Господин Дайс, серьезного вида худощавый, остролицый человек, откашлялся и, убедившись в том, что собравшиеся готовы его выслушать, взял слово.
— Я намерен огласить последнюю волю господина Альмейды. Все необходимые объяснения текста завещания будут оглашены позже, — заявил он, оглядев присутствующих поверх очков с двойными стеклами. — Итак, я буду крайне признателен, если все возникшие у вас вопросы вы зададите мне после того, как я закончу чтение документа.
Сорча в недоумении посмотрела на адвоката. Когда ее мать говорила о финансовых делах, девушка не представляла себе, что речь пойдет о формальной декларации денежных средств, оставленных Хорхе в наследство.
— Вы собираетесь огласить последнюю волю господина Альмейды? — переспросила она.
— Разумеется, — ответил адвокат и, водрузив очки на переносицу, начал читать.
Как нетрудно было предположить, Дениза Альмейда унаследовала основную часть состояния покойного мужа, что включало в себя четверть акций семейного винодельческого предприятия. Оговаривалось создание денежного фонда в пользу малолетних сыновей Хорхе, порядочная доля богатств отчима досталась и Майклу.
— Спасибо тебе, Хорхе, — произнес тот вполголоса.
— Моей падчерице… — продолжал читать господин Дайс.
— Мне? — запротестовала Сорча, и ее зеленоватые глаза широко раскрылись от удивления. — Он что-то оставил мне?
Адвокат, недовольный тем, что его второй раз прерывают, нахмурился.
— Моей падчерице, Сорче Риордан, я завещаю пятьдесят один процент доходов «Клуба Марим», — заключил он раздраженным тоном. — Рун де Брагансе остаются сорок девять процентов доходов вышеназванного клуба.
Пока ее мозг справлялся с этой потрясающей информацией, Сорча искоса взглянула на Рун. Он был тоже потрясен, лицо его напряглось, а губы сжались.
— Моему племяннику, Фернандо, — торопливо продолжал читать господин Дайс, будто опасаясь, что его опять прервут, — я завещаю… — Перечислив целую серию мелких подарков многочисленным родственникам и друзьям, адвокат объявил, что чтение текста последней воли покойного завершено. После этого он кивнул головой в сторону Сорчи.
— Итак, — произнес он, — у вас, кажется, был вопрос?
В голове девушки теснился миллион вопросов, но она не могла сосредоточиться ни на одном. «Моей падчерице… я завешаю…» — эти слова отзывались эхом в ее сознании, подобно звукам в густом тумане. Ей никогда не приходило в голову, что она может стать наследницей Хорхе.
— А… Нет-нет, — пробормотала Сорча, и адвокат нетерпеливо щелкнул языком.
— Не могли бы вы объяснить, как будет организован фонд обеспечения мальчиков-близнецов? — спросила Дениза Альмейда.
В течение четверти часа господин Дайс подробно отвечал на вопрос Денизы, затем снова обратился к «Клубу Марим». Но Сорчу все еще одолевали сомнения. Клуб, как ей смутно представлялось, является компанией, и, следовательно, она сама и Рун де Браганса станут ее совладельцами и членами директората. Как только оформят бумаги, придется съездить в Португалию, чтобы официально вступить в должность и поставить подпись под различными документами.
— Местный адвокат ознакомит вас с соответствующими юридическими правилами, — подытожил господин Дайс. Затем снял очки, собрал со стола бумаги, и на этом заседание закончилось.
— Какого черта Хорхе оставил тебе наследство?! — начал возмущаться Майкл, пока их мать провожала адвоката.
Сорча устало разжала кулаки.
— Возможно, он считал, что, если тебе и близнецам кое-что перепало, будет только справедливо оставить что-нибудь и мне, — откликнулась она непринужденно.
— Однако ваши встречи походили на битвы мировой войны! — продолжал Майкл.
Юноша принял отчима как члена семьи, во всем с ним соглашался, и теперь его возмущало, что его сестра, эта сорвиголова, получает такую же, если не большую, долю наследства.
— Хорхе первый всегда заводился, — отрезала Сорча.
— Это ты так думаешь, а он считал тебя сплошным наказанием…
— Хорхе был неравнодушен к Сорче, — Дениза Альмейда, вернувшись в кабинет и услышав, что ее дети обсуждают семейные дела в присутствии постороннего, сочла нужным вступить в разговор. Она улыбнулась Рун. — В глубине души он любил мою дочь.
— Старательно скрывая свои чувства от окружающих, — пробормотал Майкл. Рун поднялся.
— Когда вы сможете приехать в Португалию? — обратился он к Сорче. Та пребывала в нерешительности.
— Я сейчас занята, но…
— Занята, подыхая с голоду на чердаке? — усмехнулся ее брат.
После утомительного дня и стольких испытаний Сорча не выдержала и сорвалась:
— Знаешь, временами ты мне напоминаешь Хорхе. Как и он, ты не хочешь понять…
— Думаю, Рун не откажется от чашечки кофе на дорогу, — вмешалась Дениза Альмейда, стараясь примирить спорщиков. — Майкл, займись кофе, а я загляну к близнецам, посмотрю, что они делают.
— Когда же вы приедете в Португалию? — снова спросил Рун, как только они остались вдвоем.
Сорча сложила губки бантиком.
— Не раньше чем через два месяца.
— Так не скоро! — запротестовал Рун.
— Боюсь, что да. Плечи его опустились.
— Получить долю в таком деле, как индустрия отдыха, может показаться веселой забавой, но тут очень важно, чтобы все опиралось на закон и было оформлено как можно скорее, — резко заявил он.
— Я все это понимаю, — ответила Сорча. — И тем не менее…
— Итак, когда вы приедете? — не отступал Рун.
Она задумалась, нахмурившись.
— Возможно, я смогу вырваться на несколько дней в конце апреля.
— Какого числа? — Он вынул из внутреннего кармана пиджака записную книжку с календарем.
Сорча хитро прищурилась.
— Понятия не имею. Он полистал календарь.
— Может быть, двадцатого? Это понедельник. Вам надо сейчас принять решение, — добавил он строго.
— Ну а если, например, я приеду двадцать первого и пробуду до пятницы? — предложила Сорча.
— Я забронирую для вас номер в гостинице и вышлю авиабилет. — Рун закрыл записную книжку. — Я буду вам признателен, если вы во имя будущего сотрудничества будете строго придерживаться нашего соглашения.
Она взглянула на него. Еще недавно он, по всей видимости, осуждающе смотрел на нее и относился к ней как к «красотке кабаре», однако теперь его отношение заметно изменилось. Теперь она оказалась вовлеченной в мир его бизнеса и стала для него пусть и нежелательным лицом, но все же таким, с которым необходимо считаться. Кого хоть раз осудили, будет осужден вечно, подумала Сорча с раздражением. Это не ново.
