Сенатор ниже ростом, но более основательного сложения, а его грубые волосы, что называется, соль с перцем, не шли ни в какое сравнение с благородной серебряной сединой брата. И если Энтони сдержан и аристократичен, то Харрисон, всегда свежий и румяный, по его собственному выражению, выглядит этаким свойским парнем. Он острил направо и налево и вообще держался в стиле политика, открытого простым людям. Но Бритт сразу поняла, что это лишь привычная маска, надеваемая даже без нужды завоевать доверие.
У братьев, пожалуй, было и нечто общее — прирожденная доброта. А самым большим достоянием Харрисона явно была жена. Бритт быстро сблизилась с Эвелин, а та сразу стала ей покровительницей и подругой. Конечно, большая разница в возрасте делала их похожими скорее на мать и дочь, но они относились друг к другу как сестры.
Харрисон и Эвелин были единственными членами семьи мужа, с которыми Бритт познакомилась. Потому она испытывала смешанные чувства при мысли о поездке в Индию. Неведомый, но реальный мир ожидал ее там, — не только новая страна и общественные события, происходящие в жизни посольства, но Элиот с женой тоже. Она опасалась этой встречи даже больше, чем могла себе признаться. И хотя старалась не думать о том, но знала, что ее обязательно будут сравнивать с Кэтрин. Такова участь вторых жен.
Она знала: только смерть смогла разлучить Энтони с Кэтрин. Он и сам говорил ей об этом, но, правда, добавляя, что от этого его любовь к Бритт не становится меньше. Она ему безоговорочно поверила…
Звук моторов изменил тональность, и Бритт посмотрела в окно. Затем услышала легкий стон Энтони. Он проснулся и одарил ее слабой улыбкой.
— Доброе утро, милый! Ты хорошо поспал?
Энтони взял ее руку.
— Ты мое солнышко, Кэтрин. Что бы я без тебя делал? — Он не заметил своей оговорки, а Бритт постаралась не обижаться в надежде, что Энтони просто обмолвился спросонья. — Мы все еще над океаном?
Бритт опять выглянула в окно. Освещенное солнцем серо-голубое море потеснилось, уступив часть пространства блеклой коричневато-зеленой земле.
— Нет, мы над сушей! — радостно провозгласила она.
— Прекрасно. Я уже представляю себе гостиничную постель.
— Как животик? Не беспокоит?
— Думаю, мне пора навестить одно из предоставляемых пассажирам «удобств». Я скоро вернусь.
Пошатываясь на занемевших ногах, Энтони пошел по проходу. Бритт откинула голову на спинку кресла и вздохнула. Она понимала, его оговорка случайна, Кэтрин больше не занимала центрального места в его сердце. Теперь она, Бритт, — миссис Энтони Мэтленд. Все прочее не имеет значения.
Элиот Брюстер прибыл на территорию неуклюже расползшегося посольства и въехал в ворота. Для него, американца, это был маленький кусочек Штатов. Здесь располагался комиссариат, кинотеатр, теннисные корты, школа, больница, плавательный бассейн и даже местный филиал бейсбольной лиги.
Он припарковался у здания посольства и сразу направился в кабинет посла. Юджин Вэлти, нынешний посол, посещал в свое время лекции старейших университетов Новой Англии. Здесь, вдали от родины, он являл собой и душу Америки. Элиота не раздражала его уверенность в себе. Юджин был старше его лет на двадцать пять, и Элиот нередко прибегал к его советам, как к «скорой помощи». Вэлти, надо сказать, вполне заслуживал такого доверия.
Индия — последняя должность Вэлти перед отставкой. Один из людей Сая Вэнса [2], он был послан в Дели, проработав в команде Рейгана два года. И теперь радовался, что ему не надо больше томиться в комитетах Капитолийского холма — там изнывают новенькие.
Когда Элиот вошел в приемную посла, Дороти, давнишняя секретарша Вэлти, сообщила, что босс сейчас разговаривает с Вашингтоном, и указала ему на журнальный столик:
— Последний номер «Тайма».
Элиот сел, но журнала не взял, радуясь тому, что получил минуту передышки. Он решил обдумать предстоящий разговор с Юджи. Его трудности с Моник, к сожалению, не представляли здесь большого секрета. Многие сотрудники посольства подчас бросали в его сторону весьма выразительные сочувственные взгляды, и он догадывался, что они не хуже его знают о ее пристрастии к алкоголю и любовным интрижкам. Элиот однажды случайно услышал, как одна почтенная дама удивлялась, что Моник так долго замужем за одним и тем же мужчиной, ведь она принадлежит к тому типу женщин, которым необходимо менять мужчин чаще, чем перчатки.
Хуже и выдумать трудно… Элиот почувствовал, что ранка на губе опять кровоточит, и вытащил платок, чтобы остановить кровь. Он знал, что выглядит хуже черта. Раны, нанесенные им самим и противной стороной, наверняка вызовут массу вопросов. А история, объясняющая их происхождение, еще не выдумана, но, может, его осенит в тот самый миг, когда понадобится отвечать на вопрос…
— Иисусе Христе! Элиот, что с вами приключилось? — Подняв глаза, он увидел Юджина Вэлти, стоящего на пороге своего кабинета. Элиот нахмурился, сделав вид, что не понимает вопроса. — Ваше лицо! Такое впечатление, что вы побывали в бою.
— Да нет, Юджи, просто я сегодня слишком близко подошел к своей бритве, — сказал Элиот, ощупывая подбородок. — А тут еще мы столкнулись с Моник. Ванная-то у меня в бунгало тесная, двоим никак не разойтись. — Он встал и забрал свой пиджак с ручки кресла.
— Мы с Эдриэнн тоже постоянно имеем дело с этой проблемой, то лбами стукнемся, пытаясь дотянуться до зубной щетки, то еще чего, — весело сказал посол. — Как-то раз, помнится, я даже получил дикое сотрясение мозга.
— Брак таит в себе много опасностей.
Вэлти улыбнулся и сделал приглашающий жест.
— Прошу, Элиот, заходите.
Элиот вошел в просторный угловой кабинет, меблированный не без вкуса, однако довольно причудливо. Эдриэнн Вэлти явно приложила здесь руку, что особенно заметно по обилию старинных офортов. В этой обстановке Юджин Вэлти, среднего роста и упитанности, производил впечатление человека свежего и современного.
— Мы предусмотрели предстоящий сегодня вечером визит господина судьи и миссис Мэтленд, — сказал он, приглаживая зачесанные назад волосы непроизвольно повторяющимся жестом. — Эдриэнн волнуется уже два дня. Это ее первая в жизни встреча с членом Верховного суда.
— Боюсь, Энтони ей покажется совсем не похожим на то, какой обычно бывает вся эта публика, — посмеиваясь, ответил Элиот.
— Да уж, должен отметить, их путешествие не из тех, что принято предпринимать в кругах вашингтонской верхушки, — согласился Юджин, предлагая Элиоту сесть.
