– У вас уже все зажило? Вы супергерой?
– Ну вы хотя бы какую-нибудь мазь назначьте...
– А что, кого–то смущает ваша гематома? Конечно, под глазом такой синяк смотрелся бы эффектнее, по-мужски, тогда я бы назначила вам бодягу. Но у вас это последствие более тяжелой травмы. Так что мой вам совет – постарайтесь не напрягаться, – как он злится, закипает просто. – Минимум две недели, – её хорошего настроения как не бывало.
– Не понимаю вашего намека, я уже говорил, мне очень нужны деньги!
– Вы хотите всего и сразу. Через две недели принесете новый снимок, и я буду решать, выпускать вас на лед или нет!
Открыв ключом замок, она дернула дверь на себя, желая спастись от неприятного разговора в кабинете, но он захлопнул дверь, ударив по ней кулаком.
– Валерия Андреевна, а если бы на моём месте был кто–то другой, вы бы также себя вели?
– Позвольте узнать, также, это как? Меня обвиняете в необъективности, или себя считаете кем-то особенным? Для меня все равны.
– В самом деле?
– Есть сомнения?
– А знаете, как называют женщин, перед которыми все равны?
– Ну-ка, просветите.
Наклонившись Орлов прошептал что-то ей на ухо, и звучно ударил кулаком в дверь, как будто ставя точку.
Она взглядом проводила его кулак до кармана брюк, во второй карман скользнула другая ладонь. Подчеркнуто расслабленно он раскачивался с носка на пятку.
– Орлов, а почему вы со мной так грубо разговариваете? Во-первых, я женщина, старше вас, это во-вторых, и потом, разве я давала повод сомневаться в моей компетенции?
Его сбил её абсолютно спокойный тон и такой справедливый вопрос. Она смотрела ему в глаза и ждала ответа, без вызова, без обиды, будто спросила о погоде за окном.
Плененный, он не мог отвести взгляд. Она освобождала его сердце от злости и досады, гнева и ярости. Он попытался остановить необратимый процесс, крепче сжав кулаки в кармане. Словно почувствовав сопротивление, в её глаза, в которых только что было голубое небо и синяя водная гладь, налетела буря, небо заволокло темными тучами, а на море разыгрался семибалльный шторм.
– Чем тратить время на бесполезные пререкания, лучше обратитесь к тренеру, чтобы разрешил вам присутствовать на тренировке, – пользуясь его замешательством, она зашла в кабинет.
Наконец отремонтировали кондиционер, Лера села под направленные струи прохладного воздуха.
Пройдя через фойе, Орлов вышел на крыльцо. Ночью казалось, что ветер выворачивает деревья, с шумом и скрипом они сопротивляются ему, а сейчас от ночной непогоды не осталось и следа. Лужи высохли, красно–желтые листья, обмытые дождем, блестели на солнце.
Так и в его голове, вчерашний раздрай, беспорядок то, что раздражало, вызывало бессонницу, построилось в логическую цепочку, начало и конец которой сходился в одном месте. В медпункте.
Неужели обида настолько подчинила его себе, что он ничего не замечает? Что его общение с командой сведено до минимума по его вине. Что сосед по комнате и тот уже перестал предлагать ему выпить чайку. Но самое ужасное, он сегодня оскорбил женщину. За что? За то, что не хочет понимать его проблемы? Он взъелся на неё с первой встречи, только потому, что она узнала про Веру? Откуда ей знать о его решении не возвращаться к прошлому, о кредите, о том, как он каждый раз раздражается, видя очередной Верин звонок, как сдерживает желание ответить и прочесть её сообщения. О том, что всего месяц назад его тело и мысли безраздельно принадлежали той, память о ком он теперь стирает наждаком. Разве Валерия начала эту войну в их первую встречу? А сегодня? Разве не он, не поздоровавшись, налетел на неё с вопросом–обвинением? Как же стыдно!
Вопреки физике изображение на его негативе проявляет ослепительное солнце, наверное, пытаясь окончательно его добить. То, что казалось темным всего полчаса назад, оказывается светлым, а что сияло месяц назад, меркнет на глазах. Как в замедленной съемке всплывает то, мимо чего он проскочил, не заметив.
Через огромные окна солнечный свет заливает оранжерею. Она идет ему навстречу в белой медицинской курточке. Её волосы кажутся золотыми, а кожа прозрачной. Плавно опускает ладонь в вазу фонтана и зачерпывает горсть воды, блестящие капли стекают между тонкими пальцами, улыбаясь, она благодарит абонента за хорошие новости, и сейчас – он готов поклясться – солнце отражалось в её глазах и улыбке.
Как это бывает осенью, неожиданно небо затянули облака, вся картинка перед глазами моментально потускнела, он поднял глаза, солнце просвечивало сквозь серую пелену, даря надежду ждущим.
А он не стал ждать. Не теряя ни секунды, вернулся к той, что избавила его от мучительно саднящей занозы, но этим же пронзительным взглядом и тихим голосом заронила в сердце необъяснимую словами тревогу, невыразимое беспокойство и смятение.
Он рывком распахнул дверь, несколько бумажек сдуло со стола на пол. Лера выглядела бледной, дрожащей рукой пытаясь поймать разлетающиеся листки, не заметила, как слезинка сорвалась с ресницы и упала ей на плечо.
– Пожалуйста, никогда не дергай ТАК дверь, и стучись, у меня могут быть пациенты.
– Валерия Андреевна, – он предполагал, что будет нелегко, но не ожидал увидеть её слёзы, – В общем... я хотел извиниться.
Лера посмотрела на него и как–то грустно улыбнулась.
– Извинение – это осознание своей вины, если оно искреннее, у меня нет причин не принять его. Я надеюсь, что больше такого не повториться.
– Простите меня, я совсем не хотел, чтобы вы плакали.
– А вот мои слезы не имеют к вам никакого отношения.
– Тогда кто вас обидел? Я могу помочь?
– Можете, – салфеткой промокнула высыхающие слезы, – проводите меня на лёд. Кстати, почему вы не на тренировке? – в её интонации уже не было строгости. Так, легкий упрек.
Возле двери их догнал телефонный звонок, прежде чем она успела остановить Орлова, он уже был у стола. Телефон призывно вибрировал.
– Вам Максим звонит, – он протянул руку за трубкой, но взять не успел, мельком взглянув на Валерию, в два огромных шага оказался возле неё.
Её лицо побелело, глаза испуганно смотрели на неутихающий телефон, руки вцепились в руку Саши, то ли останавливая его, то ли ища поддержки. Свободной рукой он обнял её за плечи и подвел к графину с водой. Трель оборвалась, но Леру это ничуть не успокоило. Трясущимися руками, грозя разбить стакан она попыталась наполнить его. Орлов усадил её на кушетку и поднес стакан с водой. Она достала из кармана пузырек с таблетками и, не отсчитывая, высыпала несколько на ладонь. Орлов подумал, что, наверное, это не первая порция за сегодня.
Она не плакала, прикусив нижнюю губу, не моргая смотрела в одну точку. Не смея задать волнующий его вопрос, Саша самостоятельно пытался найти ответ. Максим может быть мужем, братом, другом, бывшим, конечно, хотя, как дружить с такой женщиной? Для неё надо быть или всем, или никем.
– Саш, давай все, что сейчас было, останется между нами, – она чуть сжала его ладонь, – Проводи меня.
Придерживая за локоть, он помог ей встать, подстраховывая, приобнял за спину, легкое прикосновение обожгло руку через тонкую ткань. На миг их взгляды встретились, он замер, потерялся в пространстве, она же напротив от неожиданности и растерянности оттолкнула его, едва не сев обратно на кушетку, так что ему пришлось снова обнять её и, опустив глаза, сделать шаг назад. Закрыв замок, она придержала его за рукав.
– Орлов, вы не забыли о моей просьбе?
– Нет не забыл. Но, если этот Максим вас преследует или угрожает, может обратиться в полицию?
– Спасибо за совет, но там другая ситуация.
Он следил за ней с трибуны. Несколько дольше чем обычно она постояла возле Верстакова. Кажется, ей стало лучше, щеки порозовели и губы были снова насыщенного малинового цвета.
– Валерия Андреевна, вас проводить? – знал, что она откажется, но не мог не спросить.
– Все хорошо. Не простыньте.
Саша зашел в раздевалку вместе с командой, до шести у него был ещё час, потом он проводит Валерию, даже без её согласия.
