Девушка ехала с погашенными фарами, пока не достигла предместья цивилизации, благодарная почти полной луне, освещавшей ночное шоссе. Джози была уверена в том, что их никто не преследовал, если только преступники не использовали прибор ночного видения или радар. Менее чем через двадцать минут она добралась до ближайшей центральной больницы, игнорируя ограничения скорости в центре города, и въехала на служебную парковку, взвизгнув шинами и оглушительно сигналя.
Тайлер Маккол не пошевелил ни одним мускулом за все время поездки. Персонал отделения неотложной помощи выбежал навстречу, её отца поместили на носилки и отправили в отделение реанимации в течение нескольких минут.
Джози провела следующее полчаса, ежеминутно просматривая периметр, в то время как врачи проверяли состояние отца. Когда энергичный медик в белом халате подошел к ней, она прислонившись к стене, тайком наблюдала за входом в отделение неотложной помощи.
— Мисс Маккол?
— Да?
— Я — доктор Уэллс. Я обследовал вашего отца.
— И…
— У него есть довольно рискованный ушиб головы, но он уже пришел в сознание.
Воздух со свистом покинул ее легкие, и она стала оседать вниз по стене.
— Я могу увидеть его?
— Да, но есть кое-что, о чем вам следует знать.
— Что?
— Я полагаю, что на целостности памяти вашего отца сказался полученный им удар, — врач поджал губы в раздражении. — Правда, не то, чтобы он собирался это признать.
Это было так похоже на отца, никогда не признаваться в слабости. Но так как наблюдение за больными было нормой в деятельности любого медика, аномального поведения данного пациента ему было вполне достаточно, чтобы поставить диагноз.
— У него амнезия?
— Только частичная. Ему известно кто он, но избегает отвечать на вопросы о том, где находился или чем занимался непосредственно перед взрывом.
— Но это не означает, что он этого не помнит.
— Я это осознаю, но он не ответил мне, какой сегодня день. Он знает год, но, по моему мнению, у него имеются некоторые пробелы в памяти, а без его сотрудничества, у нас нет никакой возможности определить, насколько они велики.
Она почти захотела пожелать доктору удачи, но оставила при себе остроумный комментарий. Ее отец был упрям и подозрителен к любым представителям власти. Вероятно, доктор уже понял это.
— К нему вернется память?
— Нельзя сказать наверняка, но в большинстве случаев, если нет значительного поражения, мозг постепенно проводит повторную диагностику, обходя пораженные участки, и восстанавливает информацию. У нас нет результатов его предыдущей томографии,[8] чтобы провести сравнение, поэтому трудно сказать, насколько сильно повреждена мозговая ткань. Вот то, что я могу вам сказать: повреждение ограничено небольшим участком в его левой лобной доле, внешне совпадающим с раной от удара.
Ее папа не хотел бы знать, что они копались в его голове. Он мог быть до смешного странным относительно подобных вещей, и медперсонал вышел сухим из воды только потому, что он находился без сознания, но Джози отдавала себе отчет в том, что не было никаких гарантий того, что у отца будет хорошее настроение, когда она зайдет проведать его позже.
— Что-нибудь еще?
— Ну, у него есть несколько поверхностных кровоподтеков и синяков, но никаких внутренних повреждений. — Она уклончиво осведомилась, что могло вызвать его травмы, и тотчас же ощутила возросший интерес доктора.
— Я могу его увидеть?
Доктор нахмурился, но кивнул.
— Может это и к лучшему. Может хоть вам удастся убедить его сотрудничать с нами.
Это вызвало скептическую усмешку на ее губах.
— Я могу попробовать.
Медсестра сопроводила девушку в обратную сторону в самый конец коридора к одноместной больничной плате. Ее отец сидел на кровати, его глаза были плохо сфокусированы, но, несмотря на это, пристально изучали палату на предмет поиска возможной угрозы. Настоящий профессионал, действующий в критической ситуации.
— Привет, папа.
— Джози-детка.
Она подошла и встала около кровати, положив руку на его предплечье.
— Как ты себя чувствуешь?
— Жить буду.
— Доктор думает, что у тебя частичная амнезия.
Бледно-зеленые отцовские глаза сощурились.
— Чертов наглец.
Джози улыбнулась этим первым проблескам юмора, с тех пор как земля впервые заколебалась под её ногами.
— Надеюсь, ты не говорил ему об этом?
— Я не уверен.
— Ты знаешь, какой сегодня день?
— Нет… — Он поднес руку к голове, прикрыл глаза, пот поблескивал у него над бровью. — Есть пробелы.
— Не волнуйся об этом. Доктор сказал, что, скорее всего, ты все вспомнишь, в конце концов.
— Я полагаю, он думает, что знает это, потому что использовал тот чудной приборчик, чтобы покопаться в моих мозгах.
Так, он уже знает об этом.
— Он просто пытался оценить степень повреждения.
— Ну, если ты так говоришь. — Но было ясно, что отец этому не верил.
Она вздохнула. Девушка предположила, что человека, который считал проявление интереса к своему второму имени грубым вторжением в личную жизнь и который отказывался посещать врача с тех пор, как Джози исполнилось десять, компьютерная томография наверняка не относилась к вещам, входившим в понятие его личной зоны комфорта.[9]
Он открыл глаза и пригвоздил ее взглядом, который использовал для допроса.
— Так что там произошло?
— Ты этого тоже не помнишь?
— Нет, но если это было что-то настолько серьезное, что меня засадили в эту белую тюрьму, то думаю, мне следует об этом знать.
— Был взрыв.
— Где?
— В офисе и твоем тайном убежище, но пламя распространялось слишком быстро, пока я вытаскивала тебя.
— Ты спасла мне жизнь.
Джози пожала плечами.
Он крепко сжал челюсть.
— Я не помню, какой сегодня день недели, и не имею представления, почему кто-то попытался взорвать меня.
Девушка не стала отрицать, что взрыв был спланирован заранее. Хотя инстинкты отца были лучше, чем у нее, все они вопили о том же самом.
— Не волнуйся об этом. Скоро ты опять будешь у руля.
Отец кивнул и сразу вздрогнул, снова поднеся руку к голове.
— Проклятье, так болит.
— Мне жаль.
Следующие два часа стали напряженными для Джози, уклончиво отвечавшей на прощупывающие вопросы персонала реанимации и дежурного офицера, которого вызвали, чтобы тоже попытать счастья, когда врачи сдались. Она отвечала им, что отец неудачно упал.
Все были обеспокоены, так как это не объясняло то состояние, в котором находилась одежда их обоих. Джози отказалась просветить их, давным-давно уяснив, что не бывает ответа лучше, чем увиливание от него, вместо того, чтобы наслаивать одну ложь на другую. В конце концов, пришла медсестра и сказала, что они хотят перевести мистера Маккола из реанимации в отдельную палату под наблюдение.
