— Да, Кирилл. Слушаю, — забыл тут же об ужине.
— Егор, ты просил отзвониться, как только я узнаю что-то важное. Так вот, насчет этой Юли Арташовой… — сразу отрапортовал он.
Я весь подобрался, ожидая сухих конкретных фактов, которых мне как раз и не хватало для целостной картины.
— Есть что-то интересное?
— Есть. Могу скинуть на почту. Или сам зайдешь, как будет время?
— На почту, — отрезал, не думая. — Завтра все равно будет не до того.
Глава 4
Я крутила в руках свой телефон весь вечер и полночи. Это было похоже на издевательство: оставить мне мою вещь, в которой хранится часть прошлой жизни, важные моменты, — и, насмехаясь, пожелать удачи в подборе пароля.
Я перепробовала кучу вариантов, узнала у врачей свою дату рождения, вбивала наобум набор цифр и комбинаций — и ни-че-го.
Смартфон упорно не хотел мне приоткрывать завесу тайны. Надежда на то, что кто-нибудь позвонит и таким образом я смогу зайти в данные устройства, тоже провалилась. Мне не оставалось других вариантов, кроме одного: сидеть и ждать Егора, чтобы всеми правдами и неправдами выведать у него важную для меня информацию.
Ну либо еще кого-то из моих близких, кто поможет пролить свет на покрытое мраком прошлое.
Ведь должны быть у меня друзья? Родные?
Какие-нибудь сочувствующие люди?
Хоть кто-то же обязан быть!?
Следующий день начался по типу предыдущего: неприятное гнетущее пробуждение, осмотр врачами, куча процедур, забор анализов.
Не хватало только визита Егора. Вот его-то я ожидала с нетерпением, кусая губы и заранее продумывая вопросы.
Ближе к обеду, когда я лежала на кушетке, обвитая кучей датчиков, и вглядывалась в необычный рельефный потолок, в процедурную кто-то зашел. Мелькнули два белых халата и стройные фигурки в проеме, не загороженном медицинской ширмой.
Раздался тихий женский голос. Я не прислушивалась вначале, погрузившись в свои мысли. Медперсонал периодами заходил проверить, как дела, или взять какие-то бумаги. Поэтому не сразу поняла, о ком речь, пока ухо случайно не уловило брошенную сочувствующим тоном фразу:
— …бедная, такая молодая. Хорошо хоть, сама выжила и ребенка сохранила!
— Уверена, что ей повезло? — так же тихо, почти шепотом, с явным сарказмом ответил ей другой женский голос. — Еще неизвестно, как его отец отреагирует.
— А что отец? К нам ее как раз по его распоряжению направили. Вчера вот старший сын полдня продежурил у кровати девочки. Охрану оставил.
Я насторожилась, включив слух на максимум. Очень похожая ситуация…
— Чтоб не сбежала! Ты хоть в курсе про их семью? Знаешь, что отец сыновей воспитывал сам? Он жену лишил родительских прав и детей отобрал при разводе. А та вполне нормальная женщина была. Деньги решают все!
— Чушь! — возмутилась чуть громче оппонентка. — Как можно мать лишить родительских прав, если она нормальная, как ты говоришь?
Напряглась, все больше интересуясь их диалогом. Сердце застучало сильнее от нахлынувшего волнения.
Могло быть, что разговор шел не обо мне? Клиника дорогая, и каждый первый — даже не второй — клиент здесь более чем обеспеченный.
Я уже убедилась, даже не видя расценок, что лечение тут совсем не дешевое. Ремонт, отношение медперсонала, обслуживание, наличие дорогостоящего оборудования — буквально все кричало о высшем разряде и космических ценах.
Мне даже страшно представить, в какую сумму обойдется мое лечение.
Так возможно ли, что девушки разговаривали не обо мне?
— Вот так! Накачать наркотой, закрыть в психушке, создать скандал вокруг этой ситуации, — продолжила вторая. — У меня подруга вела его жену, гинеколог. Они даже дружили в свое время. Она хорошо знала Светлану. Не была та ни наркоманкой, ни сумасшедшей. И сыновей любила.
— Твою мать…
— Стрельцов самый настоящий мизогин. Она ради детей его и терпела. Ну, может, из-за денег тоже. А когда не выдержала и развестись решила, он ей и устроил… райскую жизнь.
Они обе замолчали, а я дышать забыла, с ужасом понимая, что это не ошибка и не совпадение. Разговор действительно изначально шел обо мне.
Вот и он, кусочек уродливой правды. Хотела что-то раскопать?
Пожалуйста!
Получите и распишитесь!
Знала ли я эти подробности, когда начинала встречаться с Арсением? Почему-то мне кажется, что вряд ли.
Ведь если сыновей воспитывал отец, то он и ненависть свою к женщинам им передаст с детства.
Взрастит и укрепит.
Неужели я не замечала этого в своем парне?
Он умело скрывал?
Или все-таки пошел не в отца?
— Думаешь, он оставит в покое эту девчонку? Возможно, если она сама ребенка им отдаст и исчезнет в неизвестном направлении, то обойдется. А нет — так ей помогут. Она вон сына его на тот свет отправила. Или, по-твоему, охрана просто так стоит у ее палаты и каждый шаг сопровождает? Для красоты? Это пока она ничего не помнит, не понимает, куда влипла. А осознает… Хотя, если жить захочет… — И опять громкое молчание. — Вот и оно.
В голове страх мелкими молоточками вбивал только одно слово: "Бежать! Бежать! Бежать!"
Но куда и как, когда даже имени своего толком не помнишь?
Ни родителей, ни друзей, ни документов.
И денег тоже нет.
Или есть?
В палате в тумбочке я видела дамскую сумочку. Даже открывала, рылась в надежде найти что-то интересное. Там были деньги, только я не считала сколько.
— А похороны сегодня? — неожиданно перевела тему одна из девушек.
— Да. Кажется, да. Вроде сегодня, — задумчиво протянула вторая. — Теперь понимаешь? Ей даже проститься с ним не дали, не то что… — словно обухом по голове.
Секунда. Вторая. Третья…
Осознание услышанного.
К горлу подступила горечь обиды. Сменился вектор мыслей, и на время отступил страх, заглушаемый новостью о похоронах.
Да, я виновата. Да, была за рулем того проклятого автомобиля, о чем наверняка буду жалеть всю оставшуюся жизнь.
Но неужели мне нельзя в последний раз увидеть отца ребенка?!
Проводить в мир иной?
Попросить прощения?
Это ведь за гранью!
Не по-человечески!
Меня уже и этого лишили?
Я уставилась стеклянным взглядом в одну точку, не слушая дальнейший разговор. Сердце гулко стучало в груди.
А Егор?
Почему он промолчал?
Не сказал ни слова, не намекнул, не спросил. И плевать на то, что я еще недавно была на грани жизни и смерти. Я уверена, что все можно было организовать!
Отвезти на машине. Туда и обратно. Времени бы заняло всего час или даже меньше.
Но нет.
А если…
Шальная мысль ворвалась в голову, заставляя забыть все предыдущие страхи и сомнения. С ними я разберусь потом. Сейчас для меня важно другое.
Ради спокойной совести, ради нашего малыша…
Только решиться оказалось куда проще, чем осуществить задуманное. Проклятая охрана следовала за мной по пятам, не выпуская из вида, куда бы я ни пошла. Радовало, что на вопросы ребята отвечали вполне охотно, и мне даже удалось узнать некоторые подробности относительно моей шальной задумки.
Я все-таки попытала удачу, задав прямой вопрос в надежде, что они могли что-то забыть, пропустить, ожидать звонка.
Но нет.
Охрана четко дала понять, что обо мне им даны четкие указания и никуда меня везти не собираются.
Позвонить Егору они отказались.
Категорично.
Значит, связаться напрямую не удастся и действовать придется самой.
В палате я снова перепроверила содержимое сумочки. Тушь для ресниц, блеск для губ, пудреница, служившая скорее зеркалом, потому как содержимого в ней почти не осталось. Влажные салфетки, связка ключей, расческа, несколько скидочных карт различных магазинов, половина плитки молочного шоколада и три с небольшим тысячи рублей.
Негусто, совсем негусто.
Для молодой девушки я настоящая минималистка.
Но если исходить из того, что есть, то мне должно хватить.
