Ознакомительная версия.
– Маруська, ты?
Она оглянулась – к ней спешила Людмила.
– Ты чего здесь сидишь, а? Спать давно пора!
– Да так… Морем любуюсь.
– Морем? – засмеялась Людмила. – А оно тебе еще не надоело?
– Нет, море никогда не сможет надоесть! – убежденно произнесла Маруся. Бросила на лежак парик, стянула через голову платье и зашлепала к воде, благо купальник она так и не сняла с утра.
– Маруська, только очень быстро!
– Ладно… – бросила она через плечо.
Вода была поразительно теплой, и прикосновения волн вызвали у Маруси дрожь восторга. Она нырнула, отплыла подальше от берега. Вода словно смывала с нее усталость, ласкала ее, даря покой не только телу, но и душе.
– Маруська, ну сколько можно!
Маруся вылезла на берег.
– Все, пошли, по дороге обсохнешь…
– Все-таки, Люда, нет ничего лучше этого Черного моря.
– Какого-какого?
– Черного. А что? – с недоумением спросила Маруся.
– Ну ты даешь… Ты что же, думаешь, вот это – Черное море? – Людмила указала рукой на волны.
– Ну да… А что же это?
– Дурочка! – застонала Людмила, согнувшись пополам от хохота. – Ты что же, всю дорогу думала, что это Черное море?!
– А какое еще? – испугалась и удивилась Маруся.
– Это же Средиземное! Ой, нет, не могу… Обязательно завтра ребятам расскажу! Маруська, ты шутишь?
– На море же не написано, какое оно – Черное или Средиземное! – рассердилась Маруся.
– Но разве ты не знала, куда едешь? – хохотала Людмила.
– Знала. В Турцию. А Турция – на Черном море.
– Ой, нет, не могу…
Маруся не выдержала и тоже принялась хохотать.
В номере они быстро приготовились ко сну. У Людмилы была дурная привычка – курить в постели.
– Люда, но это невозможно… – сонно пробормотала Маруся, отгоняя от себя прозрачные облачка дыма.
– Уж лучше табаком будет пахнуть, чем канализацией! – огрызнулась подруга. – Я, кстати, сантехника вызывала сегодня: он в трубах поковырялся, а толку – ноль. Тоже мне, профессионал! Погоди, у меня вроде были ароматические палочки…
– Потом, потом.
– Слушай, я сегодня с таким парнем познакомилась – просто фантастика! – спохватилась Людмила. – Его зовут Богдан, и он тоже из Москвы, представляешь? У него синие глаза, бородка такая испанская, очень стильная, и сеть собственных автосервисов!
– Ну и что? – пробормотала Маруся, все больше погружаясь в дрему.
– Господи, да я именно о таком и мечтала! – оживилась Людмила еще больше и пустилась в рассказ. Но Маруся услышала только начало: «Иду я, значит, мимо горки с аттракционами…» – а потом быстро и легко провалилась в сон.
…На рассвете в приоткрытую балконную дверь бесшумно скользнул теплый ветер и очень обрадовался тому, что у него появилась возможность всласть похозяйничать здесь. Он пролетел вдоль стен, фамильярно потрепал занавески, потом завис над маленьким столиком, заваленным тюбиками, коробочками, баночками, флакончиками, с интересом покружился над большой пластмассовой заколкой, в которой ярко блеснули разноцветные стразы.
Потом метнулся к потолку, прицелился и спикировал вниз. Его привлекло спустившееся с одной из кроватей покрывало – он принялся трепать его, поднимая с пола невесомую пыль.
Ветер скользнул по покрывалу вверх и обнял девушку, лежавшую на кровати, – обнял сразу всю, целиком, как хозяин. У нее были тонкие, с узкими щиколотками ноги, шоколадного оттенка загар, который обычно бывает у брюнеток. Темные, почти черные прямые волосы закрывали ей лицо. Ветер принялся сдувать их, чтобы получше разглядеть спящую. Та недовольно пробормотала что-то и перевернулась на спину – волосы упали на подушку. Теперь стало ясно, что она очень хорошенькая, у нее смешной нос «уточкой» и длиннейшие темные ресницы. Вишневого оттенка узкие губы, маленькая родинка на подбородке.
Ветер защекотал ей ресницы – на миг та открыла глаза, блеснувшие темно-серым, свинцовым блеском, но потом снова закрыла их, прошептала невнятно: «Маруська, господи, как же вставать неохота…»
Этот шепот услышал только ветер, теперь приникший к ее губам. Он подхватил слова и суетливо, с готовностью попытался отнести их к другой кровати, очевидно, понимая, что они предназначаются для второй обитательницы этой комнаты.
Но не донес – слова растворились в воздухе на половине пути, распались на мельчайшие, невидимые составляющие и осели на пол.
Тем не менее ветер своего направления не изменил. Он скользнул по хлопковой простыне, в которую была закутана другая девушка, попытался стянуть ее, но тоже безуспешно. Ничего не оставалось, как только перебирать выгоревшие, золотисто-рыжеватые волосы, лежавшие на подушке. Волосы были жесткими и пружинистыми, солнце и соленая вода успели изрядно поработать над ними, сделав непослушными.
Ветер совсем уж было смирился с тем, что не увидит ее, и собирался скользнуть обратно в балконную дверь, на волю, как вдруг девушка пошевелилась и откинула с себя простыню. Она была в смешной пижаме из тонкого батиста, больше напоминающей детскую – со всеми этими кружавчиками, завязочками, рюшечками, с открытыми плечами и короткими панталонами. И телосложением она напоминала подростка – невысокая, тонкая, с едва заметной грудью и крошечными ступнями – на такие ножки не найти нормальной обуви. Кожа на открытых участках тела была розовато-смуглая, покрытая мелкими, едва заметными веснушками и светлыми золотистыми волосками, мягкими и почти незаметными. Наверное, на ощупь эта кожа напоминала бархатистую поверхность персика или абрикоса – ветер немедленно принялся щекотать и тормошить вторую обитательницу этой комнаты.
Она открыла глаза – зеленовато-серые, бессмысленные спросонья, и уставилась в потолок, по которому шустро бегали солнечные зайчики. Светлые брови, светлые пушистые ресницы, делавшие взгляд простым и бесхитростным, как у теленка.
Овальное ровное личико, прозрачные розовые губы, маленький подбородок – признак слабохарактерности его обладательницы.
Ветер знал всех живущих и живших на этой планете, он видел все со дня сотворения мира. Он был так же стар, как Земля, как сияние Солнца, как тусклый блеск Луны по ночам. Он был ровесником морю и рассыпанному повсюду песку. Точно с таким же нахальством он щекотал лица фараонов в Древнем Египте, завитые бороды ассирийских царей и пудреные щеки королей времен Ренессанса. Простолюдинов и прочих же было – без числа.
Эта девушка оказалась одной из бесконечного числа многих, и она, как и все прочие, звонко чихнула, когда ветер весело защекотал ей ноздри.
– Апчхи! – сказала она. – Сквозняк какой-то…
– Будь здорова, – немедленно отозвалась Людмила с соседней кровати. – Который час?
Ознакомительная версия.
