— Но почему же вы тайно преследовали меня, вместо того чтобы подойти и представиться сразу?
— Вы не поверите, но, увидев такое милое личико, я струсил, как последний болван.
— Нет, вряд ли я вам поверю, — проговорила Джин после минутного молчания. — Но у меня к вам есть еще один и, пожалуй, самый сложный вопрос: как вы меня узнали, ведь мы с вами никогда не встречались раньше?
— Портье очень подробно описал мне вашу внешность. У него профессиональная память на лица. Правда, он добавил, что вас трудно не узнать при любых обстоятельствах. И я должен согласиться с этой оценкой.
Джин хотела держаться сдержанно и бесстрастно, но невольная краска приятного смущения подвела ее.
— Надо полагать, это комплимент? Спасибо.
— Раз вы столь великодушны, я мог бы наговорить вам еще множество, но давайте пока не будем заходить далеко в сторону.
— Не пока, а вообще не будем. Скажите-ка мне вот еще что: у вас французское имя, но акцент…
— Американский, это так. Мои родители французы, но я вырос в Америке. Они эмигрировали во время войны. Наверное, я нарушил обычный ход событий, вернувшись на родину своих предков. В душе я всегда чувствовал себя французом.
Десятки самых разных вопросов вертелись у нее на языке, но он не дал ей возможности задать хотя бы один из них.
— Ну хватит обо мне, — отрезал он. — Я настаиваю, чтобы вы сообщили мне что-нибудь о себе. Например, откуда у вас такое прелестное личико.
Опять покраснев, Джин коротко рассказала ему о своем отце, поставщике чая, и матери, бывшей актрисе, которая счастливо избежала тлетворного влияния Голливуда, ради семьи отказавшись от карьеры кинозвезды. Когда Джин была еще подростком, они переехали на восток, и она училась в частном американском колледже.
Девушка на минуту умолкла, надеясь перевести разговор на другую тему, но Поль ненавязчиво своими на удивление проницательными вопросами заставил ее продолжать. Постепенно она преодолела свое нежелание говорить о себе, и к тому времени, когда на столике появились блюдо с разнообразными сырами, сухое красное вино «Грэйвз» и кофе, она поведала ему почти всю историю своей жизни: о годах своего несчастливого супружества, о том, как ее бывшему мужу удалось, используя родственные связи, в одночасье загубить ее карьеру в «Хардвик Хотелс», и о том, как она нашла счастливое прибежище в «Саммит Инн», несмотря на нескончаемые финансовые неурядицы старого отеля.
После этой своеобразной исповеди Джин испытала некоторое облегчение. Уже слишком давно она не поверяла никому своих чувств. Ей пришлась по душе та атмосфера искренности и доверия, которую он так быстро установил между ними. Вдруг она с тревогой обнаружила, как много прошло времени.
— Послушайте, это нечестно — заставлять меня одной вести разговор, возмутилась она. — А вы? Ну-ка расскажите, чем живет мистер Поль Бюдье?
— Весной, скоростью и ненасытным любопытством, — легко ответил он. — Но я еще не все выяснил про вас. Мне хочется знать больше. Например, почему вы в конце концов ушли от мужа? Хотелось бы знать это, чтобы не допустить его ошибок.
Джин напряглась в первый раз за все время, пока они мило беседовали в этом ресторане, почувствовав себя неуютно. За два года, прошедшие с той жуткой последней ночи с Марком, ей удалось стереть в памяти почти все подробности, но один эпизод продолжал преследовать ее. Вот и сейчас она увидела перед глазами четкую картину: ее муж с горящими зверским огнем глазами навалился на нее, пригвоздив рукой ее горло к полу, занес над ней мощный кулак. При этом воспоминании руки ее похолодели.
— Это как раз то, о чем я не хотела бы говорить, — еле слышно произнесла она.
Поль, казалось, уже пожалел о своем вопросе.
— Простите, я, видимо, коснулся болезненной темы. Приношу свои извинения.
Впервые после того, как случился тот кошмар, Джин вдруг испытала желание рассказать все, чувствуя, что этот человек способен понять ту боль и то унижение, через которые она прошла. Запинаясь, она принялась подыскивать подходящие слова, но он остановил ее:
— Ни к чему говорить об этом. В вашей жизни, конечно, есть более счастливые эпизоды, о которых вы с удовольствием расскажете.
Джин откинулась на стуле. Да, наверное, он прав — не стоит ворошить прошлое. Сидя в этом уютном ресторанчике с Полем, она испытывала странное чувство, будто ее жизнь начинается заново. Он представлял для нее заманчивый неведомый мир, я она была не прочь узнать этот мир как можно глубже за то короткое время, что им предстоит быть вместе.
— Я и так рассказала достаточно, а теперь хочу послушать о вас, потребовала она. Поль с сожалением покачал головой.
— С удовольствием бы вам рассказал о себе, но у нас слишком мало времени. Хотя несколько недель перед сбором урожая я относительно свободен, все же у меня есть некоторые обязанности. Если вы допили свой кофе, тогда идемте. Ну-ну, не дуйтесь! Когда вы это делаете, вам невозможно противостоять. Сегодня мне действительно некогда, но у нас с вами есть завтрашний день. Обещаю, что отвечу на все ваши вопросы, договорились?
Она кивнула.
— Хорошо, ловлю вас на слове.
— Мечтаю быть пойманным вами!
Заглянув в счет, он оставил на столике несколько разноцветных французских банкнот, и спустя минуту они опять стояли на улице.
Джин поставила на тротуар свой пакет и лениво потянулась, нежась под теплыми лучами солнца, которые вместе с прохладным ветерком ласкали кожу. Она решила, что ленч с Полем прошел замечательно, и сказала ему об этом.
— Я вообще-то ожидала, что целый день буду подвергаться сексуальным домогательствам, — закончила она смело.
— Я не гарантирую, что этого не случится, но я постараюсь сдерживать себя. То есть, конечно, если вы пообещаете, что с вашей стороны не будет провокаций.
— Обещаю, — с улыбкой сказала она. Поль совершенно наглым образом оглядел ее с ног до головы. По телу Джин пробежала дрожь возбуждения, но она не подала виду. Его открытое восхищение наполнило ее восторгом.
Озорные глаза Поля опять встретились с ее взглядом.
— Конечно, вы знаете, что во Франции между друзьями принято целоваться на прощание. Мы же с вами теперь друзья, не так ли?
Джин кивнула, и в ту же секунду он легко положил руки ей на плечи и коснулся губами сначала одной, потом другой ее щеки, соблазнительно помедлив. Сердце Джин бешено застучало.
В следующее мгновение Поль уже поворачивал за угол, даже не дав ей возможности сказать «до свидания».
Джин не могла тронуться с места и округлившимися глазами уставилась в пустоту. У нее было такое чувство, будто она лежала на пляже, млея от жары, и вдруг солнце скрылось за тучу. Кожа еще хранила тепло, напоминавшее о том блаженстве, которое она ощущала в его присутствии.
