— Вы избирательны, Северус Снейп, — сказала Гермиона, открывая старое французское бордо.
Она наполнила бокалы и поставила их на поднос, с легкостью сбросила туфли с ног и босиком по холодному полу подошла к столику между креслами. Снейп внимательно наблюдал за ней. Она откинула волосы, мешавшие ей, и усмехнулась ему.
Северус сделал глоток вина, а Гермиона тем временем последовала примеру Снейпа и уселась в свое кресло, почти свернувшись калачиком на нем.
— Вы все еще переживаете после гибели Поттера? — эти слова словно стальным ножом пронзили Гермиону, — я не думаю, что еще что-то может вызвать у вас такое состояние, в котором вы были сегодня. Что произошло? Я не хочу говорить о времени, я знаю, что время не лечит. Боль от утраты невосполнима. Но все же со временем наши чувства притупляются. И нам кажется, что все прошло, но стоит лишь на мгновение воспоминаниям вернуться, то возвращается вся боль. Я знаю это слишком хорошо.
— Нет, Северус, я не переживаю, я живу этим, — она глотнула вина, — я не знаю, почему я сижу с вами здесь и говорю, я не знаю, почему я пью с вами вино, я не знаю, почему вам все это небезразлично, я не знаю, почему сегодняшний день так изменяет все. Я бы отдала всю свою жизнь за одно мгновение счастья. Я так хочу вернуть себя. И я не уверена, что причина вся в той войне. Я потеряла себя где-то там. И никак не могу найти выход. Я думала, что выход будет найден здесь, в Хогвартсе. Но… его нет. А еще Виктор…
— Виктор? — Северус вдруг взглянул на Гермиону, — причем здесь Виктор Крам?
— Мы были помолвлены с ним год назад. А сейчас Виктор своими письмами и появлениями просто уничтожает меня. Он мне напоминает самое страшное время в моей жизни. Те первые годы после смерти Гарри. Я училась в Афинах, он постоянно был рядом. Но мне не нужна была его забота. Мне нужно было только спокойствие, а он строил планы за нас двоих, он даже начал искать дом в Софии и был абсолютно уверен, что я приму его предложение. Виктор надеялся, что время сотрет мои воспоминания. И однажды я не выдержала и сбежала от всего этого, что меня окружало.
— Сбежала, как тогда, шесть лет назад? — спросил Снейп.
— Да.
Она знала, о чем он вспомнил. О том единственном месяце, когда он заботился о ней после сражения. О ее исчезновении однажды утром.
— Я не могла по-другому. Почему ты не спас его?
Чтобы задать этот вопрос ему, Гермиона ждала целых шесть лет. У Снейпа был выбор: защитить Гарри или защитить Гермиону. И он выбрал ее.
— Я не мог. И ты это знаешь.
Гермиона замолчала.
— Почему ты стал Упивающимся смертью? — Гермиона взглянула в глаза Северусу. Она знала, насколько это запрещенная тема. Но это его вина, что начался этот разговор. Она имела полное право. И этот вопрос ударил слишком сильно и неожиданно. Северус дернулся и чуть не выронил бокал с вином.
Повисла долгая пауза. За эти мгновения тишины Гермиона уже успела рассердиться на себя за свой вопрос и одновременно ужаснуться его возможному откровенному ответу.
— Я хотел убить любовь… Я был слишком зол, слишком амбициозен и обижен, — тихо сказал Снейп.
Гермиону поразила правда…
— Тебе удалось… убить любовь?
Он посмотрел ей в глаза. И к своему удивлению увидел там вопрос. Она действительно его задавала! Неужели она думала, что есть какой-то другой ответ кроме одного единственного?!
— Мне удалось убить любовь к себе. Но со своей любовью я ничего не смог сделать. Я жалею о каждом своем дне, о каждой минуте, которая была прожита с этим желанием. Знаешь, долгое время я не понимал этого. Лишь смерть Лили Поттер доказала мне это. Я любил ее, даже когда она выходила замуж за отца Гарри. И именно тогда я совершил самую большую ошибку в моей жизни. Я выбрал зло и одиночество и думал, что благодаря этому выбору смогу стать сильным. Сильнее любви и жизни. А оказалось, что любовь — единственное, ради чего стоит жить и стоит умереть. Любовь сочетает в себе несочетаемое. Это даже смешно. Правда?
— Это смешно, — прошептала Гермиона.
Тишина вновь окутала их. И каждый из этих двоих думал о своем. Но их мысли переплетались в тугой узел. Ощущение одиночества куда-то исчезало, оставалась лишь пустота, которую необходимо было заполнять жизнью.
— Больше всего я бы хотела сегодня уснуть, Северус. Но я боюсь, что это будет почти невозможно. Но просить тебя о заклинании забвения я не буду…
— Я никогда бы этого не сделал. Даже если бы ты попросила. Я думаю, что спать ты будешь хорошо, как впрочем, наверное, и я. Слишком много вина! — усмехнулся Снейп.
— Думаю, что нам нужно попрощаться. Я не хочу больше возвращаться к этому разговору. Никогда.
Северус молча согласился. Слишком сложно было переворачивать себя, рассказывать все то, что грудой камней лежало там, в глубине души, и это вытаскивать на поверхность. Это нужно было сейчас, именно с ней, но потом…
Этого разговора было достаточно, чтобы стать безумно близкими, почти родными. Но они были так далеко друг от друга, что соединить их могла только…
— Поздно, я пойду, — сказал Северус.
— Да, иди.
Он надел мантию и подошел к камину.
— Если ты не против, я уйду через твой камин, не хочу привлекать внимание, боюсь, что если этой ночью встречу какого-нибудь ученика, то его факультет лишится всех баллов за год!
Гермиона улыбнулась от его слов. Она медленно сделала глоток вина.
— Мисс Грейнджер, жду вас завтра в своей лаборатории. Я забыл вам сказать, что получил интересное предложение на исследование, но мне нужен специалист по Древним Рунам. А привлекать из министерства — слишком долгая бумажная волокита, — от неожиданного официального тона Северуса Гермиону передернуло.
Она вдруг осознала, что вечер прошел, и исчезло все, что окружало их двоих последние три часа.
— Да, профессор Снейп. Я буду рада оказать Вам поддержку в исследованиях.
Высыпав щепотку летучего порошка, профессор Снейп удалился. Гермиона так и не пошла в спальню. Она удобно устроилась в кресле и на удивление заснула крепким сном без единой мысли об этом вечере и ночном разговоре.
Глава 5. Я совершенно не понимаю, как такое могло случиться за два дня…
Наступило утро.
«Самое прекрасное утро». Гермиона потянулась в кресле и улыбнулась сама себе. Было еще слишком рано, чтобы вставать, но солнце уже пробивалось сквозь задернутые на ночь шторы.
На столике стояла вчерашняя бутылка вина и два бокала. Этот натюрморт почему-то напомнил ей Северуса. «Если бы меня попросили нарисовать любовное свидание, то я бы нарисовала эту картину», — вдруг подумала Гермиона.
