Ознакомительная версия.
– Нееее!.. – принялась брыкаться я, отступая в комнату и на ходу рукой размазывая слезы по лицу. Надо же совесть-то все-таки иметь!
– Все будет хорошо, девчонки! Все будет!
Лишь через полчаса возбуждение стало спадать. Сидя узким кружочком вокруг кухонного стола, все наконец начали успокаиваться. Чтобы быстрее прийти к единому мнению, что от перенесенных душевных ран я не обязана умирать немедленно, мы, во-первых, прикончили бутылочку сладенького винца, во-вторых, распотрошили целую пачку ментоловых сигарет, а в-третьих, опустошили холодильник. Более мелкие преступления, такие как «выкрикивание феминистских тостов под бурные аплодисменты собравшихся» или «словесные обвинения сильной половины человечества в душевной и физической слабости», конечно, не в счет.
Наконец страсти улеглись, и мы приступили к главному. Процесс массового превращения золушек в прЫнцесс пошел без сучка и задоринки…
Танюха склонила накрытую полотенцем голову над кастрюлей с отварной картошкой. Нет, не подумайте, что она лечила насморк; наша «железная леди», исповедующая в жизни принцип «Будь истинной женщиной – используй мужчин», трогательно распаривала кожу перед косметической чисткой лица.
Худышка Иринка, и в свои тридцать восемь выглядевшая ровней собственной дочери, полулежала в кресле, впитывая в себя кальциевую маску. В халате нараспашку и резиновой плавательной шапочке на голове, под которую были старательно убраны все волосинки до единой, она пыталась не шевелиться, усмиряя свою природную кавказскую энергичность. Вид, надо сказать, не для слабонервных! Лицо, шея и область декольте были покрыты толстым-толстым слоем белой извести, которая к тому же стягивала кожу, не давая ни единого шанса улыбнуться или что-то произнести. Но кожа вокруг глаз оставалась нетронутой, поэтому Иринушка все равно умудрялась активно участвовать в разговоре, энергично хлопая ресницами и выразительно вращая глазами на манер заправской вампирши из фильма ужасов.
Анютка, моя спокойная и обстоятельная брюнеточка, конечно же, наоборот, от души наслаждалась покоем. На ее лбу, щеках и в районе глаз живописно разместились огуречные кружочки, а кисти рук отмокали в детской мисочке с каким-то раствором мутного цвета.
Я же, как главная героиня дня и возможная лягушка-путешественница, лежала на самом выгодном месте, поперек кровати, и получала высшее удовольствие…
Массаж лица! Сколько хвалебных слов можно посвятить этому удивительно целебному и в высшей степени приятному процессу! Мои щечки розовели, кожица разглаживалась, лицо молодело, свежело и на глазах приобретало здоровый вид. Мои натянутые нервы успокаивались, мышцы расслаблялись, дыхание выравнивалось… «Я солнце. Я большое горячее солнце. Я прекрасно и яснолико… Я радостно и спокойно. Я излучаю тепло. Много тепла и света. Я освещаю… всем женщинам дорогу… прямую и ровную дорогу… к счастью… к счастью… к счастью…» Тьфу ты, кажется, это из какой-то другой оперы…
Под нежные постукивания и мягкие поглаживания Инночкиных пальчиков я совсем задремала, но все же нет-нет, но умудрялась продираться сквозь сладкие сонные волны и отслеживать основные изгибы в русле негромкого щебетания милых подружек.
– Ой, девчонки… Даже не знаю, как реагировать… – букве «Г» было нетрудно догадаться, что это Инна делилась своими последними новостями. Добрая, застенчивая двадцатисемилетняя киевлянка с роскошными русыми волосами до пояса и ангельским выражением лица совсем недавно появилась на московских баррикадах борьбы за женское счастье и, как боец-новобранец, считала за честь получить от более опытных подруг-москвичек любой, даже бесполезный, совет. – Представляете, мой-то подарил мне надень рождения… кофеварку. Это ж сколько кофе в нее сыпать надо, она ж о-гггромная!
– Терпи, прЫнцесса! – гоготнула Танюха. – Большое, любое, оно всегда лучше, чем маленькое! Ай да Степан!
Речь шла о первом на московской земле Инночкином ухажере, коренном жителе столичного мегаполиса Степане Сытом. Его фамилия как нельзя больше соответствовала крупной комплекции этого бизнесмена средней руки. Он был действительно весьма упитан, предельно сыт и очень доволен жизнью.
Вкусные щи-борщи, приготовленные женой, ресторанные застолья с партнерами по бизнесу и романтические пикнички в Инночкиной съемной квартирке – все это не могло не способствовать укоренению чувства сытости и удовлетворения.
Однако надо отдать Степану Олеговичу должное. Однажды, после массажа его массивного лица тоненькими ловкими пальчиками нашего украинского ангелочка, этот сорокалетний мужчина по-настоящему влюбился и окружил приезжую девчушку своей необъятной заботой. То он покупал ей туфельки за 500 долларов, которые не подходили ни к одному из Инночкиных нарядов, потому что они и все, вместе взятые, не стоили столько. То не жалел денег, чтобы назвать ее именем самую далекую звезду. А недавно, желая сделать девушке приятное, он тайком выслал ее сыну, оставшемуся в Киеве с бабушкой, коллекцию новейших компьютерных игр.
Конечно, у Инночки и язык не повернулся сказать, что у мальчика нет компьютера! Да, собственно, какая разница, ведь Степушка так старался, и вообще – всегда-всегда! – при первом сигнале «СОС» Степан Олегович Сытый (прочитайте первые буквы его имени) мчался на помощь!
Действительно, редкое в наши дни качество. Истинный Королевич! Вот и полюбила Инночка своего Сосика искренне и всей душой: и за добрый нрав, и за щедрость, и за отношение нежное. И за то, что он ее полюбил, и за то, что жизнь красивую она с ним видеть стала… И от страха перед одиночеством в чужом городе тоже немножко, наверное. И оттого, что любить ей больше в московских джунглях некого было… А что? И такое возможно. Ведь кто ж ее знает, любовь эту, что она есть такое? Откуда и по каким причинам, аки огонечек из спички, появляется? И из чего она состоит, сердешная? И какие в том рецепте ингредиенты правильные будут, а из каких чувств любви произрастать стыдно?
У одних любовь – это страсть животная, на сексе замешенная. У других – любовь пронзительная, как писк комара. Она из жалости к неблагополучию, недостаткам, изъянам рождается. У третьих это чувство появляется из жалости к самому себе, такому одинокому, или из страстного желания пригреть кого-то. Хоть кого-нибудь… иногда…
Кто-то любовь в себе трудно взращивает – не хочется, не можется, но раз положено всем, значит, и у меня будет. А многим очень важно чьим-то собственником стать. Чтоб «мое» и «цыц»! Так, один мой старинный друг по имени Мишка однажды изрек: «Кто-то говорит – любовь, а я утверждаю – жадность это! Жад-ность!» Разве не гениально?
Ознакомительная версия.
