Ознакомительная версия.
– В общем, – после небольшой паузы вновь заговорила Катя, – если вы и вправду так хотите, чтобы я вернулась…
Студия загудела.
– Вы должны потребовать, чтобы этот колпак немедленно убрали!
После этих слов зрители повскакивали со своих мест и принялись скандировать:
– Уб-рать кол-пак! Уб-рать кол-пак!
Тут же невесть откуда в студии появились рабочие в униформе. Катя насчитала пять человек. В мгновение ока рабочие разобрали цилиндр на пять или шесть фрагментов, и в следующий миг студия громко приветствовала освобожденного и счастливо улыбающегося Романа.
– И еще одна просьба, вернее, не просьба даже! – Теперь, чтобы заглушить возбужденные возгласы, Каркуша вынуждена была кричать. – Не обижайте его! Если вы хотите, чтобы я вернулась, вы не должны обижать Рому! Это мое условие! Потому что легче всего осудить кого-то, а потом возненавидеть. И гораздо трудней постараться понять человека, заставить себя почувствовать то, что чувствовал он, когда совершал поступок, за который его потом осудила и возненавидела толпа… Простите меня за это слово «толпа». Я не хотела обидеть вас! Потому что каждый из вас – личность. Противоречивая и единственная в своем роде. И каждый из вас достоин уважения и любви! И я хочу, я всем сердцем хочу, чтобы вы поняли: Рома тоже личность! И чтобы он ни сделал, никто из вас не вправе его осуждать! Рома, как каждый из нас, достоин уважения и любви. И даже если он совершил на проекте ошибку, он должен сам ее исправить. Давайте дадим ему этот шанс! Я считаю, что мы не имеем права лишать Рому возможности доказать, что он никакой не подлец, а нормальный парень, который просто оступился, совершил ошибку. – Каркуша набрала полные легкие воздуха, затем с шумом выдохнула его, тряхнула постоянно спадавшей на глаза челкой и, немного сбавив обороты, проговорила: – Вот почему я готова изменить свое решение. Я вернусь на шоу, только если вы простите Рому. Простите искренне, а не по принуждению. Простите его от чистого сердца, так, как это сделала я.
Трудно найти хоть сколько-нибудь подходящие слова, чтобы передать реакцию студии на пламенную, полную подлинной боли и горечи речь Каркуши. Но едва она успела произнести последнее слово, как началось нечто невообразимое. Зал буквально взорвался, поднявшись в едином порыве. Сквозь гул, крики, свист и улюлюканье ясно можно было расслышать лишь одно-единственное слово. И слово это означало ее имя. Не прозвище, которое хоть и было милым и обаятельным, но тем не менее часто раздражало девушку, потому что казалось намертво приросшим к ней, а ее настоящее, такое простое и теплое имя – Катя.
– Ка-тя! Ка-тя! Ка-тя! – ревела студия, а над головами раскачивались многочисленные плакаты и лозунги.
– Как, прямо сейчас? – Каркуша недоуменно уставилась на Алису. – Нет, это невозможно… Я должна предупредить родителей, собрать вещи… И вообще, я не готова, я так не могу…
– Прекрати, – отрезала Алиса. – Тебя ведь никто за язык не тянул. Ты приняла решение, и никто на тебя не давил, а это значит, что надо быть последовательной.
Теперь интонации Алисиного голоса изменились. Стоило только телемосту закончиться, как режиссер заговорила с Катей резко и даже с некоторой долей раздражения. Словно Каркуша была обязана повиноваться и беспрекословно выполнять любое, даже самое нелепое распоряжение Алисы. А именно таким, до крайности нелепым и глупым, казалось Кате категоричное требование режиссера отправиться на проект немедленно, вместе со съемочной группой телемоста.
– Ты пойми, – настаивала Алиса, – если у тебя на сегодняшний день образовалась пара сотен поклонников, это вовсе не означает, что они будут помнить о тебе вечность или даже месяц. Через две недели все забудут, кто она такая есть, Каркуша. Понимаешь? Интерес поклонников надо поддерживать, его надо разжигать, надо постоянно подкидывать дровишки в огонь их любви.
– Я к этому не стремилась, – отчаянно сопротивлялась Катя. – Мне не нужны были поклонники, я совсем не думала об этом, и то, что они появились, для меня полная неожиданность.
– Ты хочешь сказать, тебе неприятно осознавать, что твое имя не сходит с уст нескольких тысяч парней и девчонок? – Глаза Алисы превратились в узкие щелочки.
– Во-первых, мне кажется, это преувеличение – насчет «не сходит с уст». Просто эффектная фраза…
– Фраза не фраза, – перебила Алиса, – а суть от этого не меняется. И не ври, что, когда ты смотришь по телевизору на лица своих поклонников, сердце твое не замирает от счастья, а потом не начинает бешено колотиться, выскакивая из груди.
– Я не знаю, – нерешительно проговорила Катя.
С каждой секундой эта напористая девушка становилась все более неприятной.
– А тут и знать нечего, – презрительно фыркнула Алиса. – Короче… – Она задрала рукав своей кофточки и посмотрела на часы. – Даю тебе на сборы пятнадцать минут. Родителям позвони или записку напиши, если боишься, что они будут возражать. Впрочем, как они могут возражать, если сами подписали контракт? Кстати… – Алиса забегала глазами по комнате.
Ее сумка лежала на кресле, Катя помнила это. Правда, сейчас ее не было видно, потому что кто-то из съемочной группы бросил сверху джинсовую куртку.
– Вы случайно не сумку свою ищете? – робко поинтересовалась Каркуша, убирая с кресла куртку. – Вот она.
– Отлично, а то я испугалась. Там же деньги. Кстати, твои деньги.
– Мои? – округлила глаза Катя.
– Да, – небрежно махнула рукой Алиса. – Твой гонорар за три съемочных дня. В качестве поощрительной, так сказать, премии.
– Но мне не положен никакой гонорар за съемку, – возразила Каркуша. – В контракте так и написано…
– Забудь про контракт. Игорь велел отдать тебе деньги, что я сейчас и сделаю.
Алиса расстегнула сумку и вытащила пачку перетянутых серебристой широкой лентой купюр.
– Сколько тут? – тихо спросила Катя, не решаясь протянуть руку за деньгами.
– Пять тысяч, баксами. В подарочной упаковке, – улыбнулась Алиса. – Держи. Кстати, Игорь сказал, чтобы ты их с собой прихватила. На шоу они тебе в этот раз могут понадобиться.
– Хорошо, – пожала плечами Катя, запихивая деньги в карман рюкзака. – А расписаться я где-нибудь должна, что получила эти деньги?
– Как-нибудь в другой раз, – ухмыльнулась Алиса. – Между прочим, девочка, у тебя осталось семь минут.
– Котенок! – Рома бросился навстречу Кате и уже в следующее мгновение сжимал ее в объятиях. – Спасибо тебе, ты просто не представляешь, что ты для меня сделала! Я тебе так благодарен, так благодарен, котенок, что прямо крыша едет! Я тебя обожаю! – выкрикнул он, подхватил Каркушу и закружил ее в воздухе.
Ознакомительная версия.
