Чемоданы Тэсс были аккуратно уложены. Она опустила крышку самого большого чемодана и обошла комнату, которая в последние недели служила ей домом. На сердце было тяжело, но она не в состоянии переносить такие сцены. Уж лучше более тяжелая работа. И Каг, слава богу, больше не будет отравлять ей жизнь.
Тэсс взяла в руку золотую пряжку чемпиона от ремня отца и погладила ее. Это был ее талисман. Сегодня он не сработал, хотя обычно не подводил. Она бережно опустила его в маленький чемоданчик, накрыла крышкой и защелкнула замки.
Услышав шаги у себя за спиной, Тэсс резко обернулась и побелела.
Выпучив глаза, она попятилась и спряталась за кресло у окна.
Каг был без шляпы. Он молча поглядел в ее бледное лицо и глубоко вздохнул.
- Тебе некуда идти, - начал он.
Не самое удачное начало. Она вздернула подбородок.
- Буду ночевать в приюте Армии спасения. Мы с папой часто там ночевали, когда он не выигрывал призов.
Каг насупился.
- Что?
Она тут же раскаялась в своих словах. Перед кем она откровенничает? Лицо у нее стало непроницаемым.
- Ты позволишь кому-нибудь из рабочих отвезти меня в город? До Виктории я смогу доехать на автобусе.
Он сунул руки в карманы узких джинсов, оттягивая ткань на мощных бедрах, и мрачно уставился на нее.
- Ладно, - проговорила Тэсс подавленно, -пройдусь пешком или доеду на попутной.
Она взяла свое старое твидовое пальто и надела его.
- Где твое новое пальто? -тут же спросил он.
- В стенном шкафу, в прихожей. Не волнуйся, я чужого не беру, -произнесла она с вызовом, и это его задело.
- Мы тебе его подарили!
Она посмотрела ему прямо в глаза.
- Не надо мне ни пальто, ни работы и вообще никаких твоих подачек.
Никто и не думал, что для нее это подачка.
- Тебе нужно было место, а нам была нужна стряпуха. Никакой подачки здесь нет.
Тэсс пожала плечами.
- Как хочешь. Все равно.
Она повесила на плечо сумку и подхватила свои потертые чемоданы, большой и маленький, которые они с папой однажды выиграли в лотерею. Однако в дверях стоял Каг. Она остановилась и уставилась на него.
Каг старался придумать что-нибудь, чтоб и ее не отпускать, и своего достоинства не уронить. Рэй был прав: совсем еще девчонка, а он слишком много себе позволил. Честно говоря, он и сам себя не понимал в последнее время. Всегда был ласков с беспомощными малышами, а вот сейчас так жестоко обошелся с этой девочкой. Почему?
- Могу я пройти? -процедила она сквозь зубы. У Kaгa дернулась щека. Он сделал шаг к Тэсс и криво усмехнувшись, когда она попятилась, повернулся и закрыл дверь.
- Когда мне было шесть лет, - холодно произнес Каг, - мне хотелось, как и всем, получить торт ко дню рождения. И чтоб был праздник. Саймон поехал в город с папой и Корриганом. Рэй тогда еще не родился. Лео спал, и мы с матерью были одни на кухне. Она что-то отпустила насчет отбившегося от рук отребья, вообразившего, что его будут баловать за то, что причиняет одни хлопоты. На тумбе стоял торт, который соседка передала с папой. Мать швырнула этот торт мне в лицо. -От этого воспоминания у него потемнели глаза. - И стала бить меня. Наверно, никогда не остановилась бы, если б Лео не проснулся и не поднял рев. Она погнала меня в мою комнату и заперла там. Не знаю, что она наговорила отцу, но он меня крепко выпорол. - Каг твердо встретил ее потрясенный взгляд. - Больше я никогда не просил торта.
Тэсс медленно опустила чемоданы и коснулась его груди дрожащей рукой. Каг подумал, что даже с братьями никогда так не откровенничал. Но она как будто прочла его мысли.
- Папа не умел готовить, предпочитал консервы, -тихо заговорила она. - Я научилась готовить в одиннадцать лет - такое было детское желание самоутвердиться. Мать не стала бы печь мне тортов, даже если бы не ушла от нас. Она не хотела меня, это папа хотел ребенка и поставил ее в такое положение, что ей пришлось выйти за него замуж. Она так и не простила нам этого и ушла еще до того, как я поступила в школу.
- Где она теперь?
Тэсс отвела взгляд.
- Не знаю. Мне все равно.
Кагу стало не по себе. Он отступил на шаг, и ее рука соскользнула с его груди.
Она истолковала его движение по-своему.
- Я знаю, ты меня не любишь. Мне лучше найти работу в другом месте.
Каг перевел взгляд на окно.
- Подожди до весны, - сказал он сдавленным голосом, -тогда будет легче найти место.
Тэсс подумала, что не стоит оставаться, когда он совершенно откровенно питает к ней злобу, но у него в глазах блеснуло что-то, на злобу совсем не похожее.
- Братья утопят меня, если я позволю тебе выйти через эту дверь, - отчеканил он. - Они оба уже со мной не разговаривают.
Было ясно, что ему глубоко плевать, как к нему относятся братья, и это просто шаг к примирению. Тэсс пожала плечами.
- Дори уже родила. Она может заняться выпечкой.
- Не может. Она поглощена своим младенцем.
Тэсс опустила глаза.
- У нее очень миленький ребеночек.
Его кинуло в жар. Он повернулся и пошел обратно к двери, бросив на ходу:
- Делай как знаешь.
Она все еще колебалась.
- Так боишься меня, что не решаешься остаться? -Это был удар ниже пояса.
Она гневно выпрямилась.
- Я тебя не боюсь!
- Боишься. И бежишь, как трусливая девчонка.
- Не бегу! И я не трусливая!
Так- то оно лучше. Сопротивление он еще стерпит, но покорного страха… когда она, бледная, дрожащая, пятилась от него… Он глубоко нахлобучил шляпу.
- Как хочешь. Но если останешься, смотри, чтоб не пропадало яблочное повидло, - добавил он ядовито.
- В следующий раз я тебе им врежу в лоб, - пробормотала Тэсс себе под нос.
- Я это слышал.
Она со злостью уставилась на него.
- А если хоть раз еще швырнешься в меня каким-нибудь тортом…
- Я его швырял не в тебя, а в стену, -уточнил Каг. Она залилась краской.
- Я на него два часа потратила!
- То нет повидла, то проклятый торт, чертовы бабы… - бубнил он, топая по коридору и звякая шпорами.
Тэсс несколько секунд постояла у кровати, потом, еще не вполне придя в себя, поставила на кровать чемоданы и начала выкладывать вещи. Оставаться было безумием, но ехать было некуда. Рассказ Kaгa попал в самую болезненную точку, ту, которая откликалась на горе обиженных малышей.
Она живо представила себе маленького Kaгa с личиком, вымазанным тортом, съежившегося под ударами бессердечной женщины, изо всех сил старающегося не расплакаться. Это поразительно сглаживало впечатление от его грубостей. Она думала, сколько еще душевных ран, перенесенных в детстве, прикрывает это невозмутимое и жестокое лицо.
