Она сделала заказ, и через несколько минут ей принесли бокал белого вина. Пригубив его, Триш огляделась. Женщин здесь было немного, и все они оживленно разговаривали. Кроме нее, никто не пил вино в одиночестве. Триш вдруг почувствовала себя неуютно. И зачем она сюда пришла? Тратит деньги, пьет? Но ее второе, новое «я» отвергло этот вопрос. А почему бы ей, черт побери, не посидеть здесь, если она, свободный человек, этого хочет? «Нет, я ни перед кем не обязана отчитываться», – успокоила себя Триш.
Между тем мужчина, сидевший в компании за соседним столиком, поднялся и направился к ней.
Высокий, стройный, с прекрасной осанкой, седыми волосами и усами, со слишком загорелым для жителя Нью-Йорка лицом, он выглядел очень привлекательным для своих лет. А ему, по мнению Триш, было около шестидесяти.
– Как поживаете? – учтиво спросил незнакомец. – Не возражаете, если я присяду рядом с вами? Затем столом все курят, у меня уже слезятся глаза.
Триш понимала его: в барах права некурящих не соблюдались.
– Конечно, – ответила она. – Воздух здесь и впрямь тяжелый.
Мужчина сел, и Триш отметила его безупречно сшитый дорогой костюм – несомненно, от Сэвилла Роу – и великолепный золотой перстень.
– Меня зовут Ричард Теран. Буду рад, если позволите заказать вам бокал вина.
– Спасибо, не стоит. Я только что выпила. Боюсь, это для меня предел.
– Мудрая девушка. Официант, принесите мне, пожалуйста, еще виски и воды... Льда не нужно.
– Без льда? – удивилась Триш.
– Да, эту привычку я приобрел в Лондоне. А теперь назовите свое имя. Или хотите, чтобы я угадал?
Триш почувствовала себя заинтригованной. Мужчина был очаровательным, но, кажется, не опасным.
– Так какое имя вы для меня выбрали бы? – спросила Триш более игриво, чем намеревалась.
Мужчина улыбнулся, явно получая удовольствие от этой маленькой игры.
– Гм, посмотрим. Это имя должно звучать достойно... Знаете, вы очень благородны.
Триш изумилась. Никто еще не называл ее благородной. «Странно. Неужели новая прическа так изменила меня?»
– В лучшем смысле слова, – продолжал он. – Вы поразили меня... Вы настоящая леди. Полагаю, вы нежны, умны и очень доброжелательны.
Триш улыбнулась.
– Все это очень мило, но вы так и не назвали предполагаемого имени.
– Джессика... верно?
– Джессика? Звучит чудесно, но нет. Меня зовут Триш... Триш Делани.
– И откуда вы, Триш... Триш Делани? – В его глазах замерцал веселый огонек.
– Пожалуй, из... ниоткуда.
– Гм, я хорошо знаю это место. Сам бывал там много раз.
– Вы живете в Нью-Йорке? – спросила она.
– Боже, конечно, нет. Я из Лос-Анджелеса.
Триш смутилась. Как странно, что она встретила в Нью-Йорке человека из своего родного города. Ну и ладно. Лос-Анджелес – большой город.
– Что привело вас сюда? – полюбопытствовала она.
Теран уныло улыбнулся.
– Бизнес, проклятый бизнес.
– Понимаю.
Потеряв к нему интерес, Триш сделала глоток вина и решила уйти. С самого утра она ничего не ела, и вино немного опьянило ее. Триш поискала в сумочке кошелек, чтобы оплатить счет, но Теран слегка коснулся ее руки.
– Не нужно, пожалуйста... позвольте мне. Я был счастлив поговорить несколько минут с такой милой леди. Вы остановились в этом отеле?
Триш покачала головой.
– Нет. И я предпочла бы оплатить свой счет сама. Мне тоже было приятно побеседовать с вами.
– Не смею надеяться, что вы согласитесь пообедать со мной. Что скажете? Столовая здесь, в отеле. Готовят неплохо, прекрасный вид на Пятую авеню, на коляски, запряженные лошадьми.
Триш колебалась. Хотя предложение соблазняло ее, такое знакомство в баре казалось ей несколько авантюрным.
– Послушайте, Триш. Это всего лишь обед, обещаю вам. Я не стану задерживать такую милую леди. Напротив, прослежу, чтобы вас посадили в такси и доставили в целости и сохранности... в никуда.
Триш смягчилась. Почему бы и нет? Чем ей это угрожает? Из-за чего тревожиться?
– Хорошо, но можно ли пообедать поскорее?
Я устала и должна пораньше лечь спать. Завтра у меня важная встреча.
Вечер получился тихий и приятный. Кабинет был обставлен в стиле эпохи короля Эдуарда. Ричард рассказывал бесчисленные истории о знаменитых людях, которых знал лично, и очаровал Триш. Он оказался остроумным, светским, умным человеком с изысканными манерами. Она сидела у окна, выходящего на Пятую авеню, и во время нечастых пауз в беседе смотрела на людей, спешащих куда-то в этот холодный вечер, на огни города, придающие всему вокруг волнующий оттенок. Маленький оркестр играл романтическую танцевальную музыку, которую сын Триш называл «лифтинговой», но она ей нравилась. Боже, как она любила Нью-Йорк!
– Подозреваю, что вы не хотите рассказывать о себе. А может, поделитесь со мной своими мечтами? Не говорите, что их у вас нет. У каждого из нас есть мечта. – Глаза Ричарда поблескивали, и, казалось, он был очень доволен собой.
– Мои мечты... Господи, да у меня их полно. Родители считали меня непрактичной из-за того, что я слишком много мечтала. Отец всегда говорил: если не сосредоточишься, жизнь пройдет мимо.
– Что это за мечты?
Триш игриво улыбнулась. Она чувствовала себя спокойной и слегка безрассудной.
– Расскажите мне о своих мечтах, а я расскажу вам о своих.
Ричард рассмеялся.
– Боже мой, вы слишком молоды, чтобы помнить эту старую песню.
– Чего вы хотите от жизни? Он пожал плечами.
– Не знаю. У меня уже есть успех и слава. Я выигрывал дела, считавшиеся безнадежными. Пожалуй, я хочу продолжать делать то, что делаю, поскольку это у меня хорошо получается. Мне не нужно более простой и легкой жизни. Я люблю риск.
Внезапно Триш все поняла и смутилась:
– Боже милостивый, так вы Ричард Теран, адвокат, выигравший тот нашумевший процесс... – Она замолчала, пытаясь вспомнить подробности.
– Против всего мира, – подсказал он.
– И еще вы защищаете преступников, верно?
– Я предпочитаю называть их «обвиняемыми». Теперь ваша очередь.
Быстро оценив то, что она обедала со знаменитостью, Триш не выказала особого удивления.
– Хорошо, Ричард, если вы обещаете не смеяться надо мной, признаюсь: моей мечтой всегда была живопись. Я хотела учиться в художественной школе, но родители считали, что уроки в школе секретарей – более практичное занятие. Все эти годы я рисовала, но никто ни разу не похвалил меня. Разве что мои дети. Но когда они выросли и поумнели, им тоже мои усилия стали казаться жалкими и бессмысленными. К счастью, моя дочь одарена талантом, о котором я только мечтала. Поэтому мне не на что жаловаться.
– Не переставайте мечтать, Триш, и никогда не маршируйте под бой чужих барабанов. А что вы сами думаете о своих работах?
