Диана со смесью ярости и веселого изумления увидела, как продавщицу просто сдуло со стула.
— Вот туда, — сказала она, включая собственную улыбку, сияющую всеми тридцатью двумя зубами.
— Похоже, мы одолели систему, Меткалф, — шейх Захир жестом пригласил Диану следовать за продавщицей.
— Красивая работа, только сомневаюсь, что моя улыбка подействует так же, — отозвалась Диана, заслужив улыбку и себе. Слегка отличную от подаренной продавщице.
Меньше зубов. Больше глаз.
— Вы можете пользоваться тем, что есть у вас, — пожал он плечами.
К счастью, прежде чем ей пришлось отвечать, они добрались до полки с разноцветными снежными шарами.
— Золушка. Белоснежка. Принцесса и Лягушонок, — продавщица, словно завороженная шейхом Захиром, демонстрирована имеющиеся образцы. С таким энтузиазмом, словно сделала их сама.
— Благодарю вас, — шейх Захир взял в руки «Принцессу и Лягушонка».
— Еще что-нибудь? — предложила женщина, превращенная его улыбкой в номинанта на премию «Лучший продавец года».
— В таком случае я непременно обращусь к вам.
Очень вежливо, но сомнений не оставляло — продавщицу отсылали. Диана едва не пожалела ее. Потом показала удаляющейся спине язык. Чуть не показала.
— «Принцесса и Лягушонок», Меткалф? — спросил шейх, вертя шар в руках. — Эту сказку я не знаю.
У него прекрасные руки. Отнюдь не мягкие и изнеженные. Старый шрам вдоль костяшек, а пальцы — длинные, гибкие, но то была гибкость стали.
— Удивительно, что вы знаете хоть одну из них, — ответила Диана, стараясь сосредоточиться на шаре, внутри которого девочка в короне и лягушка сидели на краю колодца.
— Дисней добрался и до Рамал-Хамраха.
— Да, конечно. Что ж, эту историю он, должно быть, решил пропустить. Возможно, он прав. Другие лучше.
— Но эта девочка — принцесса. Амире это должно понравиться.
Посмотрев на него, Диана увидела прирожденного повелителя. Ему не требовались слова, чтобы отдать приказ. Довольно одного взгляда темных глаз.
— Не знаю, — предостерегла она его. — Золушка, хоть и замарашка, зато добра. А Белоснежка, пусть не может считаться образцом благонравия, но…
— Я не могу разговаривать весь день, — напомнил он.
— Не можете, сэр. — Она взяла шар, встряхнула его, вызвав внутри снежную бурю. — Ладно, суть вот в чем. Избалованная принцесса уронила свой золотой мячик в колодец. Лягушонок предлагает ей сделку. Если принцесса возьмет его домой, позволит ему есть из своей тарелки, спать на ее подушке, будет целовать его на ночь… — Диана запнулась. Его чувственно изогнувшаяся нижняя губа сбила ее с мысли.
— Говорящий лягушонок?
Она пожала плечами.
— Это же сказка.
Шейх выразил согласие кивком и подсказал:
— …целовать его на ночь…
— Ну, если она все это пообещает, он достанет ей золотой мячик со дна колодца.
— Лягушонок с задатками джентльмена сделал бы это, не требуя таких жертв.
— Находчивая девушка справилась бы сама.
— Вы бы спустились в колодец, Меткалф?
— Я бы не стала целовать чертову лягушку!
— Вы не одобряете принцессу?
— Даровых золотых мячей в природе не бывает.
— Нет, конечно. — Он что-то сделал со своими глазами, и Диане внезапно стало жарко под темно-красной формой.
— Ну и вот, — быстро проговорила она, подсовывая палец под воротник, чтобы впустить хоть немного прохладного воздуха. — Принцесса соглашается. Откровенно говоря, она пообещала бы ему Луну за свой любимый мячик — и лягушонок с неджентльменскими задатками ныряет в колодец, достает мяч и отдает ей, после чего принцесса выражает свою благодарность, унося ноги.
— Унося ноги?
— Ага. Сматывается. Удирает во дворец без него.
Захир приложил руку к сердцу.
— Я шокирован.
Мог бы не переспрашивать, ведь все отлично понял с первого раза. Может, он и не смеется открыто, но глаза сверкают весельем.
— Подозреваю, что лягушонок так этого не оставил?
— Правильно подозреваете. Этот лягушонок определенно не джентльмен. Он скачет во дворец, доносит на принцессу королю, и тот говорит дочери, что ей следует держать свое слово.
— Принцесса не должна бы нуждаться в напоминании.
— Возможно, вы будете удивлены, но держать слово принято и у простых людей. Ну и принцесса, конечно, не в восторге, но выбора у нее нет, так что она позволяет ему есть из своей тарелки, но в постель ложится без него.
— Она плохо усваивает свой урок, эта принцесса. И как лягушонок, успокаивается?
— А вы как думаете?
— Я думаю, что ей придется-таки положить его на свою подушку.
— Верно. Он долго-долго прыгает по лестнице до комнаты принцессы, но наконец добирается и напоминает ей о ее обещании. Принцессе приходится признать поражение, и она кладет его к себе на подушку и даже заставляет себя поцеловать его.
— Сочувствую ему, но вообще-то может эта история иметь счастливый конец?
— Зависит от вашей точки зрения. Когда следующим утром принцесса просыпается, лягушонок превращается в прекрасного принца.
Брови шейха слегка шевельнулись.
Диана, чье представление об этой сказке связывалось до сих пор с картинкой из детской книжки, где уже упомянутый прекрасный принц, полностью одетый в положенные принцу одежды, стоит у постели просыпающейся принцессы, внезапно увидела совершенно иную картину и, как ни глупо, густо покраснела.
— Потом, — поспешила продолжить она, — естественно, даются обычные пояснения о злой ведьме с ее заклятьями, наложенными на принца. Но принцесса сделала все, чтобы разбить чары. И тра-та-та, — она пропела свадебный марш, — они жили долго и счастливо.
— Вы хотите сказать, что, раз он теперь не лягушка, а принц, она сразу выходит за него замуж?
— Я вас предупреждала. Душонка у девицы мелка, как августовская лужа. Я только не понимаю, почему принц на ней женится.
— Может, король не клюнул на объяснения с «чарами» и не позволил ему увильнуть?
— Убедительная теория, но факт остается фактом — в сказках девушка всегда получает принца. Обязательная любовь с первого взгляда и счастье навеки.
Услышав скептицизм в ее голосе, Захир задумчиво оглядел ее.
— Вас это вроде бы не вдохновляет.
Диана широко раскрыла глаза, словно размышляя, принять или отвергнуть предложенный вариант. Глаза у нее не просто зеленые, понял он, а с золотыми крапинками.
— Наверное. Очень быстро выясняется, что для счастливого конца наличия прекрасного принца мало.
Захир четко уловил момент, когда она осознала, что говорит лишнее. Вспыхнувший на щеках легкий румянец. Нервное движение губ, словно пытающихся проглотить слова обратно.
