— Еще чего! Сидеть все время на сквозняке в этом мокром ящике? Не хочу! — заявила она.
— Но мы не можем продолжать стоять под дождем, дорогая мисс Тэллант! — сказала мисс Блэкборн.
— Конечно, не можем! Иначе с вашим самочувствием вы просто сляжете в могилу. Где-нибудь здесь должен быть дом, где нас приютят. Что это за огни?
Огни светились в окнах дома, стоящего невдалеке от дорога. Конюх от себя добавил, что заметил сторожку у ворот в нескольких шагах отсюда.
— Отлично! — оживилась Арабелла. — Мы пойдем туда и попросим их приютить нас ненадолго.
Мисс Блэкборн, робкая душонка, слабо протестовала:
— Что они только о нас подумают!
— Ну, почему же? — повернулась к ней Арабелла. — Почему, когда с одним экипажем случилась авария в прошлом году возле нашего дома, папа послал Гарри привести путешественников к нам под крышу? Мы не можем сидеть час или даже больше в этой коробке! Кроме того, я ужасно голодна и думаю, добрые хозяева предложат нам какую-нибудь закуску, не правда ли? Сейчас обеденное время, и хватит об этом!
— О, я не уверена, что это удобно! — Вот и все, что произнесла мисс Блэкборн.
Это произошло в тот момент, когда сумасбродный юный модник лорд Флитвуд, приглашенный своим другом мистером Бомарисом, со смеющимися глазами требовал шутливым тоном от хозяина:
— Хорошо, вы обещаете мне охоту с гончими завтра, — кстати, где мы встретимся? — Но что, что вы сделаете, чтобы развлечь меня сегодня?
— Мой повар, — сообщил мистер Бомарис, — артист в своей области. Он француз; мне кажется, вы любите его девенпортских цыплят с бесподобным бентонским соусом?
— Но, — продолжил его светлость строго, — от меня вам не отделаться кухней! Я пришел сюда в надежде найти прекрасных парфянок, позвольте мне заметить, и хорошей оргии, — вина из черепов, м-м-м-м-да, и еще чего-нибудь этакого.
— Прискорбное влияние лорда Байрона на общество, — заключил с улыбкой мистер Бомарис.
— Чего? А, это поэт-оборванец, вечно сидящий в пыли? Сам-то я думаю, что он чертовски неблагороден, только, конечно, не говорю никому! Черт с ним! Где, Роберт, где прекрасные парфянки?
— Не принимаю подобных претензий — причем здесь они? — прервал его хозяин.
— Откуда я знаю, черт возьми? Осмелюсь сообщить, ведь ты не бросил перчатки ни одной из красавиц, которые пытались женить тебя на себе за все последние пять лет. Более того, твои подруги всегда чертовски честолюбивы. Все это дает обильную пищу для обсуждения старыми холостяками! Вспомни о Фараглини!
— Самая хищная самка среди всех мне знакомых!
— Но какая внешность! Какая фигура!
— А какой норов!
— Что с ней теперь? — спросил его светлость. — Я не видел ее с тех пор, как ты с ней расстался.
— Я думаю, в Париж укатила. Зачем? Могу рассказать, если интересно.
— Не желаю слышать эти глупости! — резко возразил его светлость. — Она, возможно, встретит меня там через месяц! Сколько ты заплатил за пару серых рысаков, в которых она разъезжала по всему городу?
— Не помню.
— По правде говоря, — доверительно сказал лорд Флитвуд, — она этого недостойна, хотя, конечно, чертовски соблазнительна!
— Верно, недостойна.
Лорд Флитвуд посмотрел на собеседника с неприкрытым любопытством.
— Есть ли на свете хоть что-нибудь, что по-настоящему нравится тебе, Роберт? — спросил он насмешливо.
— Да, мои лошадки! — прервал мистер Бомарис. — Кстати, о лошадях, Чарльз, как тебя черт дернул купить эту клячу у Личфилда?
— Ты говоришь о гнедом? Этот конь мне очень нравится! — Лицо его светлости озарилось улыбкой и энтузиазмом. — Кровь с молоком! Правда, Роберт!
— Если я когда-нибудь найду в своей конюшне помирающую дохлятину, то подарю ее тебе с полной уверенностью, что она придется тебе по вкусу, — бессердечно сказал мистер Бомарис.
Лорд Флитвуд начал было протестовать, возмущенно и страстно, но в этот момент в комнату вошел дворецкий и сообщил с извинениями, что у ворот сломался экипаж с двумя леди, которые умоляют дать им приют на некоторое время.
Холодные зеленые глаза мистера Бомариса никаких чувств не выдали.
— Разумеется. В приемной, должно быть, горит камин, пусть миссис Мерсей побудет там с ними.
Дворецкий поклонился и собрался уходить, но лорд Флитвуд остановил его:
— Как они выглядят, Броу? Старухи или еще ничего? Хорошенькие?
Дворецкий, привыкший к непосредственным интонациям его светлости, ответил с обычной для себя торжественностью в голосе, что одна из них — очень даже славненькая.
— Я настаиваю, Роберт, чтобы ты принял этих женщин с должной степенью внимания, — твердо сказал его светлость.
— Конечно, пусть побудут в приемной, покажи им ее, Броу!
Дворецкий взглянул на своего хозяина, ожидая его реакции, и тот равнодушно подтвердил:
— Как тебе будет угодно, Чарльз.
— Какая же ты неблагодарная свинья! — возмутился лорд Флитвуд после того, как Броу вышел из комнаты. — Ты не заслуживаешь своего счастья! Их послало нам само Провидение!
— Сомневаюсь я, что это парфянки, — счел нужным заметить мистер Бомарис. — Тебе, наверное, именно их хочется?
— Хоть какое-то развлечение! — откликнулся его друг.
— Чрезвычайно неуместные слова! И зачем только я тебя пригласил?
Лорд Флитвуд усмехнулся в ответ:
— Роберт, ты, наверное, собирался посетить мой дом на улице Тип? Собирался. И множество подхалимов готовы вылезти из кожи вон, чтобы получить от меня приглашение. А между тем их там не ожидает ничего, кроме разве что игры в карты, смею заметить!
— Ты забываешь про угощение.
— Но, — закончил свою мысль его светлость, — я не таков!
Обычно у мистера Бомариса было холодное и сдержанное выражение лица, но иногда улыбка смягчала его суровость и даже придавала лицу черты детского умиления.
— Как ты можешь говорить так, Чарльз? Ты же знаешь — ты для меня пример и в моде, и в манерах!
Когда девушка вошла в комнату, оба друга смеялись, и ей выпала редкая возможность увидеть мистера Бомариса в наилучшем свете.
У Арабеллы был брат, любивший модно одеваться, и она думала, что знает, как должен выглядеть истинный джентльмен. Но, как теперь оказалось, она сильно ошибалась, ибо мистер Бомарис был куда более изящен.
Арабелла не была уверена, что ей все по вкусу в прическе мистера Бомариса — ей нравилась короткая стрижка, — но тем не менее он показался ей весьма красивым мужчиной, и девушка искренне залюбовалась его смеющимися губами и серыми глазами.
