— Так, я отвлеку одного охранника, а ты прошмыгнешь в палату. — Мы стояли за стеной и смотрели на дверь, возле которой замерли с каменными лицами два бугая.
Кирилл быстро зашагал к ним, а я запаниковала. Одного он отвлечет, а со вторым что прикажите сделать? Не представляю, что сказал ему Кира, но они пошли вперед по коридору. Я огляделась, что же делать? В углу увидела швабру и ведро с водой. О, вот он, мой шанс! Схватила их и понеслась к палате. Странно, но охранник даже ничего не спросил, отошел от двери и позволил войти. Так легко?! Подозрительно. В комнате было темно, и на постели кто-то лежал.
Руки в раз стали мокрыми от волнения. Что мне ему говорить? С чего начать? Неуверенно сделала шаг вперед и выронила швабру, забыв, что ее держу. Кровать скрипнула, а мое сердце замерло, когда на меня устремился злобный взгляд.
Глава 4
***Саймон***
Операция прошла успешно, но приходилось носить темные очки, чтобы не испортить результат работы специалистов. Я все так же отрезан от внешнего мира и не имею даже деревянного телефона. Перестал считать дни, потому что они проходили однообразно. Процедуры, сон, питание и прогулка на кресле. Как только снимут гипс с руки, можно будет самому передвигаться на костылях. С ногой дело обстояло хуже. Несколько переломов. Сколько бы ни старались врачи ради денег моего отца, легкая хромота мне обеспечена.
Я не переставал злиться, потому что память не возвращалась, как бы тщательно не пытался в ней рыться. Ничего после аварии, да и ее тоже, я не помнил. Врачи ничего толком сказать не могли или боялись ляпнуть ни впопад по приказу моего папаши. Его руководство доставало. Посещал меня редко, но доставал метко, заставляя сжимать кулак и бить ему по тому, что находилось в тот момент рядом. Я становился все не сдержаннее и порой поражался ненависти, которую испытывал к родителям. Ведь это неправильно! Они меня воспитали дали прекрасное образование, но что-то внутри противилось сближению с ними.
Из-за попыток вспомнить хоть что-то из этих несчастных пяти лет мне становилось плохо, и я вырубался. Доктор просил не делать этого больше, иначе не ясно, чем обернется следующее вынужденное погружение в прошлое. По его словам, память должна вернуться в подходящее время, которое может наступить скоро или вообще не наступит. Меня это не радовало. Я, будто овощем стал. Ни с кем не общался и не хотел.
Единственное, что мне нужно было это поскорее вылезти из больничной койки, восстановиться и узнать, что же я такого натворил после окончания стажировки и учебы за границей. Невольно вспомнил Костика, с которым мы были тогда лучшими друзьями, и попросил отца связаться с ним. Тот промолчал, но вскоре сообщил, что друг заглянет, когда прилетит в Россию.
Прилетел он не скоро. Прошло с того времени два месяца. Мне уже сняли гипс с руки и начали ее разрабатывать. В этот момент у меня проснулся дикий энтузиазм и желание снова жить. Организм требовал тренировок, которые у меня были часто, судя по мышцам.
— Ха, Шварцман! И как ты умудрился?! — Костян появился в палате неожиданно, чем оторвал меня от раздумий.
Друг подошел, обнял и похлопал по плечу.
— Хорошо устроился, Сэм. — Он устроился в кресле напротив моей кровати, где я продолжил сидеть.
— А ты повзрослел с нашей последней встречи. — Память удивительная штука.
Только другу было двадцать, и вот он сидит передо мной в брендовых шмотках, которые раньше на дух не переносил, и с добротной щетиной на лице, придающей ему еще более взрослый вид.
— Неудивительно. Мы ведь не виделись после того, как в клуб сходили лет так пять назад. — Он закинул ногу на ногу и пристально посмотрел на меня. — Честно сказать, я в шоке от того, что решил со мной пообщаться через столько лет.
Я нахмурился, размышляя, почему я мог отказаться от друга.
— И почему мы прекратили общаться?
— Издеваешься? — Костя ухмыльнулся. — Хотя это в шварцмановском стиле.
— Я серьезно.
Пришлось рассказать о своих провалах в памяти и аварии. Друг стал серьезным и перестал улыбаться.
— Про аварию я наслышан. В соцсетях целыми сутками обсуждалось великое событие, но там и слова не сказано о твоем состоянии. — Он на миг задумался, но потом растянул улыбку по лицу. — Это даже прикольно. Представляешь ситуацию, поимел телку и пропал, а потом списал все на потерю памяти.
Скривился от его реплики.
— Костян, ты не меняешься. Для тебя девушки до сих пор телки. Не пора ли уже повзрослеть.
Друг рассмеялся и наклонил голову.
— С каких пор ты запел соловьем, Саймон, а? Помнится с тех пор, как ты застал свою ненаглядную Веронику в руках стриптизера, менял баб, как перчатки. Да еще и унижал так, что те боялись в приличном обществе появиться.
Я вытаращил на него глаза и резко поднялся с кровати, схватив костыль.
— Я этого не помню… — Голос оборвался.
Костя нахмурился.
— Ты реально память потерял? Я думал опять прикалываешься, как в прошлые времена. — Он тяжело вздохнул. — Ты улетел тогда на несколько дней раньше, чем я. Хотел родственникам сюрприз сделать.
— Это я помню, а вот то, что произошло после перелета, когда сел в такси, словно ластиком стерли. — На лбу прошибал холодный пот от напряжения.
— Ясно. В общем, когда я вернулся, ты жил в гостинице. — Костя потер указательным пальцем подбородок и скривился. — Ты захотел напиться, позвал меня в клуб, но так и не сказал, что случилось, и почему из дома ушел. Я понял, что в семье какие-то проблемы. Может, с предками поссорился. Не знаю. — Он пожал плечами. — Вот в клубе и произошла твоя трансформация. Бухал ты тогда по черному. — Костян хмыкнул. — В одной из ВИПок нам Вероника попалась полураздетая на стриптизере. Вот задал же ты тогда. Тебе, будто крышу снесло. Парню тому не позавидуешь.
— Что я сделал? — Во рту скапливалась горечь, но я не мог понять от чего именно — от осознания, что я ничего не помню, или от моего поведения, о котором говорит друг.
— О, ты его отделал хорошо. Парниша в больничке долго пролежал с переломами. Ты и Веронику проучить хотел, но я тебе не дал, поэтому и послал меня. — На его лице проскользнула обида, что задело мои нервы. — Я пытался с тобой связаться, но ты меня игнорил. Что уж говорить обо мне?! Ты всех к чертям послал и занялся сомнительными делишками.
— Какими? — Я вернулся к кровати и без сил опустился на нее.
— Сэм, я не в курсе, что ты творил конкретно, но одно знаю точно. Копал ты под важных людей, переходил им дорогу, как херов Робин Гуд. Забирал деньги у богатеньких и отдавал нуждающимся. Честно, тонкостей не знаю. Кстати, и папашку своего ты киданул несколько раз. — Он рассмеялся. — Это, конечно, фурор был. Я удивлен, что он тебе помогает после этого.
— Твою мать!
— Не то слово. — Друг поднялся, достал телефон и что-то искал в нем. — Слушай, я должен сейчас бежать, но вечерком еще загляну.
Кивнул ему, потому что отвечать не было сил. Мозг закипал от моего желания узнать еще больше информации, но стоило мне попытаться представить ту картинку в клубе, как резкая головная боль заставила согнуться в три погибели и ощутить жар по всему телу.
***Маргарита***
Господи, надо же так облажаться! Поправляю одежду и иду к машине, пока Кирилл матерится и отпихивает от себя охранников.
— Ошибочка вышла, Рит. — Парень догоняет меня и кивает, подбадривая больше себя, чем меня. — Ничего, мы еще…
— Нет, Кир! — Резко останавливаюсь и выставляю перед ним ладони. — Больше никаких попыток увидеться с Саймоном, понял?! Я точно в это не участвую. — Злюсь и продолжаю путь к автомобилю.
— Рита, нельзя же вот так все оставлять. Нужно решить все и разобраться, почему он нас видеть не желает. — Кирилл достает ключи и вертит их на указательном пальце правой руки.
Останавливаюсь и смотрю парню в глаза.
— Он наигрался. — Растягиваю это слово, чтобы до упертого юноши дошла мысль, которую он отвергал. — Богатенький мальчик получил то, что хотел. Надоело. Вернулся в родные пенаты. Что тут непонятного, Кир?! По какой щеке он должен тебя ударить, чтобы ты наконец-то понял?!
