– Я хотела уважения. Почему ты попросил меня, чтобы никто не знал о месте моей работы? Ведь ты упомянул, что не разговариваешь на данную тему, потому что это никого не касается.
– Интересно, а ты говоришь людям, чем занимаюсь я? – разгорячился Ян.
– Лишь тем, кто хочет услышать. Я горжусь тобой. Хотя… Официантка – хорошая работа, честная и достойная уважения. Правда, тяжелая и изнурительная. Послушай, давай прекратим этот разговор. Я уже устала от него.
– Ты всегда устаешь, Эмили. Кстати, как насчет витаминов, которые я принес для тебя?
– Я принимаю их ежедневно, но все равно ощущаю усталость. Никак не могу дождаться того момента, когда буду просто жить, ни о чем не думая и ничего не делая.
Ян пожал плечами. Разговор подошел к концу, так как принесли салат. Мистер Торн в третий раз наполнил бокалы.
Позже, когда суповые тарелки и салатницы были унесены, муж, тщательно подбирая слова, заявил:
– Послушай, понятия не имею, что именно я заказал на второе, потому что меню написано по-французски. Пришлось просто показать пальцем… Мне кажется, это какая-то рыба. Давай не будем подавать вида, если нам что-то не понравится. Я терпеть не могу чувствовать себя не в своей тарелке и быть объектом для насмешек.
Эмили съежилась, волосы встали дыбом, когда она подумала о часах вынужденного стояния и хождения, о цене этого обеда, который ей может и не понравиться, а ее муж не хочет казаться смешным. Вздохнув, женщина покачала головой, показывая свое согласие, – она ведь всегда подчинялась капризам Яна.
Мистер Торн заказал вторую бутылку вина; ее принесли одновременно с запеченным лососем. Он расплылся в улыбке, а Эмили в отчаянии закрыла глаза, ибо терпеть не могла эту рыбу. Уж лучше бы подали гамбургер.
– О, отлично смотришься, дорогая, – радостно произнес глава семейства. – Мне нравится, когда ты так выглядишь.
– Как именно?
– Решительно.
Эмили рассмеялась, уставившись на принесенное блюдо.
– По вкусу это напоминает грязные галоши моего отца, посыпанные пармезанским сыром.
Ян едва не подавился, услышав комментарий жены, и разразился хохотом. Допив вино одним глотком, он, раскрасневшись, впился в лицо жены взглядом.
– На нас, наверное, все смотрят?
– Угу… думаю, нам нужно немного потренироваться, чтобы есть в подобных заведениях, или попрактиковаться в французском, – хихикнула Эмили.
– По-моему, ты права. Заедем куда-нибудь и съедим что-либо на десерт, а?
– Ты что, издеваешься? Мы слишком пьяны, чтобы заезжать в кондитерскую. Кроме того, у тебя были другие планы, – сверкнула глазами Эмили, наклоняясь через стол. – О, Ян, я больше не могу ждать.
– Ты чудесно выглядишь при свечах, дорогая. Когда мы купим свой дом, давай каждый вечер ужинать при таком освещении.
– Хорошо, договорились… Ян, ты самый красивый мужчина в этом зале.
– Наверное, ты становишься близорукой?
– Ну уж нет! Я пока еще все вижу хорошо. Оглянись на присутствующих здесь представителей сильного пола… Огромные животы, сверкающие лысины… А сидящие с ними женщины – наверняка их любовницы. Знаешь, почему я так говорю?
– Ну?
– Они разговаривают. Да, да, не удивляйся. Жены и мужья просто пьют, едят и уходят, а любовники болтают ни о чем, улыбаются и заглядывают друг другу в глаза.
Он украдкой посмотрел по сторонам.
– Господи, а ведь ты права. И это смотрится так отвратительно!
– Ян, ты всегда будешь верен мне?
– Конечно! А ты?
– Всегда, – искренне произнесла Эмили, ее глаза сияли. – Я никогда не оскверню священные узы нашего брака, не надсмеюсь над тем, что мы имеем. Мужчины… Я не уверена, но мне кажется… Мужчины относятся немного иначе к адюльтеру, чем женщины.
– Что ты, дорогая! Я чувствую точно так же, как и ты. Нас впереди ждет счастливая жизнь – плата за наше самопожертвование. Мы заслужили лучшего, и я постараюсь, чтобы все сложилось хорошо. Это моя обязанность. Если хочешь – работа.
«Наше самопожертвование», – с горечью отметила про себя миссис Торн. Ее голова кружилась от выпитого вина. Нужно быть более внимательной к словам мужа. Завтра, проснувшись, она их тщательно обдумает и взвесит. Может, Ян догадается и принесет ей завтрак в постель? Эмили не осознавала, что произнесла эти слова вслух, пока муж не сказал:
– Я сделаю это с удовольствием. Как насчет тоста с топленым маслом, теплым сиропом и посыпанного сахарной пудрой или чем ты там пользуешься?
– Чудесно, дорогой. Давай останемся в постели до обеда, а?
– Хм-м, звучит заманчиво… О, принесли кофе. Давай допьем вино. Эмили, мне необходимо поговорить с тобой кое о чем.
– Хорошо. Начинай.
– Эмили, дорогая, я хочу, чтобы мы вернулись в Нью-Джерси. Не знаю, как это сказать поделикатнее… Что ж, придется выкладывать начистоту. Мне хотелось бы работать на самого себя, открыть собственную клинику. Я давным-давно говорил на данную тему с несколькими банкирами из Нью-Джерси, и важное доверенное лицо заверило меня, что с займом проблем не возникнет. Мне кажется, первая улица по Плейнфилд – отличное место для клиники… Всего в двух шагах от шоссе, доступная всем. Что может быть лучше? Я еще не заключал сделки, заявив о необходимости посоветоваться с тобой. Два года, Эмили, если мое предположение верно… Клиники делают огромные деньги; да ты и сама знаешь об этом. Если тебе продолжить работу и помогать мне в больнице, то мы сумеем быстро рассчитаться с займом. Два года… Что такое два года, Эмили? Двадцать четыре месяца, семьсот тридцать дней. Мы сможем это сделать, дорогая, если, конечно, ты согласишься. Все будет наше, весь мир… Тебе больше не придется надрываться. Я имею в виду, естественно, после двух лет напряженного труда. Послушай, все это выглядит следующим образом: ты работаешь по утрам, с семи до тринадцати, затем – в ночную смену на своей прежней работе… Э… Как там называется то заведение? «Геклин Пит»? Что ты думаешь по этому поводу, дорогая?
А «дорогая» хотела умереть, умереть прямо здесь, в роскошном ресторане, после бутылки дорого вина и запеченного лосося.
Эмили тщательно все обдумала и произнесла: – Это означает, что мне снова придется отсрочить учебу. Как мне хочется учиться! Ян, не уверена, хватит ли у меня сил отложить задуманное еще на некоторое время.
– Первым делом мы займемся тобой, поставим тебя на ноги. Это непременное условие. Ты будешь сидеть дома целых десять дней и набираться сил. Я делаю это не только ради себя, но и ради тебя. Если мы упустим этот шанс, второго может и не представиться. Такое выпадает только раз, запомни! Все зависит от тебя, дорогая Эмили. Я не могу взяться за данное дело один, мне нужна ты.
– О, Ян, но это же означает, что я буду видеть тебя еще меньше, а работать намного больше. Совсем недавно ты говорил… Вернее, утверждал непоколебимость новой жизни, считал нас молодоженами… Так вот, дорогой, ты допустил ошибку: мы больше похожи на незнакомых людей. Ты даже не знаешь, где я работаю. О чем же дальше вести речь?
– Неправда, я помню… «Геклина Пита», хотя и прошло довольно много времени.
– Ты действительно хочешь этого?
– Больше всего на свете! Мы станем работать сами на себя и делать деньги. Я буду лечить людей по умеренным, доступным ценам. Клиника означает большие деньги, толстые пачки зеленых ассигнаций… Два года… Неужели ты не можешь дать мне это время?! Я знаю, чего прошу, а право выбора останется за тобой.
Глаза мужа напоминали собачьи, когда животное, виляя хвостом, выпрашивает печенье.
Эмили кивнула, ибо слов просто не находилось, да и не было сил для продолжения разговора на тему, предложенную Яном. Мистер Торн улыбнулся и, подняв руку, потрогал счет, лежащий перед ним на столе.
– Когда-нибудь я оплачу тебе, дорогая Эмили, все… Сторицей воздам за все добро, что ты сделала во имя нашей любви. Обещаю, любимая.
Миссис Торн заплетающимся от выпитого языком едва внятно пробормотала:
– А я з… заставлю т… тебя вып… выполнить обещанное. – И даже изобразила на лице какое-то подобие улыбки.
Супруги, слегка пошатываясь и держась друг за друга, направились домой. Их будущее было предопределено.
Эмили с благоговением взглянула на рождественскую елку, только что украшенную ею, чтобы преподнести сюрприз Яну (ведь в их маленькой квартире совсем не ощущалось приближения праздника). Она намеревалась испечь что-либо вкусненькое, следуя примеру своей матери, которая всегда радовала семью пирогами, тортами и пирожными собственного приготовления. Миссис Торн планировала завернуть в упаковочную бумагу и фольгу подарки, а также выпить немного вина. День по праву принадлежал ей, и Эмили хотела сделать все по своему усмотрению. «Геклин Пит» закрылся по техническим причинам. В заведении прорвало трубы. Кроме того, воспользовавшись моментом, Эмили притворилась заболевшей и упорхнула из клиники, оставив мужа в одиночестве расхлебывать кашу. Теперь вот она дома и переполнена предпраздничными приготовлениями.
