она хотела заполнить эту пустоту. Поставить точку.
Не отрываясь от его гипнотического взгляда, она кивнула.
Ричард повернулся и двинулся вперед. Перед тем как сесть в блестящее черное чудовище, он надменно оглянулся из-за широкого плеча и бросил на своем родном британском английском:
– Поживее.
Через несколько минут Изабелла уже ехала за ним к Манхэттену, и эмоции кипели внутри ее. Ярость, досада, страх – и что-то еще.
И это «что-то еще» напоминало… возбуждение.
Удивительным образом мужчина, опустошивший ее сердце и чуть не погубивший ее, оставался единственным, кто мог пробудить ее к жизни.
– Покончим же с этим. Говори.
Изабелла бросила сумочку на черно-бронзовый кожаный диван в гигантском, с высоченными потолками и мраморными полами, холле и взглянула на Ричарда.
А он с тем же хищным выражением лица продолжал невозмутимо готовить напитки у бара.
Так-то. Он будет говорить, когда пожелает. А он не желал. Пока нет.
Пришлось мириться с этим. Хорошо еще, что во время сорокаминутной поездки она позвонила домой и предупредила, что будет поздно.
Притворяясь, что ей нет никакого дела до его пренебрежения, Изабелла огляделась – и изумилась.
Пентхаус на Пятой авеню с видом на окутанные теперь тьмой Центральный парк и сияющий манхэттенский Верхний Ист-Сайд красноречиво поведали ей, каким баснословно богатым он стал. Эта шикарная, футуристичная двухуровневая квартира на шестьдесят седьмом и шестьдесят восьмом этажах стоила десятки миллионов.
В этом полностью автоматизированном «умном» доме потрясали воображение лифт, двери, снабженные дистанционной системой распознавания голоса и сетчатки глаза, и все примерно в том же духе. Здесь даже помещался довольно большой бассейн.
Проходя мимо искрящегося водного пространства, Ричард поведал то, о чем Изабелла не знала. Что он ненавидел солнце и предпочитал заниматься спортом в закрытом помещении. Понятно, что и людей он тоже ненавидел, раз устроил бассейн в гостиной на вершине мира вдали от досадной помехи в виде простых смертных.
А когда Ричард стал рассказывать, как усиленно тренируется, Изабелла потеряла нить разговора. Ее сознание заполнил образ того, как он ныряет в жидкую бирюзу, а потом поднимается из воды, и струйки стекают по его божественному телу…
Ознакомительная версия.
